Стража мгновение смотрела на меня. Потом сказала:
– У меня нет вопросов, призванный…
Они повернулись – все разом, не сговариваясь. И пошли к дверям.
Я чувствовал, что они ждут выстрелов в спину.
Но никто не стрелял. И они вышли.
Я бросился за ними, встал у стеклянных дверей. Стражи и жницы быстрым шагом уходили к Тверскому.
А навстречу им торопливо шли люди. Оглядывались, ускоряли шаги… заметив Измененных, шарахались от них в стороны.
В общем-то всё было понятно.
Отряд из Раменского Гнезда уже рядом. Люди разбегались от них, увидев идущую по бульвару толпу стражи.
– Крендец, – сказал я, глядя вслед уходящим Измененным.
Же даже не стала задавать мне вопрос!
– Дарина, я выйду к ним навстречу! – выкрикнул я. Повернулся.
Дарины не было.
Куколки разбегались во все стороны.
Нет, не в панике. Они бежали поодиночке и по двое, крепко сжимая свои футуристически выглядящие, но все же совершенно земные и примитивные автоматы.
Куколки занимали заранее намеченные огневые позиции.
А Дарина сейчас бежит к Наське.
Хотя нет, скорее – уже добежала.
И колет ей мутаген, в последней надежде успеть открыть сейф… и хотя бы вооружить своих подопечных адекватным оружием.
А я, своим разговором с Инсеком погубивший даже призрачный шанс на оборону, стою у дверей – и толку от меня ни на грош.
Ничего я не смогу сделать. Был бы хоть в Призыве…
Я до боли закусил губу.
Но я же все равно в Призыве, печать не сходит до конца. Я говорил с Гнездом – так говорил, как, наверное, и сами Измененные не могут.
И что сказал мальчишка-монах из Раменского?
Второй Призыв все же возможен. Дарина тогда соврала!
Даже понимая, что все мы обречены, – соврала!
Потому что вторая печать изменяет необратимо.
Потому что даже первую не снять до конца, ни отзывом, ни возвратным мутагеном.
А что со мной сделает вторая?
Волновая печать Гнезда… чем бы она ни была, она сильнее любого мутагена.
Большая ценность… ключ к Гнезду… даже ко всем Гнездам, как сказал тот же самый монах…
Я закрыл глаза.
Мама, папа… какой я балбес…
Что я к вам не зашел сегодня?
Вот же разгильдяй…
«Гнездо…» – позвал я.
И почувствовал, как Гнездо притихло.
«Давай», – сказал я.
«Нет, нет, нет! – цепочкой отрицаний выстрелило в меня Гнездо. Это было совсем уж близко к обычной речи. – Второй Призыв… запрещено… только двойное решение хранителя и матери…»
Да уж. Дождусь я двойного решения Дарины и Наськи.
Они предпочтут погибнуть.
Голос внутри меня стих. Гнездо отпрянуло, отхлынуло, унеслось куда-то в свои структуры, спрятанные вне нашего привычного пространства. Словно я стою на стремительно обмелевшем берегу, вся вода отхлынула, ушла далеко в море, на обнажившемся мокром дне бьются растерянные рыбешки и перебирают клешнями удивленные крабы…
Вода уходит от берега перед цунами.
– А ну, хватит прятаться! – закричал я.
И рванулся вперед – мысленно, конечно. Проламывая темноту под собственными веками. В призрачный свет Гнезда, в кружение бесплотных теней.
Я вывалился в странный мир, который, быть может, был в чем-то реальным, а может быть, – лишь моей галлюцинацией.
Меня вынесло прямо на девчонку и мальчишку – их полупрозрачные силуэты напоминали дрожащие мыльные пузыри, наполненные светом, но почему-то я видел каждую черточку лиц. Им было лет по двенадцать-тринадцать, не совсем уже мелочь, конечно, но даже подростками едва назовешь.
Девочка была хранителем, а мальчик – матерью Гнезда. Теми, кто погибал, пока мы с Дариной и Наськой стояли в Комке и неловко знакомились…
Надо же. У них и впрямь никаких различий, даже мальчишки становятся матерями Гнезд…
– Давайте, – сказал я. – Времени нет.
Мальчик и девочка переглянулись. Мальчик открыл было рот.
– Валяйте! – выкрикнул я. – В здравом уме, трезвой памяти, бла-бла-бла! Технически вы мать и хранитель! Призывайте меня!
Они не стали ничего говорить, и я был за это благодарен.
Лишь протянули ко мне руки, коснулись ладоней.
Всё тем же знакомым жестом Измененных, когда им выпадает шанс потрогать человека.
Тот, первый, Призыв я ощутил совсем не сразу.
Второй пробил меня, будто разряд тока.
Я вскрикнул, вываливаясь из иллюзии, выпадая из Гнезда, – птенец редкой породы, призванный дважды.
Ощутил себя лежащим на одеялах и коврах, бьющимся в судорогах и кричащим – крик был нескончаемым, словно я мог кричать и дышать одновременно.
Ну, в общем-то так оно и было.
Дыхательные поры открывались на коже, когда руки и ноги стали вытягиваться.
В груди и животе вспыхнули болью и застучали второе и третье сердца.
Мир стал ослепительно ярким, тусклые лампочки в древней люстре сияли, как прожектора. Я моргнул, отстраивая спектр. Глянул сквозь стену на приближающуюся армию Раменского Гнезда.
