И вздохнул.
Первый раз я оказался в помещениях отдела «Экс».
Ничего особенного, если честно.
Госконтора как она есть, даже на нормальный полицейский участок не похоже. Вход с улицы, охранник, а дальше – два этажа с какими-то чиновниками, в форме разве что один из пяти.
Нет, я понимал, что у «Экс» есть и другие помещения. Где крепкие мужики примеряют силовую броню и палят в тире, а фрики-ученые изучают инопланетные артефакты.
Но туда меня Лихачев не повел, и хорошо.
Кабинет у него был приличный, довольно большой, с окнами в тихий односторонний Лучников переулок. И даже приемная была, а там секретарша за компом, молодая и симпатичная, – почему-то меня это поразило. В моем представлении у Лихачева или какой-нибудь адъютант должен сидеть, или старая тетка с лицом, словно отлитым из бронебойной стали. А тут – девчонка моих лет!
– Любаша, сделай нам кофе, – попросил Лихачев, открывая дверь в кабинет.
– Хорошо, дя… Игорь Григорьевич, – секретарша смутилась.
Мы зашли, я сел напротив полковника. Тот грузно опустился в офисное кресло – хлипковатое, на мой взгляд. Задумчиво посмотрел на стол, заваленный бумагами. Сказал:
– Дочка старого друга. Не подумай чего.
– У меня Дарина есть, – ответил я.
– Да я не о том! Не подумай, что старый пень завел молоденькую секретаршу, – Лихачев ухмыльнулся. – Излагай, Максим. С момента, как я отправил вас в Гнездо.
И я рассказал. Всё, без утайки, до нашей встречи в Представительстве.
С каждым моим словом Лихачев мрачнел все больше.
Когда я закончил, он встал, подошел к окну, открыл настежь. Достал сигареты и без спроса закурил. Все-таки их поколение никогда от вредных привычек не избавится.
– Хреновые дела, – сказал он.
– Вы же не сумеете раменских остановить? – спросил я.
– Предлагаешь устроить бой в центре Москвы? – поинтересовался Лихачев. – Полиция против стражи… ах да, стражи, вооруженной инопланетным оружием…
Он молчал, пуская клубы дыма в окно. Небо потихоньку затягивало облаками, и я даже не сомневался, что к ночи пойдет дождь. Как-то уж так складывалось, что все схватки приходились на плохую погоду.
Беззвучно вошла Люба, поставила чашку кофе передо мной, вторую – на подоконник рядом с Лихачевым. Так же тихо вышла. Я высыпал в кофе сахар, вылил баночку сливок. Лихачев маленькими глотками выпил черный кофе, перемежая глотки с затяжками.
– Мы однажды добыли бластер Инсеков, – сказал Лихачев. – Даже не спрашивай, как.
– Это не для Инсеков, это для Измененных.
– Поровну! Бластер с их технологиями. Хреновина вроде «стечкина» по размеру. Пистолет и пистолет, есть дуло, спусковой крючок, предохранитель… Магазин есть. В магазине – патроны. Полагаю, специально сделали дизайн под земное оружие. Бластер стрелял… ну, судя по ускоренной съемке – патронами. Нет, ты не ослышался, вылетал патрон целиком, и гильза, и пуля вместе… Со скоростью более двух тысяч метров в секунду. При попадании в мишень происходил выброс плазмы, испаряющий до пяти килограммов стали.
Он вздохнул. Спросил:
– Знаешь, что такое фугасное действие пули?
– Нет. Взрывается?
– Ну… да. Любая скоростная пуля имеет фугасное действие. Но тут происходил чистый выброс плазмы, никак не связанный с массой патрона. Почему патрон вылетал из ствола, да еще так быстро, мы не поняли.
– Это не патрон, а маленькая ракетка, – предположил я. – С дизайном, как у обычного патрона.
– Да, мы тоже так решили. Только механизм ускорения не поняли… Отдачи практически никакой. А знаешь, что самое интересное?
Я молчал, вопрос явно был риторический.
– Судя по размерам магазина и патрона, туда входило десять зарядов. Мы расстреляли три, потом извлекли из магазина еще двенадцать. И патроны оставались. Откуда они брались – не знаю. Оружие у нас забрали… выше. Потом Гнездо, откуда случилась утечка, потребовало вернуть незаконно присвоенное учебное оружие. Мы их переадресовали к госбезопасности, чем кончилось – не знаю.
– Учебное? – уточнил я.
– Ага. Силовую броню такой патрон разорвет на части вместе с сотрудником. Что там у них еще есть – Бог знает…
– Понял, – сказал я.
– Остановить бойню, конечно, надо, – продолжал Лихачев. – Силой мы этого не сделаем. Даже если армию позвать. Дарина не согласна уйти в их Гнездо?
– Нет. Никто не согласен. Гнездо – живое и разумное. Оно часть Измененных. Это как мать в беде бросить.
Лихачев фыркнул:
– Многие бы просто тебя не поняли… Итак, они не уйдут. И достанут крутые стволы. Тупик… Ты можешь поговорить с Измененными из Раменского?
– Могу, – сказал я. – Но бесполезно.
– Согласен, – кивнул Лихачев. – Даже не пытайся. Судя по реакции твоего друга с Селены, есть шанс всё ухудшить.
Я кивнул. Я тоже так думал.
– Мы не можем их остановить, – сказал Лихачев с сожалением, достал еще одну сигарету. – Мы… я тебя не слишком окуриваю?
Я махнул рукой.
– Кабинет ваш.
