Я понял, что, если прижмёт, — Инсек предлагает делать свои дела прямо в скафандр. Конечно, это звучало довольно противно. С другой стороны, яхтсмены в гидрокостюмах поступают точно так же. Причём у них ничего никуда из костюма не выводится.
— После приближения врага к кораблю заработает защитный протокол, исключающий использование энергетического оружия. Поэтому вы экипированы холодным оружием, удобным для человека.
Мы с Миланой переглянулись. Она понимающе кивнула, подняла шпагу. Я взял свою.
— Я желаю вам удачи, — сказал Инсек. — Моё выживание всецело зависит от вас.
Он замолчал.
— Вообще-то из-за нас он и умирает, — сказал я. — Из-за меня.
— Ты не знал, — заметила Милана.
— Неважно, — я замялся. Взмахнул шпагой. — Милана, один вопрос… ты сможешь?
— Я-то хоть раньше занималась фехтованием, — обиделась Милана.
— Ты сможешь убивать? — спросил я в лоб. — Они ведь похожи на людей.
— Похожи, — презрительно сказала Милана. — Я помню, что мне обещала та стерва. Не беспокойся, Максим.
Я кивнул.
Были такие времена, когда порядочная девушка при слове «убить» должна была бы взвизгнуть и упасть в обморок.
Но сейчас всё иначе.
— Хорошо. Попробуем голосовое управление? — спросил я. Милана кивнула, и я продолжил: — Где находятся враги?
Если бы скафандр ответил голосом, я бы не удивился.
Но на прозрачном шлеме перед глазами загорелась карта.
Кусок поверхности Селены — довольно ровный, с несколькими кратерами разных размеров. Серо-коричневый фон, то ли рисунок, то ли фотография, не понять…
Чёрный кружок в центре. Видимо, корабль Инсека?
Маленькая белая точка слева под кружком. Что это?
И четыре пульсирующих красных точки внизу карты.
— Вот и гости, — сказала Милана. Видимо, и у неё на шлеме появилась карта. — Будем ждать или выйдем навстречу?
— Выходим, — решил я.
Видимо, это было воспринято как команда.
Я услышал лёгкий шум, а костюм слегка раздался на теле. Из помещения, где мы находились, исчезал воздух. При этом никаких открытых люков или щелей не было, скорее всего, воздух выкачивали сами стены.
Вообще-то скафандры в вакууме «раздувает», я читал. Поэтому и астронавты двигаются медленно, и на месте суставов устроены специальные шарниры, и даже давление воздуха в скафандрах делают ниже земного — всё, чтобы свести к минимуму «раздутие».
Этим скафандрам на разницу давления было наплевать. Если они чуть-чуть и раздались на нас, то руки и ноги сохраняли прежнюю подвижность.
Вот как это могло быть сделано? Снаружи давления нет, внутри есть…
Я подвигал руками, ногами, присел. Всё получалось абсолютно легко и свободно, будто занимаешься спортом в зале.
Может быть, этот костюм — одновременно и что-то вроде силовой брони? Этот металл и «ткань» — двигаются сами вместе с моим телом?
Звук выходящего воздуха тем временем исчез. А в стене напротив нас начал открываться люк, в знакомой по Гнезду манере раскручиваясь от центра, как диафрагма.
За люком лежала Селена.
Я ждал ослепительного солнечного света, не смягчённого атмосферой. Ну или непроглядной тьмы, если тут ночь.
А здесь всё было иначе.
Во-первых, света хватало, но не солнечного. В чёрном звёздном небе, высоко над горизонтом, сияла Земля — огромная, бело-голубая. Снизу и сверху над ней сверкало, прячась за планету, Лунное кольцо. Один фрагмент, совсем рядом с Землёй, был крупнее и ярче других — привет, Диана, наша младшая соседка…
Ни в старое полнолуние, ни сейчас, под светом Лунного кольца, таких ярких ночей на Земле не бывало.
Сразу за люком, который открылся вровень с поверхностью Селены, начиналась каменистая равнина.
Во-вторых, каждый валун отбрасывал чёрную, непроглядную тень, словно в пространстве вырубили окно во тьму.
Нет, если приглядеться, то в тени что-то угадывалось, освещённое дважды отражённым светом, но всё-таки таких непроглядных теней на Земле не случается.
В-третьих, потрясали звёзды. Земля сияла ярко, но звёздам это не мешало. Я почему-то думал, что они будут разноцветными, но они сверкали чистым белым светом, словно раскрошенные бриллианты. Зато кольцо светилось мягкими пастельными оттенками, всем спектром, от фиалкового и до красного.
— Красота… — выдохнула Милана.
Пошла к люку, как-то странно переступая по полу.
Я двинулся за ней и понял, в чём дело. Пока одна нога была поднята, вторая намертво прилипала к поверхности. Костюм сам контролировал наше движение, не позволяя случайно прыгнуть и улететь на десяток метров, что при жалком притяжении Селены несомненно бы случилось. Вначале это было непривычно и раздражало, но скафандр настолько аккуратно подстроился к движениям, что вскоре это перестало мешать.
— Обалдеть, — сказал я. — Милана, мы на Луне!
— На Селене, — поправила она.
— Неважно… — я остановился у порога. Вот край металлического пола, а сразу за ним, с перепадом в сантиметр, серовато-коричневый камень.
Лунный камень.
Милана встала рядом.
— Давай, — сказал я. — Леди фёст!
— Иди уж, — она засмеялась. — Заслужил! Сколько лет люди не ходили по Луне?
