- Если переправа цела, - заметил Вован.
-Так морозчик уже третий день! - отмахнулся Лёшка. - И небо прояснилось, ночью станет ещё холоднее. Димону целый список дали, что надо забрать из деревни.
Вован промолчал. Он пытался определиться в своём новом статусе.
Жизнь в окружении хозяйничавших девушек сказалась на нём наилучшим образом, куда подевалась его неукротимая воинственность. Со Светкой под боком Вован успокоился, стал благодушный, шутил с девушками. Его использовали в работах, и он откликался с показной ленцой, но охотно. Терпеливо воспитывал собак. На девятиклассников поглядывал снисходительно. Но перспектива скорого возвращения остальных добытчиков взводила Краснокутского.
Он сказал:
- Я найду новую звериную тропу, ещё одни "ворота" поставлю. Это верняк.
Лёха кивнул и забубнил:
- Кабаны ходят под дубами на берегу реки. У них, видно, водопой здесь. На грязи следы всегда свежие.
- Думаешь, реально заманить в ворота кабана?
Лёха тряхнул плечами: мол, откуда мне знать?
Вован размышлял:
- Попробовать можно. Только дерево побольше найти, чтобы прижало крепко. Но в дубах нет подходящей пары деревьев для "ворот", надо другое место искать. И кабана бить сразу надо, - подытожил Вован.
- Это точно. А чем бить?
- А хр.. его знает... Топором, больше нечем. В лобешник. Лёха, ты со мной!
- Я с Сивицким! - напомнил Краснокутскому Лёшка. - Он мой десятник.
Краснокутский впервые почувствовал, что сейчас он не только без одной руки, ещё и без своих людей...
Хроники Насты Дашкевич. Охотники не возвращаются
В Хроники добавилась ещё одна записка, Алина передала её мне на хранение.
"Ловушка-давилка на копытного зверя. Поперёк свежей козьей тропы между двух деревьев делают неширокие воротца и порожек - это хорошо закреплённые перекладины из стволов молодых деревьев. Пониже ворот устанавливается ещё одна перекладина из связанных вместе двух нетолстых стволов. Это давилка. Давилку кладут на слабые опоры: на шаткие колышки, и слегка фиксируют, чтобы не упала раньше времени, но чтобы точно упала, когда в ворота войдёт косуля и протрётся боком хотя бы мимо одного колышка. Сверху на перекладину-давилку кладут длинный ствол дерева с обрубленными ветками, комлем вверх, тонким концом вниз. Тонкий конец этого рычага крепко привязывают у самой земли. Тяжёлый толстый конец этого ствола поднят и выступает далеко, чтобы плечо рычага было подлиннее. Нужно натянуть тонкие, но крепкие верёвочки, можно лозовые жгуты, так, чтобы входящее в ворота животное переступило порог - нижнюю перекладину, и задело крепления и колышки. Колышки падают, роняют перекладину-давилку. Вес длинного ствола-рычага прижмёт животное и не даст вырваться из-под давилки. В такой ловушке коза останется живой. Воротца полезно окружить наломанными ветками. Косули любят объедать почки и кору и придут в это место, когда выветрится запах человека, хозяйничавшего на тропе".
Димка и его кузнечики сделали по Алиному рисунку "ворота" для лова.
Кузнечиками мы за глаза зовём девятиклассников. У них ноги длинные и худые, - кажется, переломятся, а плечи острые.
Мы тоже отощали, но наше эльфийское телосложение ещё куда ни шло, мы же девушки... хоть колотить бельё во время стирки ох, нелегко. Очень много тяжёлой работы. А парень должен быть покрепче, от него же помощи ждёшь, как от Вована и Лёши, когда словили Мемеку - чтобы взял и понёс...
Но кузнечики справились с заданием.
Перекладины они отсекли топорами, дерево для ловушки подпилили лагерной пилой-ножовкой, потом подрубили и повалили. И умудрились никого не задавить, шутливо заметила Алина. Димка очень волновался, и орал бы на всю округу, распоряжаясь своими людьми, но Алина была с ними, и запретила шуметь, чтобы не распугать животных. И Сивицкий лишь пинался ногой и тихо ругался на ребят. Резкий мальчишка. Алина сказала, что теперь поняла, почему он для нас просто Димка, а для парней - Брови, или Бровь. Он свои широкие брови сводит вместе и тогда выглядит очень грозным.
Мы не знаем, что мемеки едят зимой. Две девушки заготавливают для них траву на берегу реки, чтобы выяснить, будут ли козы есть аир? Но другую траву уже не найти, землю заметает снегом. Решили, что будем скармливать им ветки, а если не получится прокормить - придётся зарезать.
Кузнечиков и Лёшку отправили в деревню и дали им синюю краску эмаль - метить деревья вдоль тропы. Вован с Зубом на поводке целый день бродил по лесу и Светка пилит его за одинокие блуждания, потому что перелом руки будет заживать месяц и больше, а в зимнем лесу с человеком может случиться всё, что угодно.
Зайцев нам освежевал единственный оставшийся в лагере парень Стопнога. В отсутствие ребят зайчатины нам достаётся больше, не только супчик, но и кусочки мясца. Но очень жутко ночами, слишком дремучий лес вокруг, а лагерь вдруг стал таким огромным и безлюдным... Хорошо, что нам оставили собак.