– Мы не можем убедить Дарину покинуть Гнездо, – продолжал Лихачев задумчиво. – Максим, надо понять причину готовящегося нападения.
– Я же назвал.
– Нет, ты назвал лишь повод. Большое Гнездо хочет уничтожить маленькое. Это повод для нападения. Но почти две недели их ситуация не тревожила, верно? Они даже помогали, прислали своих работников, охранников. Насколько я знаю, даже переориентировали одну группу куколок на пострадавшее Гнездо. То есть всё было хорошо, они желали возрождения Гнезда. И вдруг – такая реакция! Что случилось?
– Третьяковка… – признал я.
– Верно. Но и это лишь повод! Что так взбудоражило Измененных?
– Меня как-то Милана научила, – неловко сказал я. – Смотреть не на то, что есть, что видишь. А на то, чего нет. Очень хорошо помогало в разных случаях. Но сейчас… я не знаю, как это использовать. Вроде бы вижу причину – уничтожение Слуг. И при этом понимаю, что это не причина, повод…
– Хороший метод, – сказал Лихачев. Сел на подоконник, задумчиво посмотрел на меня. – В данном случае мы знаем, чего нет. Нет реальной причины, есть только повод. Но причина скрыта где-то там…
Я кивнул.
– Давай будем считать, что метод годный, но его стоит усовершенствовать, – продолжал Лихачев. – Углубить. Что необычного случилось? Уничтожение Слуг?
– Мы с ними уже сражались.
– Верно. Массовость уничтожения?
– Вряд ли…
– Да, тут должно быть качественное, а не количественное отличие… Копаем, Макс, копаем! Что было странного, необычного, никогда не случавшегося? Ваша попытка войти со Слугами в переговоры?
– На Селене мы тоже с ними говорили… – сказал я. Помолчал. – Необычно то, что они убили сами себя.
– Почему? – риторически спросил Лихачев.
– Потому что к ним на время вернулась эмпатия, – сказал я. – Совесть… Может, это?
– Нет-нет! – Лихачев хлопнул в ладоши. – Ну! Я уже вижу, а ты?
– Кристалл? – сказал я. – Семицветный кристалл?
– Бинго! – непонятно воскликнул Лихачев. – Семицветный кристалл. Это уникальная вещь, так? Никогда не было и вдруг! Я слышал про двух-трехцветные…
– Уникальная, но и такие находят, – покачал я головой. – Продавец сказал, что это очень редкая штука, но встречается.
– Да что ж такое! – возмутился полковник. – Только след показался… И все-таки, мне кажется, что-то крутится вокруг кристалла. А? Чуешь, Макс?
Мне тоже так казалось, я кивнул. Произнес вслух, размышляя:
– Кристалл – большая редкость, конечно. Очень удачно он…
– Откуда, ты говоришь, кристалл?
– Наська подарила.
Лихачев вздохнул:
– Бедная девочка… ты ее видел?
– Она еще не мать, – сказал я. – Нет, она не хочет, чтобы кто-то ее видел. Мне надо вернуться, попробовать отговорить…
– Успокойся, – Лихачев задумался. – А где она взяла кристалл?
– Нашла, говорит.
– Удачно как, – Лихачев хмыкнул. – Измененные вообще дела с кристаллами не имеют… Где нашла?
– В Гнезде.
– Откуда он там взялся? Ты в Гнезде кристаллы находил?
Я покачал головой, мы уставились друг на друга.
– Если допустить, что куколка с потенциалом матери способна генерировать кристаллы? – спросил Лихачев. – Но, допустим, не имеет права так поступать. А тут она, из симпатии к тебе, дала кристалл…
– Раменские разозлились и решили прекратить эту самодеятельность? – предположил я.
– Вариант, – Лихачев кивнул. Глаза у него заблестели. – Или же она уникальна, и ее хотят захватить! Иди к Наське! Пусть признается, откуда взяла кристалл. Можно пообещать раменским, что такого больше не повторится.
– Можно притащить Продавцу горсть, – я зло усмехнулся. – Не знаю, конечно, но… мне кажется, из-за нескольких таких кристаллов они с ума сойдут. Накроют Гнездо силовым полем, выставят армию роботов на охрану… Инсека возьмут за хитиновое горло и заставят остановить атаку.
Лихачев кивнул.
– Если это кристалл Наськи, – добавил я. – И если у нее есть еще такие, или она способна произвести новые…
Как-то это мерзко прозвучало. «Произвести». Словно речь об устройстве. Или о муравьиной матке, откладывающей яйца… Тьфу! Мать Гнезда не производит новых Измененных, она ими руководит.
– А какие варианты? – развел руками Лихачев. – Максим… я ведь не пойду с тобой…
– Не надо, – сказал я. – Вы все равно не сможете тут ничего сделать, только умрете.
– Я не боюсь умереть, – спокойно сказал Лихачев. – Не хочу, но и не боюсь. Но там я ничего сделать не смогу. Это не Инсек и не Прежний, в которых я готов стрелять. Там одни искалеченные детишки против других искалеченных детей.
– Понимаю, – сказал я и встал. Потянулся. – Спасибо за кофе. Кажется, я только на нем и живу. Трое суток без сна почти…
– Максим… – Лихачев заколебался, но все же спросил: – А ты, ты сам готов стрелять, если понадобится?
Я подумал секунду.
– Надеюсь, что не понадобится.
Но он ждал.
– Там детишки с нашего двора и с чужого, – сказал я тогда. – Извините. Но это м