— Я же тебе говорил — спешу.
— Зачем торопиться? На днях я встретил твоего сослуживца. Говорит, диссертацию защищаешь. Видно, неплохи твои дела.
— Видишь ли…
— Сейчас мы это мигом. — Хамид открыл сервант, достал два хрустальных бокала, с сомнением осмотрел их и унес на кухню. Забулькала вода, хлопнула дверца холодильника… На этот раз Хамид вернулся с бутылкой водки и чистыми бокалами. — Сначала, дорогой, выпьем, поедим что бог послал, а потом и до разговоров черед дойдет. И на будущее запомни: ни один важный разговор без этого не начинай. Сейчас жизнь такова, что без удобрений ни один овощ не созреет.
Хамид ловко распечатал бутылку и наполнил бокалы.
— Ну, давай!
Эрадж взял бокал и поморщился.
— В такую жару водку пить…
— Твое здоровье! Человек без друзей, что птица без крыльев. Так пусть мы будем могучи и крылаты. — Хамид ловко опрокинул бокал и шумно задышал, нюхая корочку хлеба. — Еще по одной, а потом поговорим о деле.
— Может, хватит?
— За твои успехи и благополучный исход всех наших дел.
— Ну спасибо.
Хамид взял у Эраджа пустой бокал и заглянул ему в глаза. Потом он как-то странно улыбнулся.
— Так что у тебя за дело?
— Отца в больницу положили…
— Что, телеграмму получил?
— Да нет, земляка встретил.
— Ну-у… Стоит ли волноваться? Мало ли что могло произойти. В старом теле всегда что-нибудь свербит. И мы состаримся. И будем охать с утра до вечера — детям надоедать. — Хамид зевнул и повалился на диван. — От меня-то что требуется?
— Если не занят, отвези к отцу.
— «Не занят»… — Хамид потер лоб и поморщился. — Ты когда ехать собираешься?
— Хоть сейчас, — тихо ответил Эрадж.
«А почему бы и не поехать? Воздухом подышу, развлекусь…» — подумал Хамид, поднимаясь с дивана.
— Сегодня не выйдет. Сам понимаешь. — Он кивнул на бутылку с остатками водки. — А завтра… Завтра, пожалуй, можно.
— Что ж, неплохо и так.
— Тогда слушай. Завтра, часиков в десять, я заеду за тобой. Ты все на той же частной квартире? Вот черт, память совсем дырявая стала. Не помню адреса.
— Бинокорон, двенадцать…
— Боюсь, что не найду. Уж лучше ты подходи к Молодежному театру. В десять. Если задержусь, немного подожди. Я обязательно буду. Машина — дело такое, никогда точно не рассчитаешь.
Хамид нажал на тормоз и, круто вывернув руль, прижал «Москвич» к обочине. Эрадж выбросил погасший окурок в окно, обернулся и увидел торопливо семенящего к машине худого старика. За спиной у него болтался мешок. Ветер развевал полы короткого летнего халата, и он на ходу придерживал их рукой. Рядом с машиной стоял запыленный километровый столб со смутно различимой цифрой «девяносто шесть».
«Еще двести километров», — подумал Эрадж и вопросительно посмотрел на Хамида. Тот кивнул в сторону старика и ухмыльнулся.
— Бензин в один конец он нам оплатит.
Старик ухватился за ручку дверцы и, тяжело дыша, прохрипел:
— Доброго пути, сынок! Далеко ли едете?
Хамид, не поворачивая головы и лениво растягивая слова, спросил:
— Вам куда нужно?
— Мне до селения Мисгарон, сынок.
— А где этот ваш Мисгарон?
— Не знаете? — откровенно удивился старик.
— Столица, что ли, — знать! — скривил губы Хамид.
— Это недалеко, час езды. Все прямо, прямо, а там я покажу.
— Ладно, садитесь. Довезу уж…
— Дай бог тебе счастья, сынок.
Старик торопливо открыл заднюю дверцу и неловка влез в машину, с трудом втискивая мешок.
— Мешок на колени возьмите. Обивка новая — испачкаете.
Хамид говорил громко и раздражительно.
— Хорошо, сынок, хорошо. Я осторожно, не испачкаю.
Машина дрогнула и тронулась с места.
Пораженный Эрадж невольно повторил про себя: «Обивку испачкаете… За бензин заплатит…» Он украдкой посмотрел на старика. Тот задумчиво глядел в окно — на хлопковые поля и плотные гряды желто-серых холмов. Его обожженное солнцем лицо и шея были совершенно красными. Густые седые брови, низко нависшие над ясными глазами, казались серебряными. Черный опрятный мешок из грубой домотканой материи ровно лежал на коленях.
«Бензин нам оплатит», — зябко поежился Эрадж и закрыл глаза, безотчетно прислушиваясь к шипящему говору шин.
…К Молодежному театру он пришел ровно в десять. Хамида еще не было. Эрадж потоптался у входа и, беспокойно оглядываясь, пошел к газетному киоску. Купил несколько газет, вернулся назад, сел на скамейку и торопливо пролистал их.
Хамид не появлялся. Эрадж взглянул на часы: двадцать минут одиннадцатого. Поднялся, походил взад-вперед, вглядываясь в глубину улицы. Несмотря на субботний день, машин было много. Проезжали и красные «Москвичи», но ни один из них не останавливался и не сворачивал к театру.
«Может, часы спешат?» — подумал Эрадж и на всякий случай спросил время у прохожих. Но нет, часы шли точно.
