торговать не могли. А вот когда пришли Инсеки, то сразу к нам кинулись.
Наркота.
То есть мы все собираем наркоту для каких-то инопланетных тварей. Вряд ли для самих Продавцов, этот вёл себя так, словно его пристрастие постыдно.
— Что будешь делать, Максим? — спросил Лихачёв. — Мы, я полагаю, расследование закончили. Ты можешь сказать Продавцу, что его товарищ пришёл в себя и рассказал, что… лучше без деталей, верно?
— Сожрал кристаллик, испытал ужас и стыд, сделал супертопор и сам себя убил, — предложил я.
— Сойдёт ему такой ответ?
Я пожал плечами.
Наверное, сойдёт.
Не стоит, действительно, поднимать тот неловкий момент, что я знаю источник, где Продавцы берут головы и руки. Не стоит думать о том, что человеческий мозг в его голове жив, сознание сохранилось — и как во сне воспринимает всё происходящее.
И Продавец выдаст мне возвратный мутаген. Куда он денется.
Дарина станет обычной девушкой.
Нет, не обычной, конечно. Настоящей. Может быть, мы будем после этого вместе. А может быть, и нет. Это сейчас я для неё — всё на свете. Вернувшись в мир людей, она станет знаменитой, станет звездой. Напишет книгу «Моя жизнь в Гнезде». Будет выступать во всяких телешоу. Да её Голливуд на любую роль возьмёт! Бывшая Изменённая, чудом вернувшаяся к людям! От плейбоев до олигархов, все будут вокруг виться.
Неважно.
Дарина станет настоящей, а она хочет этого больше всего на свете.
— Сойдёт, — сказал я.
Лихачёв кивнул, глядя на меня. Какая-то неловкость была у него во взгляде. Словно разочарование.
Он обвёл взглядом захламлённый Комок. Невесело рассмеялся:
— А я уж собрался тут пару дней провести. Жене позвонил, чтобы бельё и чистые рубашки собрала.
Я подумал, что и про это ничего не знал. Что у Лихачёва, которого зовут Игорь, есть жена. Что у Елены был муж-музыкант, который «челночил» лет сорок назад.
— Только я сделаю одну вещь, — сказал Лихачёв.
— Мы сделаем, — кивнула Елена.
Я понял.
— Думаю, Продавец не будет против.
— Официально я это проводить не стану, — продолжил Лихачёв. — Но это человеческий прах, и он будет лежать в родной земле. Я думаю, вам лучше уйти, ребята.
Милана кивнула, я тоже спорить не стал.
Мы собрались быстро и с тем ощущением неловкости, которая появилась сразу после окончательной смерти Трофимова. Вроде бы он и умер, и задача, поставленная Продавцом, неожиданно разрешилась, а вот неловкость не исчезла.
— Можно вызвать такси, — сказала Милана, кивнув на телефонный аппарат. Иван действительно обеспечил нас связью.
— Как хочешь, — ответил я, косясь на Елену. Доктор рылась в своих медицинских инструментах. Выглядели те зловеще. Лихачёв взвешивал в руке топор из «адамантиума». Он что же, отрубать штыри будет? — Или прогуляемся.
— Прогуляемся, — решила Милана.
— Мы пойдём, — сказал я.
— Давайте, ребята, — кивнул Лихачёв. — Мы справимся сами, не волнуйтесь.
Вид у него с топором в руках был совершенно маньяческий. Точно, будет рубить штыри.
Мы торопливо вышли.
А снаружи уже стемнело. Вдоль набережной загорелись редкие фонари, в небе переливалось миллионами огней лунное кольцо.
У санитарного фургончика стояли трое в штатском, в костюмах, и двое полицейских в форме. Явно присланная Иваном охрана.
— Чем можем помочь? — спросил один из штатских, подходя к нам. Человек как человек. Средних лет, крепкий, с выправкой. Очень может быть, что ничего не знающий про Прежних.
— Да нет, спасибо, мы домой, — сказал я. — Наши товарищи пока останутся.
Штатский кивнул:
— Может, машину?
— Нет, спасибо. Пройдёмся.
— Как угодно, — вежливо ответил он.
— Максим… я на минутку… — Милана коснулась моей руки.
— Чего? А… — я торопливо кивнул. — Конечно.
— Загляну к вам в машину, — сказала Милана.
— Направо, сразу после входа, — деловито сказал штатский. Милана пошла к машине. Мужчина с любопытством посмотрел на меня. Спросил небрежно:
— Какие-то проблемы? С Продавцом?
— Всё бывает, — туманно ответил я, чем, похоже, заслужил его одобрение.
— Да уж, прилетели на нашу голову… — вздохнул штатский.
Эх… не надо про головы…
— Без них было лучше, — согласился я. — Правда, я ещё пацан совсем был.
— А я в Сирии тогда работал, — кивнул мужчина. — По контракту. Такая паника началась, только держись… Все ломанулись в Хмеймим, никто ничего не знает, слухи самые разные. И тут… — он сделал театральную паузу, явно рассказывая эту историю в сотый раз.
Но я её не услышал.
Что-то чпокнуло, и на горле мужчины появилась дырка, из которой фонтанчиком выплеснулась кровь. Штатский прижал к горлу ладонь, посмотрел на кровь, потом сунул руку в карман. Чпокнуло ещё раз. Я даже не понял, куда ему попали, но он сразу упал.
А возле фургончика падали ещё четыре тела.
