Я дошагал до здания министерства, по-прежнему ощущая, что за мной наблюдают. С одной стороны – можно было порадоваться. Нас не будут преследовать за случившееся в музее. И даже сына Виталия Антоновича, за которого он погиб, я вроде бы отстоял… только придумать надо, куда его девать. Продавец тоже честно расплатился, у меня возвратный мутаген, а значит… значит, сейчас я найду Дарину, мы помиримся после дурацкой ночной ссоры, и она станет человеком.
Я не стану Кандидатом.
Но – не очень-то и хотелось.
Я останусь не совсем человеком.
Но – плевать.
Зато у меня зрение стало как у орла.
На входе в Гнездо стояла Же. Во всяком случае мне показалось, что это она.
– Привет, – сказал я.
Стража переступила с ноги на ногу. Что-то ее тревожило.
– Я могу войти? – спросил я на всякий случай.
– Можешь. Ты был призван.
Стража вновь затопталась на месте.
В туалет хочет, что ли?
– Тебе надо отойти? – спросил я.
– Нет. Да. Ты идешь говорить с Дариной?
– Хотелось бы, – вздохнул я.
Не знаю, сколько лет Же, но она казалась мне похожей на очень застенчивую маленькую девочку, которая говорит, уткнув взгляд в пол. Несмотря на здоровенный рост, устрашающую внешность и внимательный взгляд…
– Скажи ей, что вечером мы уйдем.
– Кто уйдет?
Же снова затопталась на месте.
– Я. Стража Валя. Стража Па. Стража Петя Семенов.
Трех других стражей, пришедших в Гнездо «в командировку», я знал хуже, у двери они стояли редко. Петя Семенов… ну надо же. Я подумал, что это совсем маленький мальчик, вытвердивший назубок имя и фамилию, раз он ими пользовался и став стражей.
Но Же продолжала:
– Жница Ваня. Жница Роман.
– То есть вы все уйдете? – уточнил я.
– Да.
– Хорошо, передам… – Я пожал плечами. Да, было понятно, что выделенные на время Измененные вернутся в свое Гнездо, самое большое в Москве. Но не рано ли? Сколько сейчас тут Измененных? Десяток куколок… – Дарина знает?
– Нет.
– Ты хочешь, чтобы я передал ей?
– Да.
– Почему не сама? – Я даже не сообразил, что принялся допрашивать стражу.
– Не хочу это говорить.
Вот так номер!
До меня стало доходить. Медленно, но верно.
– Вы должны были дольше здесь оставаться?
– Пока не появятся четыре стражи, две жницы, монах, хранитель, мать. Это минимум Гнезда.
– Так почему вы уходите? – спросил я.
– Мать велела.
Ясно. Приказ матери Гнезда – закон для Измененных. Хоть они и жили тут, но принадлежат к Раменскому Гнезду.
– Лады, – сказал я. – Ну… рад был познакомиться. Всего хорошего, Же.
Стража кивнула. Спросила с легкой надеждой:
– Может быть, ты придешь днем? Поиграем снова?
Я наморщил лоб. Снова? С кем из стражи я играл?
– А! – воскликнул я, вспоминая. – Мы играли в вопросы! Когда я в первый раз пришел к вашему Гнезду!
– Да, – Же улыбнулась. У стражи это выглядит жутковато, но она явно старалась. – Мне понравилось играть с людьми. Ты не совсем человек, теперь я понимаю. Но все равно.
Я кивнул:
– Приду. Извини, что сразу не узнал.
– Мы все похожие, – ответила Же.
Изменение у стражи стирает индивидуальные черты лица. Жницы все-таки разные, монахи тоже. А стражи… они как штурмовики из фильмов про «звездные войны». Только штурмовики были клонами одного человека.
– Вы разные, – сказал я. – Все-таки разные. Хорошо, я передам Дарине… когда вы уйдете?
– В полночь. Нам приказано уйти сегодня, мы уйдем в полночь.
Я нахмурился.
Это мне не нравилось. Выглядело так, будто пришедшие на подмогу Измененные не хотели выполнять приказ матери и саботировали его в меру возможного.
– Почему вы не скажете сами? – спросил я в лоб. – Почему ты не хочешь говорить с Дариной?
– Нам стыдно, – ответила Же.
Вот теперь мне стало совсем не по себе.
Я кивнул и пошел внутрь Гнезда.
Потом я сообразил, что есть еще одна странность.
Я чувствовал Гнездо… но очень слабо. Будто оно притихло.
Словно входишь в спокойную воду температуры своего тела. Она не обжигает холодом, не согревает, она есть вокруг, но ее не ощущаешь.
«Эй, – позвал я. – Мы в ссоре?»
Вначале ничего не происходило.
Потом я ощутил ответ.
Печаль, сожаление, сочувствие… и легкая настороженность.
Я оставался частью Гнезда, я был здесь своим. Но что-то случилось, и Гнездо меня… боялось?
«Это из-за Дарины?»
Ответом было недоумение.
Гнездо либо не знало о нашей размолвке, либо не считало ее заслуживающей внимания.
Я оставил попытки разговорить Гнездо и торопливо пошел в комнату Дарины. Стукнул в дверь, заглянул.
Пусто. Раскиданы матрасы-подушки-одеяла, пахнет влагой и теплом, тускло светит не выключенная лампочка.