Эрадж снова сел на скамейку, развернул газету. Взгляд скользил по заголовкам, и он невольно повторял их про себя: «Вахта металлургов», «Слово красно делом», «Меньше слов — больше дела». Вот именно, больше дела — меньше слов. Если Хамид обманул его, то найдет причину для оправдания. А может, что-нибудь случилось? Но что бы ни случилось — все ужасно плохо. Теперь даже на автобусе не уехать. Поздно. Что же делать? Ловить попутку? В субботу днем? Если машины и пойдут, то только вечером…
Около двенадцати Эрадж решительно поднялся, чтобы уйти. В это время из-за поворота выскочил красный «Москвич» и, оглушительно сигналя, остановился рядом с Эраджем. Хамид вышел из машины и, протягивая Эраджу руку, затараторил:
— Извини, друг, не хотел. Неожиданное дельце подвернулось. Никак не мог.
— Ничего… — У Эраджа отлегло от сердца. — Я боялся, ты совсем не приедешь.
— Как можно! — засмеялся Хамид. — Я тебе все объясню. Понимаешь, тоскливо мне что-то вчера стало. Вышел я погулять. Думаю, может, встречу кого-нибудь, кто развеет грусть-печаль. И что ты думаешь? Счастье, как всегда, улыбнулось мне. Не прошло и получаса, как я подцепил такую девочку! Тебе, наверное, такие и не снились.
Хамид говорил совершенно серьезно, только в глубине его маленьких, острых, как буравчики, глаз горели веселые огоньки.
— Потому и проспал?
— Какой там сон! Я и глаз не сомкнул. Утром погрузил ее в свою арбу и отвез, довольную и счастливую, домой. Она к себе пригласила, кофе угостила. Путь, говорит, далекий у тебя. Не усни за рулем. В таких случаях, дорогой, не отказываются. Нужно быть мужчиной. Сердце женщины — вещь хрупкая. С ним нужно обращаться осторожно. Женщины, брат, только щедрым и смелым покоряются. — Он потрепал Эраджа по плечу и потянул за локоть. — Ладно, поехали. Сейчас самая жара начнется. Ну не дуйся. И ты бы на моем месте так же поступил. Для хорошей женщины ничего не жалко. Что, неправда?
— Не знаю. Только мне еще не приходилось ни мужчин, ни женщин обманывать.
— Ну, значит, все впереди, — засмеялся Хамид. — Ты же не ангел. Или я ошибаюсь?
Эрадж промолчал.
— Не хочешь отвечать или я ошибаюсь? — повторил Хамид.
— Может, и не ошибаешься, — тихо сказал Эрадж.
Они сели в машину.
— Бензина мало. Надо по дороге заправиться, — неизвестно чему улыбнулся Хамид.
При выезде из города остановились у бензоколонки. Хамид долго и несколько суетливо рылся в карманах. Потом повернулся к Эраджу:
— Плохо дело, брат.
— Что такое?
— Да кошелек дома забыл. Если есть — заплати. — Хамид скользнул взглядом по блестящему циферблату японских часов. — Иначе придется часы в залог оставлять или домой за деньгами ехать.
Эрадж растерялся, покраснел. Ему показалось, что Хамид нарочно захотел его унизить, поскольку ехал он не по своему делу. Но ведь ему ничего не стоило заплатить эти гроши. А может, он ошибся и в словах Хамида нет никакого скрытого смысла? Не может же он из-за такой малости унижать его! Но отделаться от неприятного подозрения было нелегко.
Эрадж достал деньги и расплатился с заправщиком. Руки его тряслись от волнения.
Хамид повеселел, шутливо поплевал на руки и снова сел за руль.
— Вперед, лошадка моя! — засмеялся он. — На обратном пути тебе опять придется тряхнуть мошной. Или вернемся?..
— Останови, сынок! — Старик ласково похлопал Хамида по плечу. — Вот я и приехал. Дай тебе бог долгой жизни и полную чашу в доме. Быстро довез.
Хамид притормозил. Старик достал откуда-то из-за пазухи несколько монет и бережно протянул их Хамиду.
— Ты говорил, не знаешь Мисгарон? Вон та роща на косогоре и есть Мисгарон. Красивое место, прохладное. — Старик повернул лицо к высоким холмам и улыбнулся. — Лучше нашего селения не найдешь во всей округе.
Хамид даже не поднял головы. Он считал стариковские монетки.
Эрадж посмотрел на бурый могучий холм. На его склоне зеленым облаком покоилась ореховая роща. Рядом поблескивали на солнце крыши домов, утопавшие в светлой зелени молодых садов.
Он представил себе, как чиста и прохладна родниковая вода в ореховой роще, как таинственно поблескивают большие кумганы, в которые женщины набирают воду, как…
— Если есть время, заезжайте. В такую жару наш уголок — рай. Человек должен везде побывать, все посмотреть. Доброту и мудрость люди друг у друга черпают.
Старик весело смотрел на своих благодетелей.
— Нет у нас времени по гостям ездить, — грубо отрезал Хамид и, позвенев перед носом старика монетками, сердито добавил: — За час езды на мягком сиденье пару ржавых монет! Я что, по-вашему, нищий?
— Разве мало? — удивился старик. Он не ожидал такого оборота дела и даже подскочил от удивления, ударившись головой о потолок салона.
— Нет, очень много, — съязвил Хамид. — Заберите назад свои копейки. Как раз на один чай в чайхане хватит. А я в милостыне не нуждаюсь.
— Не говори таких слов, сынок. Прости старика. Это все, что у меня есть, — пробормотал он смущенно, — Нехорошо получилось. Я всегда столько плачу на автобусе…