Я бросился к машине и даже успел вытащить из кобуры пистолет. Наверное, если бы я бросился в Комок, то мог бы и спастись. Но в фургончике была Милана, и я не мог её оставить.
У меня, конечно, нет никаких высоких идеалов, но я друзей не бросаю, а женщин уж тем более.
Меня ударили по голове сзади, и я мгновенно отрубился.
Глава 10
В прошлом месяце мне доставалось и посильнее.
Скажем прямо, по всем медицинским нормам два раза я должен был умереть.
Но первый раз меня исцелило Гнездо, ведь я был в Призыве. А второй раз вылечил концентрат мутагена. Он, конечно, должен был после этого меня прикончить, но Дарина ввела возвратный мутаген.
Так что ощущения были мерзкие, но знакомые. Голова раскалывалась, подташнивало, в ушах стоял гул.
Раньше мне доводилось драться всего несколько раз, ничего серьёзного, обычные детские потасовки с кровью из носа и синяками.
В этот раз, похоже, я получил полноценное сотрясение мозга.
Меня покачивало, потряхивало, потом я почувствовал ладонь на лице. И невольно вспомнил, как Трофимов просил его потрогать, чтобы ощутить напоследок прикосновение человека.
Это было так страшно, что я сделал усилие и открыл глаза.
Я лежал в кузове грузового фургончика, который, похоже, куда-то ехал. В потолке светили два круглых плафона, окон вроде как не было. Милана держала мою голову на коленях. Всё остальное, к счастью, у меня тоже имелось. Сделав усилие, я пошевелил рукой, потрогал лоб. На ладони осталась кровь.
— Так плохо? — спросил я.
— Тебя по голове ударили, — пояснила она. — Нет, ничего. Череп цел.
— А тебя по лицу, — сказал я. У Миланы был здоровенный кровоподтёк на щеке. Ну что за день такой, при мне били то девчонку, то девушку!
— Я упала, — ответила Милана. — Честно. Меня сбили, я упала. Специально не били.
С трудом, но мне удалось присесть, опираясь на Милану. В фургончике никого не было. Нас куда-то везли.
— Слуги? — спросил я.
Милана кивнула.
— Наверное. Похожи, как ты рассказывал.
— Много их было?
— Четверо или пятеро, — сказала она, поколебавшись. — Запихнули в фургон и поехали. Ты недолго был в отключке.
— Они своеобразно приглашают к разговору, — заметил я.
Пошарил в кобуре. Конечно же, она была пустая. Из кармана пропали ключи с брелоком-куботаном. И часы с руки сняли. Плащ остался, ну так он не оружие.
— У меня сумочку отобрали, — сказала Милана. — Я услышала шум, выскочила, увидела, как тебя волокут. Ну и…
— Надо было не выходить.
Милана подумала и сказала:
— Да, наверное. Помочь я не смогла. Глупо вышло. Но в Комок они не входили.
Я подумал о том, услышал Лихачёв перестрелку или нет. Мог и не услышать. А если даже и услышал, то что? Слуги проехали через оцепление, поубивали охрану, кинули нас в машину и умчались. Наверняка у них есть план отступления. Через полчаса мы можем быть уже за пределами Москвы. Не старые времена, пробок на дорогах нет…
Машина дёрнулась, чуть накренилась и съехала куда-то. Остановилась. Шум мотора стих.
— Приехали, — сказал я.
Попытался встать, к горлу подкатила тошнота. Милана помогла удержаться на ногах, с тревогой глядя на меня. Увы, я не увидел ничего, что могло бы послужить оружием. Это был какой-то крупный пикап или грузовой микроавтобус, ни скамеек, ни поручней, ничего, что можно выломать и взять в руки. — Милана, из меня боец сейчас никакой.
— Угу, — она кивнула. — Максим, ты, главное, держись. Им что-то надо, иначе бы убили на месте.
— Это меня и пугает, — признался я.
Дверь фургона клацнула, створки открылись. Машина стояла в ярко освещённом гараже, небольшом, на две-три машины. Рядом был ещё джип с распахнутыми дверцами. Я сощурился от яркого света, глядя на тёмные силуэты у дверей.
— Выходите, — скомандовал нам кто-то.
Голос был знакомый.
С помощью Миланы я выбрался из фургона. Посмотрел на бледного юношу в деловом костюме, новом, но такого же делового кроя. Спросил:
— Как бок, не болит?
— У нас быстро заживает, — ответил он без иронии. — Если хотите поострить, Максим, то выговоритесь. А потом будем говорить.
Их было пятеро. Девушка… да, та самая, в которую я стрелял. Теперь на ней было лёгкое светлое платье по колено, выглядела она совершенно здоровой. Действительно, быстро всё у них заживает. Ещё трое незнакомых мужчин. Все молодые, ухоженные, моих лет или немного старше.
Во всяком случае, на вид.
— Давайте уж сразу говорить, — предложил я. — А острить будем позже.
Мой собеседник кивнул.
— Хорошо. Зовите меня Алекс.
Я всё-таки попытался придумать что-нибудь остроумное в ответ. Но не смог, и решил, что вести себя как герой боевика — глупо.
— Чего вы хотите, Алекс?
— Маленькую услугу. Но вначале…
Он запустил руку в карман пиджака, вытащил прозрачную пластиковую ампулу. Протянул мне.
— Выпейте.
— Что это?
— Тоник. В моих интересах, чтобы вы были в сознании и не страдали от головной боли.
Я подумал. Остальные Слуги молчали, но девушка, в которую я стрелял, наблюдала за мной со злорадством.