Но, оказалось, что асура уже давно и след простыл. А за забором стоит какой-то человек, отчаянно дергающий ногу, что провалилась в дыру в дороге.
Глава 8.4
Я снова едва не выронила книгу, только в последний момент сообразив аккуратно положить ее на ближайшую надгробную плиту. Затем как можно быстрее устремилась к забору, открыла калитку и приблизилась к незадачливому толстячку, чья нога, как оказалось, застряла между проломленных плиток мостовой.
Ситуация осложнялась тем, что это был край дороги, как раз в том месте, где организовалась колея для сточных вод и помоев. Ночью, похоже, был дождь, потому что сейчас по этой колее струился тонкий грязный ручеек, в котором чего только не плавало. И грозило бедолаге заражением крови, если он поранился серьезно…
— Ай, помогите же, что вы стоите! — воскликнул мужчина, пытаясь выдернуть ногу, но все без толку. — Мне не хватает сил! А еще очень больно! Кажется, я порезался о край плитки!
Какой на удивление неприятный страждущий, однако… Столько требований и претензий.
— Как вас угораздило наступить в сточную канаву? — воскликнула я, не имея ни малейшей идеи, как теперь спасать мужчину.
А он своими криками мне ни капли не помогал.
— Это очень важно, да? — возмутился он, поднимая на меня лицо с грустно сдвинутыми бровями. — Ну, хорошо, я задумался! Размечтался, как посватаюсь к любимой Изольде, как приподнесу ей в подарок Понурга, моего любимого осла! А потом мы поженимся…
Я внимательнее взглянула на мужчину и заметила, что, несмотря на то, что одет он был по-светски, через руку была перекинута жреческая ряса, а, если принюхаться, то можно было уловить и легкий запах алкоголя.
— А вы разве не жрец? Разве вам можно жениться? — удивилась я вполне чистосердечно.
Мужчина нахмурился и даже перестал выдергивать ногу.
— Если вам нечем помочь, дитя, то идите туда, откуда шли.
Он слегка покачнулся, и до меня вдруг дошло, что скорее всего передо мной и правда какой-то младший жрец, который тайком отлучился из монастыря, чтобы перекинуться парой-тройкой стаканчиков хереса в каком-нибудь трактире подальше от обители.
А какая красивая была история про Изольду! Я же практически прониклась!
Я тихо хмыкнула, а затем одним резким движением дернула мужичка за ногу.
Он громко завыл, падая на пятую точку, которая была у него, кстати, весьма упитанной, так что можно было не слишком опасаться ушиба. Там такая подушка, что можно еще и мне сверху упасть — ничего почтенному жрецу не сделается.
— Что же вы творите?! — выл мужчина, отчаянно краснея от натуги. — Ох, это наказание мое! Прости меня, Светлоликая Бриана!
Стало ясно, из какого монастыря явился жрец. Обитель Светлоликой Брианы находилась на другом конце Унтара, так что, похоже, я в своих догадках не ошиблась.
Мужчина продолжал выть, баюкая ногу, как будто это могло помочь. А я же, быстро наклонившись, вытерла конечность несчастного его же рясой, отчего он еще громче завыл, и взглянула на травму.
Повреждение было совсем не сильным, но рана сильно загрязнилась нечистотами, и что хуже — кровь не шла. Значит рана сама не очистится, и, весьма вероятно, начнется заражение.
— Я вас подлечу, лежите смирно, — сказала я, тут же принимая решение помочь.
— Вы маг? — вяло пробормотал он, побледнев. Стоило ему увидеть небольшую, но грязную царапину, пересекавшую икру снизу вверх, как ему резко поплохело.
— Да, у меня второй плекс.
Я не стала добавлять, что он слабый, и вообще меня никто не учил, потому что подобные мне колдуны считаются бездарностями. Только зря время терять.
Но, в конце концов, однажды я заживила перелом! Уж банальную царапины как-нибудь вылечу!
Закрыла глаза, расправила над раной пальцы и представила, как из центра ладони выходит магический символ лечения. Книги по врачеванию я никогда не читала, но однажды подсмотрела символ у монастырского лекаря, когда он лечил у настоятельницы мигрень.
По памяти воспроизвела круг с десятком каких-то символов и влила магию. И, хотя в правильности печати я вовсе не была уверена, но колдовала так не в первый раз, а потому не боялась.
В груди сдавило легким холодком, как бывало всегда, когда шел процесс лечения, а затем на глазах удивленного толстяка царапина на его ноге затянулась.
— Ух… — только и выдохнул он, проведя пальцами по грязному, но абсолютно целому кожному покрову.
Я улыбнулась, игнорируя почти неощутимое чувство слабости.
— За такое я даже забуду, что ты испачкала мою рясу, — как мог горячо проговорил мужчина, вставая на ноги и тряся мою руку своими пухлыми ладошками.
Щеки его дрожали, а губы улыбались.
— Рада была помочь, — улыбнулась я в ответ, не обращая внимания на то, что благодарность-то оказалась какой-то сомнительной.
— Ладно, мне торопиться надо, дитя, а то ждут меня в обите… у невесты моей. Пусть солнце над твоей головой греет улыбкой Светлоликой Брианы!