— Ну, если американцы не обманули весь мир… — я задумался. — Лет шестьдесят, да? Что-то вроде того… Нет, Милана. Давай ты. Первая женщина на Луне!
— Точно! — она не стала дальше спорить. — Ну… надо что-то сказать, да?
У меня кружилась голова — от волнения и восторга.
— Да что хочешь!
Милана шагнула вперёд. Помедлила, видимо убеждаясь, что нога «приклеилась» к камню так же, как и к металлу корабля.
— Мы всё-таки снова сюда добрались, — сказала она. И вышла. Она выглядела удивительно в этом лёгком, обтягивающем тело скафандре, в прозрачном шлеме, со шпагой — настоящей шпагой в опущенной руке, в просвете люка, на фоне огромной яркой Земли.
Милана повернула голову, посмотрела на меня. Улыбнулась.
И побежала вперёд.
Это был странный бег, в котором одна нога всё время касалась поверхности. Наверное, технически это даже нельзя было назвать бегом, скорее — большие быстрые шаги, при которых её всё время тянуло вверх. Если бы не липкие ботинки, Милану унесло бы метров на пять в небо, не меньше.
Я засмеялся и выбежал следом.
И сразу почувствовал ещё одну странность происходящего.
Мир будто накренился!
Поверхность Селены, которая только что казалась совершенно ровной, вздыбилась ощутимым наклоном. Все мои чувства, кроме зрения, которое, впрочем, тут же предало, твердили: «Ты стоишь на склоне!» Словно мир внезапно превратился в снимок широкоугольником.
Причина была мне понятна — Селена не шар, это широченный конус, ну или если совсем точно — шаровой сектор. Центр масс Селены лежит ближе к прежней поверхности Луны, к основанию конуса. Вестибулярный аппарат воспринимает это как наклон.
Странное ощущение.
Словно сон.
Продолжающийся лунный сон: скафандр, который не скафандр, чужая ночь, которая не походила на ночь, равнина, которая кажется склоном, шар Земли в небе, бриллианты звёзд и цветная полоса кольца…
Дыхание Миланы, которое я отчётливо слышу.
Невесомая шпага в руке.
Милана остановилась, сделав несколько маленьких шагов. Повернулась, удерживая равновесие, её болтало во все стороны. Отсалютовала мне шпагой:
— Приветствую, господин Сирано!
— Фантастика… — тормозя рядом с ней, сказал я. Меня почти завалило на поверхность, когда обе ноги оказались зафиксированы на камне. Но штанины костюма затвердели и мягко толкнули меня обратно.
— Без этих скафандров мы бы так не резвились, — сказала Милана.
— Ага. Всё делают за нас, — согласился я.
Мы обернулись и посмотрели на корабль, из которого вышли.
Честно говоря, ничего примечательного — кроме размера.
Совершенно правильной формы купол, диаметром метров сто. Серо-голубая поверхность прекрасно выделялась среди камней.
— Его должно быть видно с Земли, — сказала Милана. — В любой бинокль.
— Значит, маскировка, — решил я, разглядывая корабль. — Полусфера. Без затей.
— Или шар, — поправила Милана. — Или вообще не пойми чего, а наружу высунут купол.
Я кивнул.
Да, верно. Правило Миланы «смотри на то, чего не видно» работало и здесь.
— Мы даже не узнаем, где находились на Селене, — вздохнул я. — Жаль. Нельзя будет ткнуть с Земли пальцем в небо…
— Тебе не кажется, что всё это удивительно нелепо? — спросила Милана. — Рядом с нами межзвёздный корабль, а мы должны оборонять его двумя шпагами!
— Мне кажется, это в первую очередь красиво, — ответил я. — А, всё что красиво, — правильно.
Милана обняла меня, прижалась шлемом к шлему. Сказала:
— Вот за это ты мне и нравишься.
Мы на миг замолчали. Наша лунная ночь ещё длилась, но скоро она закончится.
— Где враги? — спросила Милана.
На стекле вновь появилась карта. Теперь на ней были и мы — две зелёные точки.
— Приближаются, — глядя на четыре красных отметки, сказал я. — Пошли к белому значку? Он же здесь не зря отмечен.
— Место для схватки? — предположила Милана. — Пошли.
Я уже начал ориентироваться в масштабе карты, хотя никакой шкалы там не видел. До белой точки было метров сто пятьдесят, до движущихся к нам врагов — не меньше километра. И перемещались они явно медленнее, чем мы.
— Жаль, что здесь всё так плоско, — сказал я, когда мы зашагали к белой точке. — Было бы хорошо спрятаться.
— Спрячемся, — сказала Милана, махнув рукой. — Смотри!
Я остановился, глядя вперёд. Там стояло что-то, явно не имеющее отношения к Луне. Какая-то нелепая конструкция из металла, метра три высотой, на раскоряченных опорах… настолько чужеродная, что взгляд не сразу её фиксировал.
— Какая-то техника Инсека? — предположил я.
— Максим… Это же американский корабль. «Аполлон»!
— «Орёл», — машинально поправил я. — «Аполлон» — это ракета-носитель.
Да, это был древний лунный модуль. Тот самый, на котором люди впервые прилетели на Луну. Точнее, его посадочная часть, навсегда оставшаяся на Луне. Как же американцы обижались на Инсеков, разрушивших Луну, что они не сохранили это уникальное место, памятник истории и науки, что его больше не видно ни в какие телескопы…