Пересчитал стражу и старшую стражу. Зафиксировал все шестьдесят три единицы запрещенного оружия, которое Инсек разрешил вынести из Гнезда.
О нет, это не походило на то состояние, когда во мне активировался Высший.
Тогда я сделался лишь отстраненным наблюдателем, будто человеческая голова на штыре у Продавца. Я ничуть не изменился внешне. И мне не было больно.
А сейчас было, и очень.
…Хотя Наське, чье тельце разбухало и искажалось сейчас в муке Изменения, было еще больнее – я ощущал ее боль, как ощущал теперь каждого в Гнезде.
В моем Гнезде!
Я зарычал-заревел, вставая. Утробным жутким ревом, от которого обделался бы самый свирепый земной медведь. Во мне было два с половиной метра роста, и я каким-то образом – даже не хочу понимать, каким – ухитрился осмотреть себя всего.
Надо же!
Вполне пропорционально сложен!
Даже красив, если вы не против заостренной головы с гребнем по затылку.
Кожа моя стала ослепительно белой, с зеркальным отливом. На руках – по четыре пальца, и я совершенно неуместно вспомнил, что так в старину рисовали для простоты в мультиках.
Ну да, я теперь такой… оживший мультик…
Откуда я взял массу для этого тела? Я же сейчас вешу сотни две кило?
Потом я увидел, что ковры под ногами начисто лишились ворса, а подушки и одеяла лежат вспоротые и пустые. Сплюнул – со странным ощущением, что могу плевать не только слюной, но и чем-то очень, очень ядовитым.
В воздухе медленно закружились несколько перышек.
Да я что, сожрал всю органику вокруг, пока метался в Призыве?
Я ударил в дверь, выбивая стекло вместе с рамой, и вышел на крыльцо бывшего Министерства культуры. Почти вся одежда на мне порвалась и превратилась в лоскуты, только плащ от Продавца пережил трансформацию и красиво свисал с плеч, словно у супергероя.
Думаю, в этом был какой-то офигительно крутой символизм, но сейчас у меня не нашлось времени это обдумывать.
Стражи и старшие стражи перли к Гнезду, даже не думая маскироваться или рассредоточиться.
Они были абсолютно уверены в том, что обороняться станут куколки и неполноценный хранитель.
Впрочем, призванного они бы тоже разделали на раз-два, не сомневаюсь.
Но я был призванным дважды.
Я вновь взревел – с радостью – и побежал навстречу страже.
Первым от меня пострадал совершенно случайный человек.
Уж не знаю, что это был за балбес, который задумчиво катил на роликах мимо Гнезда. В наушниках, не слыша ничего и, наверное, совершенно не глядя по сторонам. Лет уже под тридцать человеку, а ничего лучшего, чем гонять по тротуару, не придумал!
Он въехал между мной и останавливающейся стражей. Я мог, конечно, его обогнуть. С моей точки зрения, роллер застыл на тротуаре.
Но тогда мужчина оказался бы в самой гуще надвигающихся событий.
Поэтому я на бегу отвесил ему пинок – и роллер по дуге улетел в кусты. Кажется, он сломал себе ногу, но я не стал приглядываться.
Я бежал навстречу двумстам двадцати двум стражам.
Ну и хранителю, конечно.
Стража начала стрелять.
Мне кажется, даже старшая стража не владела всем объемом информации и не могла понять, кто или что стремительно бежит им навстречу.
Я запрыгал, заплясал в воздухе, ускользая от вспыхивающих нитей-лучей, стремительно летящих сгустков плазмы и медленно ползущих пуль – тех самых, из учебного оружия. Лазерные лучи были опаснее всего, я не мог от них уклониться, конечно же, но у стражи было всего четыре боевых излучателя, и я отслеживал направление ствола у каждого.
Честное слово, в какой-то момент я взмыл в прыжке, оттолкнувшись от воздуха, ставшего твердой опорой!
Нет, это была не битва.
Всего лишь воспитательный процесс.
Я врезался в толпу, расшвыривая стражей. Они прочные и быстро регенерируют, это хорошо, я не боялся их убить.
В конце концов, они ведь тоже всего лишь дети.
Мне навстречу попалась Же, ее я откинул особенно аккуратно, она мне нравилась.
За это я поплатился тем, что пропустил выпад одной из старших стражей в боевой трансформации. Руки ее вытянулись длиннее, чем я ожидал. Стража полоснула мне по плечу когтями, и я почувствовал нейротоксин, щедро впрыснутый в тело.
Я нейтрализовал яд, зарастил рану и отвесил оплеуху страже – всё одновременно.
Стражи метались во все стороны, пытаясь добраться до меня, прикрыть хранителя и, конечно же, мешая друг другу.
Уничтожителя они бы смели.
Да они бы и батальон ровианской гвардии (теперь я знал, что это такое) могли уничтожить, не то что меня.
Если бы все были вооружены, конечно.
И если бы я не был во втором Призыве – дающем мне общую власть над Измененными, позволяющем чувствовать каждое движение и каждую эмоцию вокруг.
Я прорвался к хранителю, отбросил двух старших стражей, пытавшихся прикрыть командира.
Посмотрел в белые глаза, следящие за мной без всяких эмоций, выпрямился во весь рост. Окинул взглядом побитое воинство. И гаркнул:
– Спать!