Интересно, а кому идут счета за электричество?
Государству?
Скорее всего там, наверху, прекрасно знают, куда деваются дети из Гнезд. Знают, что Земля платила дань прежним хозяевам, а теперь платит новым. И кто такой Иван, наверное, знают.
Ну и ладно.
Я подумал, что всего пару дней назад меня бы это разозлило, обидело и расстроило. Это потому, что я считал себя частью своей страны, частью всего человечества. Одной из миллиардов клеточек мирового организма.
Теперь я знаю, что я другой.
И это нелепое здание, обросшее белесым мочалом, влажное и прелое, в котором брошенные дети превращаются в бойцов для чужих войн, – мой настоящий дом. Дарина, Наська, куколки – это моя семья. Гнездо – моя память, мое прошлое и будущее. Я навсегда отпечатан в нем, в «волновых структурах», я говорю с ним как с самим собой, я верю ему и защищаю его.
Может быть, потому я и не принял предложение Прежнего?
Я прикрыл дверь. Постоял, ожидая чего-то.
И сказал:
– Ладно, хватит. Я всё осознал. Отведи меня к Дарине.
Гнездо недоверчиво коснулось меня.
– Уймись, – сказал я. – Что-то близится, я знаю. Что-то очень плохое. Веди.
И Гнездо открылось. Я почувствовал, куда идти.
В старые времена это был зал для совещаний. Огромный овальный стол, хорошие кожаные кресла. На стене – большущий экран, обычный, человеческий, и проектор с другой стороны зала. Свет, конечно, был притушен, окна либо закрыты, либо густо обросли серой паутиной. Проектор работал, на экране застыло изображение стражи – в боевой трансформации, с удлинившимися руками и выдвинутыми когтями.
Теперь это был учебный класс.
За столом сидели куколки. Наськи я не увидел, но все остальные, похоже, собрались тут. Большей частью куколки были такие мелкие, что забрались в кресла с ногами. Только у троих, похоже, началась финальная фаза – они вытянулись ростом почти с меня, тощие и нескладные, будто подростки. Судя по пропорциям тела, изменялись они не в жниц, в стражу. А одна была явно старше других, и лицо еще оставалось совсем человеческим, лицом юной девушки. Та самая, про которую говорила Дарина? Прыгнувшая с балкона, чтобы ее отдали в Гнездо?
На столе перед Измененными лежали какие-то брошюры, исписанные листы бумаги и оружие.
В основном это были какие-то необычно выглядящие автоматы, совсем небольшие, с магазином сверху ствола. Только перед будущей стражей лежали автоматы побольше размером и более привычного вида.
Дарина стояла у экрана. Когда я вошел, она очень спокойно на меня посмотрела, едва заметно кивнула. И продолжила – куколки очень внимательно ее слушали:
– Слабой зоной стражи, помимо суставов на нижних и верхних конечностях, является сочленение четвертой и пятой реберных пластин…
Она вытянула руку с лазерной указкой и провела красным лучом по застывшему изображению стражи.
– Поражение этой зоны приведет к травме левого или правого сердца, регенерация которых занимает до часа времени и серьезно снижает боеспособность. Пробитие грудины вызовет повреждение сосудистого узла… но пробить грудину пулей крайне сложно.
Куколки внимательно слушали.
– Пищеварительный комплекс не является жизненно важным, но обильная иннервация и кровоснабжение этой зоны делают его уязвимым…
– Дарина, а у нас как долго регенерирует сердце? – спросила одна из куколок. Я узнал – тот самый мальчик, с которым я столкнулся в душе.
– У вас правое сердце еще не развито, – ответила Дарина. – При поражении левого вы впадете в кому на несколько часов.
Она помолчала, глядя на меня. Я стоял тихо, ничего не говоря.
– Основным оружием будет пистолет-пулемет «эф-эн пэ-девяносто». Мы его называем «швея». Недостатков у него хватает, но есть и большое достоинство…
– Выглядит круто, – сказала одна из будущих стражей.
Куколки захихикали.
– Это тоже, – согласилась Дарина. – Но важнее другое – у него относительно низкая отдача. Вы сильные, но легкие… Так, я выйду на несколько минут. Не шуметь. Изучите конспекты и постарайтесь сами найти третью и четвертую уязвимые зоны на теле стражи.
Она прошла через зал, я вышел за дверь, Дарина вслед за мной. На меня поглядывали, но без удивления или интереса. Как на своего.
– У меня мало времени, – сказала Дарина. Помолчала и добавила: – Хорошо, что мы вчера… что я ушла рано.
– Мы поругались, – заметил я. – Ты ушла, потому что мы поругались.
Дарина пожала плечами.
– Я была не права.
– Это уже не имеет значения, – сказал я. – Так мне кажется.
Дарина снова дернула плечами. С вызовом произнесла:
– У меня тоже два сердца, как у стражи.
– Будто я не знаю.
– И…
– Одно из них человеческое.
– Максим, ты не обязан… – У нее задрожали губы.
– Стражи и жницы из Раменского Гнезда уйдут в полночь. Же просила передать.
Дарина обмякла. Подалась ко мне, потом отстранилась.
– Я не хочу ничего рассказывать…
– И так всё понял.
Я поставил дурацкий черный пакет с мутагенами к стене и обнял Дарину. Сказал:
– Мы вместе. Ясно? Что бы ни было – вместе.