Волки могут заинтересоваться нашей ловушкой, к ней надо ходить, проверять, а мы вдруг стали трусить. Алина и так удивляется, что волков не слышно, и они не съели Бяшку, попавшего в ловушку последним.
Мы с Рыбкой Лилёк бегаем смотреть за реку, ждём Дениса и Адамчика. Лилёк сама не своя. Три дня она не беспокоилась, но уже заканчивается шестой день, а добытчиков нет. Никогда ещё ребята не уходили на шесть дней, и все сразу. Могли бы гонцов отправить домой с вестями...
Сейчас и Алина стоит рядом.
Мы втроём долго вглядывались вдаль, пытаясь различить сквозь падающие снежинки, сквозь холодный туман низину левого берега, и Алина сказала: пора жечь костёр и подавать лобой сигнал, какой придумаем. У нас есть горн, но всех охватил какой-то мистический страх, как будто, если затрубим в горн, нас найдут чужие. Не знаем, кто именно, но это будут Чужие. Здесь звук очень далеко разносится. И кто-то из девочек спрятал горн и не признаётся.
Алина полезла на вышку.
Не знаю, для чего служила эта высокая, высотой в четыре этажа, железная вышка с маленькой площадкой наверху, с прожектором и громоотводами. Она стоит за амфитеатром, где проходили концерты, на краю лагеря, там, откуда уже видна река, и эту вышку поддерживают четыре троса-растяжки.
Алина полезла наверх с зеркалами, снятыми со стены, с лампой, полной солярки, с парой тротуарных плиток в рюкзаке, которые сильно оттягивают ей плечи. Она хотела установить зеркала, чтобы в хорошую погоду они отбрасывали солнечные зайчики за реку. Она сказала, что солнечные зайчики замечали даже с самолёта и отправляли помощь терпящим бедствие. Зборовская взбиралась наверх по прутьям-ступенькам вертикальной лестницы, потом долго возилась, стоя на верхней ступеньке: установила зеркала в сторону реки и немного развернула друг к другу. Привязала зеркала к перилам площадки, подпёрла плитками, чтобы не сдвинулись с места, и зажгла фонарь, потому что уже начало темнеть - чтобы он послужил маяком. Она оценила свою работу и начала спускаться. Мы не знали, получилось ли у неё направить луч света за реку? Хватит ли слабого огонька? Но любая надежда всё же лучше, чем ничего.
Мы стояли и молчали. Смотрели, как подоткнутая под пояс юбка на Зборовской на ветру то надувается пузырём, то прилипает. Под юбкой узкие брючки; под коленками подвязаны и спускаются на голенища ботинок гетры, сшитые из полосок разноцветного искусственного меха, - все девушки носят такие гетры, сапогов-то у нас нет, - да светятся в сумраке мыски и пятки белых танцевальных ботиночек. С гладкой подошвой ботиночек, - чтобы на сцене кружиться и скользить...
Порыв ветра сорвал зеркало, оно звякнуло, кувыркнулось вниз, ударилось о страховочное ограждение вертикальной лестницы - это такие полукруги из прутьев, - и на Алину посыпались осколки. Кирпич плитки догнал её, она на каких-то рефлексах отшатнулась в сторону, сорвалась с лестницы, а на руках долго не повисишь... (ненавижу голливудские выдумки, где люди на пальцах висят на карнизе сто первого этажа - в жизни всё не так!!!)
Алина нашарила ногой ступеньку, снова сорвалась, заскользила вниз, цепляясь за железные вертикальные боковины, перехватывая их и ойкая, и упала с высоты четырёх метров. Она лежала неподвижно, а мы пережили вечность в одном мгновении, прежде чем все бросились к ней и перевернули её лицом вверх. А по лестнице потекла горящая солярка из опрокинувшегося фонаря, и сам фонарь ярким болидом, глухо бомкнув, полетел вниз и свалился рядом с Алиной на снег, присыпавший землю.
Алина дышала.
Она с трудом села. Подобрала осколок разбитого вдребезги зеркала, глянула на него, и заплакала, закусила костяшки пальцев, словно рот себе заткнула. А потом выронила осколок и потеряла сознание.
Мы все разревелись. Зеркало разбилось - как будто знак беды упал с неба!
Вован прибежал, ругался и обзывал нас дурами.
Пашка приковылял, стоял и кусал губы.
Мы завели Алину в спальню и помогли снять одежду. Её тошнило. Она содрала в кровь обе ладони и набила огромную шишку на затылке: ударилась, когда падала. И ей было больно лежать на спине.
- Я посплю немного, - сказала она. - Хорошо, что я сама... а не кого-то из вас послала... Никогда бы себе не простила... Девочки, держитесь вместе, обещаете?..
Проклятые скользкие танцевальные ботинки! Я впервые видела неугомонную Алину разбитой. Я не могла вспомнить, заставала ли её спящей? Зборовская всегда вставала раньше всех и ложилась позже, когда мы валились без сил на свои постели. Гасила огонь перед сном тоже всегда она.
Гонисевская склонилась над Алиной и стала спрашивать, предупреждающе тряся нам указательным пальцем:
- А что с парнями делать? С теми, ну, ты знаешь...
Алина открыла глаза и прошептала:
- Парней возвращайте в человеческий облик... они вернутся другими. У них ножи уже в крови... И в этой глуши всегда так будет...
-У тебя видения? - пискнула испуганная Оля.
- Мужчины быстро ожесточаются без женщин... и без закона и нравственности...