– Это лишь подтверждает мою теорию, – с довольным видом кивнул хозяин дома. – Капитализм – вот единственное верное средство от всех наших проблем. Свободный рынок – вот противоядие от происков этих чокнутых фанатиков, проповедующих джихад. Если бы капитализм у нас мог развиваться без всяких помех, он победил бы самых упертых фундаменталистов. – Завершив свою тираду, он открыл ореховый ящичек для сигар с портретом Фиделя Кастро на крышке и, подмигнув, передал его журналисту. – Лимитированный выпуск из бейрутского дьюти-фри. Угощайтесь. Можете брать по две.
Мужчины, опасливо поглядывая на хозяйку, взяли по сигаре.
– Не волнуйтесь, моя жена не возражает против курения, – успокоил их хозяин. – У нас дома полная свобода. Принцип невмешательства!
Все рассмеялись. Помпон, встревоженный шумом, сердито тявкнул. Пери, воспользовавшись возможностью, закурила сигарету. Она заметила, что горничная на цыпочках обходит комнату, расставляя пепельницы. Любопытно, что думает о них всех эта девушка, мелькнуло в голове у Пери. Наверное, лучше об этом не знать.
– Наша милая Пери сегодня очень задумчива, – заметила хозяйка дома.
– День выдался нелегкий, – вздохнула Пери, желая как можно скорее замять эту тему.
Ее муж подался вперед, словно хотел поделиться какой-то тайной. Он как раз пил кофе, как всегда, очень крепкий, без молока, но с кусочком сахара, который рассасывал во рту. Подождав, когда сахар растает у него на языке, Аднан произнес:
– Иногда мне кажется, что Пери предпочитает жить в мире литературных героев, а не реальных людей. Составлять список гостей, приглашенных на вечеринку, для нее чрезвычайно утомительное занятие. А вот развешивать на леске, протянутой в нашей спальне, бумажные листы со своими любимыми стихами она готова до бесконечности.
Пери улыбнулась. Привычку развешивать стихи и заметки на веревке, как белье для просушки, она переняла у профессора Азура.
– Завидую вам, – изрек дизайнер по интерьерам. – Увы, у меня совершенно нет времени для чтения.
– А я обожаю поэзию! – воскликнула владелица рекламного агентства. – Иногда мечтаю бросить все и поселиться в маленькой хижине на берегу моря. Стамбул разрушает человеческие души!
– Приезжайте к нам в Майами. Мы недавно купили дом на берегу океана, – сообщил хозяин.
Жена его насмешливо выгнула бровь:
– Ох, до чего примитивны мужчины! Ни малейшего художественного чутья. Им говоришь о поэзии, а они предлагают поехать в Майами.
– И что тут такого? – возмутился бизнесмен. – По-моему, наша новая вилла в Майами – это настоящая поэма!
Никто не стал с ним спорить. Хозяин дома был слишком богат, чтобы вступать с ним в дискуссию.
Зазвенел дверной колокольчик, раз, другой, третий – нетерпеливо, досадливо, виновато.
– О, наконец-то! – хлопнул в ладоши хозяин дома. – Это экстрасенс!
– Ура! – дружно откликнулись гости.
Помпон соскочил с колен хозяйки и устремился к дверям с яростным лаем.
Поднялась такая суматоха, что Пери едва различила сигнал о пришедшей эсэмэске. Она достала телефон мужа и прочитала сообщение. Вместо того чтобы просто написать: «Позвони мне», мать отправила подробный отчет: «Нашла номер, но пропустила свою любимую передачу». И ниже: «Ширин: 01865…» Цифры заплясали у Пери перед глазами. Это был не просто телефонный номер, а шифр сейфа, который слишком долго стоял закрытым.
Толкователь снов
Оксфорд, 2001 год
Профессор Азур вошел в аудиторию со стопкой книг в руках. За ним какой-то человек – как выяснилось, привратник – катил тележку, на которой лежали электрическая плитка, проигрыватель компакт-дисков, рулоны черной бумаги и несколько подушек вроде тех, что дают в самолетах. Поставив тележку посреди комнаты, профессор и его помощник принялись разгружать ее.
Похоже на какой-то спектакль, подумала Пери. Он актер на сцене, а мы зрители.
– Простите за беспокойство, Джим, я ваш должник, – сказал Азур, обращаясь к привратнику.
– Никакого беспокойства, сэр.
– Не забудьте прийти за всем этим к концу занятия.
Привратник небрежно кивнул и удалился.
Азур окинул взглядом молодые, полные ожидания лица студентов, сидевших вокруг него. В ярком солнечном свете, наполнявшем комнату, он выглядел усталым, зеленые глаза казались темнее, чем обычно, и напоминали лесные озера, в которых таятся глубокие омуты.
– Ну, как прошел день?
В ответ раздался жизнерадостный и нестройный хор голосов.
– Сегодня мы будем ловить сны. Наука считает, что это невозможно, но мы все же попытаемся. Прошу вас, передайте друг другу эти подушки.
Пока студенты разбирали подушки, профессор возился с плиткой.
– Сэр, мы собираемся сжечь колледж? – поинтересовался Кевин.
– О, вам удалось проникнуть в мой злодейский план! – усмехнулся профессор. – Нет, скажу честно, жечь мы ничего не будем.
Через несколько мгновений плитка загорелась ровным красным огнем.