И, быстро перебирая короткими ногами, заторопился скрыться с глаз.
Я же, устало вздохнув, поплелась обратно на свое кладбище. У меня была уйма работы, а так хотелось прилечь и отдохнуть!
Уже закрывая калитку забора, я вдруг почувствовала странное, свербящее ощущение на коже. Словно царапало что-то острое и горячее.
В тот же миг я бросила взгляд вдаль и заметила на другом конце улицы неподвижного василиска, который смотрел прямо на меня.
По спине прокатилась волна жгучих мурашек.
Рейялара Фарриса было невозможно не узнать. Струящиеся по плечам красные волосы буквально горели на солнце. Модный черный сюртук облегал тренированное тело. Руки покоились в карманах, а взгляд был настолько острым и пронзительным, что его направление оказалось невозможно перепутать.
Он смотрел только на меня.
Но стоило нашим взглядам встретиться, как мужчина замер на несколько секунд, затем резко развернулся и пошел прочь.
И только у меня под кожей осталось настойчивое обжигающее ощущение, словно он все еще был рядом.
Глава 8.5
Весь оставшийся день до самого вечера я провела на кладбище, прогуливаясь между могил, записывая даты смерти и отсчитывая прошедшие года. Оказалось, что в старых кварталах просто ужасно много захоронений, которым не просто больше сотни лет, а значительно больше!
С мыслью о том, что Синтар будет доволен, ближе к ночи я вернулась к себе, едва осилила принять душ и легла спать.
А утром меня ждал очередной сюрприз. В дверь дома настойчиво стучали дверным молоточком, но никто не открывал. Я слышала этот раздражающий звук даже из своей комнаты, хотя она у меня находилась на втором этаже.
“Где же шелье Наэрн?” — думала я, побыстрее запахивая халат и выбегая вниз в холл дома. Хозяина нигде не было видно.
Я предусмотрительно поглядела в дверной глазок и обомлела.
Во рту тут же пересохло.
Прямо на меня с обратной стороны от входа смотрел лорд Фаррис.
На нем был длинный черный камзол, расшитый серебром и застегнутый на все пуговицы. По широким плечам, как кровавое пламя, рассыпались распущенные волосы. Руки мужчина держал сцепленными за спиной, а смотрел неожиданно прямо на меня. Через глазок. Словно прекрасно видел, что я тоже на него смотрю!
Пронзительное, жуткое ощущение, словно красные глаза василиска с вертикальными зрачками умеют смотреть сквозь преграды.
Встряхнувшись, и отгоняя наваждение, я открыла дверь, нацепив на лицо самую милую улыбочку из всех.
Рейялар не улыбнулся в ответ. Его взгляд был все такой же серьезный и тяжелый. Словно он оценивал меня. Проверял.
По спине тут же прокатился холодок.
Мог ли он узнать, что мы с асуром были на месте второго преступления?
Больше всего на свете я хотела надеяться, что нет. Иначе все, конец! Уже слышу как плачут по мне тюремная решетка, жирные крысы и трехразовое питание, обещанное Фаррисом!
— Я не люблю есть по расписанию! — пропищала я расстроено, увлекшись пугающими перспективами и не заметив, что говорю это вслух.
— Что, прости? — приподнял бровь василиск.
Кашлянула в кулак, отчаянно покраснев.
— Я говорю, сейчас у шелье Наэрна по расписанию завтрак, а я вот не люблю завтракать по расписанию… — в общем залепетала какую-то ерунду, которая первая пришла в голову.
— И это прекрасно, Матильда, — строго ответил мужчина, как будто его мое бормотание вообще не удивило. Может, он меня просто не слушает?
Даже как-то обидно стало.
— Почему прекрасно? — подозрительно переспросила я.
— Потому что мы идем в участок. Поторопись.
И развернулся, будто на этом приветствие окончено, и я прямо сейчас, роняя тапки, побегу за ним.
— Но я не хочу никуда идти.
— Что, прости? — второй раз за утро повторил он эту фразу.
— Конечно, прощаю, лорд Фаррис, — я не удержалась от искушения и отвесила лорду почтительный полупоклон, который тот, не будь дурак, просто обязан расшифровать как ироничный. Василиск дураком, разумеется не был, а потому зловеще прищурился, а его щека слегка дернулась.
Перебор, видимо был с почтительностью…
— Я говорю, что не хочу никуда идти. И не вижу в этом смысла.
А еще не вижу смысла в личном визите столь высокопоставленного господина. Но про это я промолчу, так как сдается мне, что оный господин этого смысла тоже не видит, и расстроится вдвое больше, если ему указать на данную неувязочку. А зачем нам тут расстроенные василиски?
— Почему? — холодно спросил он, стиснув зубы.
Да-да, я помню, ваше лордство, что вы не любите, когда приказы оспариваются. Я тоже много чего не люблю. Например, прогулки на голодный желудок, отсутствие шоколада в моем рационе, высокие налоги для наемных рабочих, низкие зарплаты, чай без булочек и самоуверенных следователей, не принадлежащих человеческой расе. Но больше всего я не люблю ходить по улице в чем попало.
— Ну, хотя бы потому, что на мне один халат! — развела я руками, покрутившись вокруг своей оси. — И я только что проснулась.