– Отлично, друзья мои. А теперь представьте себе, что вы находитесь вовсе не здесь, а в своих теплых, уютных комнатах. На улице жуткий холод. И самое лучшее, что вы можете сделать, – завалиться спать!
Студенты недоуменно переглядывались.
– Опустите головы на подушки! – приказал Азур.
Все повиновались. За исключением Пери, которая сидела прямо, словно аршин проглотив, и смотрела на профессора с нескрываемым подозрением.
– Так держать, Пери! Будьте начеку. Кто знает, а вдруг я набил эти подушки злобными кошками?
Она вспыхнула и тоже опустила голову на подушку.
Азур, вытащив из кармана катушку скотча, стал завешивать окна черной бумагой. Вскоре зал погрузился в полумрак. Профессор включил проигрыватель, и оттуда донесся негромкий звук потрескивающих в очаге поленьев.
– Зачем все это, сэр? – не унимался Кевин.
– Мы собираемся посетить место, где частенько бывал Рене Декарт.
Некоторые захихикали, другие смотрели на профессора с возрастающим интересом.
– Это был великий философ, который примерно в вашем возрасте написал замечательные труды. А вы успели уже создать что-нибудь значительное? – (Все молчали.) – Декарт был человеком с большими амбициями, – продолжил профессор. – Уверен, по части амбиций вы ничуть ему не уступаете. Но его амбиции были основаны на философских и научных изысканиях.
– Наши тоже! – заявил Бруно.
Азур не стал спорить.
– Сейчас мы с вами проникнем в сны Декарта, – сообщил он. – В первом из них юный философ взбирается на высокий холм. Он боится сорваться и упасть. Он знает: для того чтобы достичь цели, надо приложить много усилий. При этом он уверен, что у него ничего не получится без помощи верховной власти, то есть Бога.
Пери слушала, опустив голову на подушку и прикрыв глаза.
– Вдалеке он видит маленькую церковь – дом Божий. Ветер подхватывает его, несет к этой церкви и швыряет у ее стен.
– Бог мог бы обращаться с философом и поаккуратнее, – усмехнулся Кевин.
– Молодой философ встает, отряхивает одежду. Входит во двор церкви и видит человека, который пытается дать ему дыню – заморский фрукт.
– Угостить ближнего очень любезно с его стороны, – пробормотал Эд. – Последую его примеру.
Он открыл жестяную коробку с домашним печеньем, которую принес с собой, и предложил всем желающим.
– Декарт в ужасе просыпается, мокрый от пота, – продолжал Азур. – Он боится, что этот сон послал ему сам дьявол. Он не может понять, как появляются злые помыслы. Рождаются ли они внутри нас или приходят извне? Он молится Богу, прося Его о защите. Но что такое Бог – внешняя сила или продукт нашего сознания? Когда ему вновь удается заснуть, все эти вопросы проникают в его второй сон. – Азур поставил в проигрыватель еще один диск, и комнату наполнили раскаты грома. – Философа настигла буря. Ураганный ветер, гром, молния. И он задается вопросом: почему в жизни происходит так много ужасного? Почему Бог допускает это, если Он действительно милосерден и всемогущ? Декарт не может найти ответа. Он остается в полном одиночестве. Душа его полна обиды и возмущения. Это тяжелый, гнетущий сон.
Пери вспомнила своего брата Умута – не того унылого человека с потухшим взором, мастерящего поделки из раковин, а молодого идеалиста, который когда-то мечтал изменить мир и одолеть несправедливость. Вспомнила нескончаемые разговоры с отцом, когда она тщетно старалась понять, почему Бог отвернулся от их семьи. К горлу подступил комок. Ей стало так невыносимо грустно, что она едва не расплакалась. Она так и не знала, во что верить. Быть может, Бог – это просто игра для тех, чье детство было счастливым и безмятежным?
Пытаясь вынырнуть из водоворота грустных мыслей, она спросила:
– А третий сон, сэр? О чем он?
Азур с любопытством взглянул на нее:
– Третий сон – самый важный. Декарт видит на столе книгу, энциклопедический словарь. И рядом еще одну, сборник стихотворений. Он открывает вторую книгу наугад и читает стихотворение Авсония.
– Кого? – не понял Бруно.
– Децима Магна Авсония. Римского поэта и ритора. – Азур повернулся к Пери. – Вам известно, что Авсоний посещал ваш родной город Константинополь? – (Она покачала головой.) – Первая строка стихотворения звучит так: «Какой же путь избрать мне в этой жизни?» Тут появляется какой-то человек. Он спрашивает Декарта, что тот об этом думает. Философ не может ответить. Разочарованный незнакомец исчезает. Декарт пребывает в растерянности. Подобно всем мыслящим людям, он одержим сомнениями. Кто-нибудь из вас может истолковать этот сон?
– Ну, наверное, дыня попалась с гнильцой, – усмехнулся Бруно. – Бедняге Декарту пришлось отправиться в туалет. И там он встретился с этим загадочным незнакомцем, кем бы тот ни был.
– Возможно, – вздохнул Азур. – Или же так: словарь символизирует науку и знание. Сборник стихов – философию, любовь, мудрость. Декарт считал, что Бог призвал его соединить всё это средствами разума и создать универсальную науку. Скажите, а вы готовы создать свою собственную универсальную науку для того, чтобы постичь Бога?