Я щёлкнула зажигалкой, но палка не хотела разгораться. Тогда Наста сняла с шеи ситцевую косынку, подвязанную под шарф для тепла, обмотала ветку, и нам удалось поджечь ткань. Мы подождали, пока займётся огнём дерево, заслоняя его от ветра. Потом мы вдвоём подняли ветку, она была большой, и помахали ей в воздухе. Не знаю, как далеко виден огонь в метель. Но горн стал трубить безостановочно, словно требуя срочно нас домой. И мы двинулись через реку. Вешки упали, но не все. Мы ставили горящую ветку на лёд, а сами поднимали упавшие вешки, подгребали к ним снег и обтаптывали.
Мы вышли на родной берег, переобулись, а потом сзади закричали, и Толя Тегленков, Макс Грек и почти все ребята Краснокутского прибрели из метели. Вид у них был ужасный, лица заострились, глаза блуждали. Они шли по нашим следам, шли на свет огня и на звук горна.
- Мужики где? - первым делом спросили они.
- Мы вдвоём... - ответили мы с Настой.
Толян сразу бурно отреагировал:
- Как? Вы что? За нами волки идут с утра! Кто вас отпустил? В лагере парней нет? Никого? Опаньки! Ну, спасибо, девчонки! Вы нам, пожалуй, жизнь спасли! Мы как раз искали, где перейти. Да вообще заблудились, честно говоря. Тут стрелка компаса пляшет, как сумасшедшая.
Я видела, что бедная Настасея готова расплакаться, и я её понимала. Эти парни уходили под началом Дениса и должны были вернуться со своим десятником. Наста засыпала их вопросами:
- Где все остальные? Вас не было восемь дней!
- Восемь дней? - удивились они. - Ладно, разберёмся.
И ничего больше не сказали, только подгоняли нас:
- Давайте-давайте, в гору, скорее! Уходим отсюда! В лагере расскажем! Показывайте лучше тропу. Нет, не ту, где вы шли, а ту, по которой глину втаскивали, которая выведет на край лагеря, за корпуса.
И это мы, мы сами привели их в лагерь!
Глава тринадцатая. Противостояние
Алина проснулась от непривычного чувства: было поздно, и она была одна в комнате с застеленными кроватями.
Снаружи стучали дятлы, облюбовавшие местные сосны. Мягко серел зимний день за большими окнами. Для сохранения тепла в окна от подоконника и до верха плотно вставили реечные рамки с натянутым на них целлофаном. Сквозь целлофан толком ничего не разглядеть, но света он пропускал достаточно.
За стенкой, она слышала, открылась дверь, и младшие дети в мягких самодельных бурках вошли в соседнюю комнату, да там и остались.
Алина села на постели, преодолевая головокружение и лёгкую тошноту от постоянного недоедания. Было прохладно, пора протапливать печь. Она ощупала шишку на затылке. Оделась. Аккуратно сложила одеяло и снова прислушалась: административный корпус - сплошные окна и стеклянные двери, - свободно пропускал звуки снаружи.
Она определила, что в лагерь вернулись охотники. Вернулись только ребята Краснокутского, ушедшие под началом коменданта Дениса Понятовского, и привёл их Толян. Входили не в ворота. Пробрались, словно крадучись, по крутому склону со стороны реки.
Алина прошлась по коридору к соседней рабочей комнате. Там Ксюша и Матвей лепили из цветного пластилина. Алина присела к детям за большой стол, несколько брусков пластилина незаметно засунула подмышки, а сама вся обратилась в слух. Содранная кожа на ладонях болела, но она мяла в пальцах согретый теплом тела пластилин, стараясь казаться беспечной. А изнутри грызли плохие предчувствия.
Голоса и шаги охотников приближались от дальнего корпуса, который, наверное, из-за разгулявшейся метели и не разглядеть. Толян распоряжался людьми и его хриплый тенор неуместно резко и неприятно звучал посреди здешней устоявшейся тишины, и девушки, ещё ничего не поняв, собрались под окном и недоумённо переговаривались. Тогда Алина приказала детям не говорить, что видели её, ушла в спальню и улеглась в постель.
Вскоре в комнату девушек вошли и стали над кроватью Алины ребята с Толяном во главе. В группе не было Краснокутского и Чаплинского. Чапля перешёл к Карнадуту и, значит, бродит где-то с охотниками. А голос Краснокутского Алина не слышала ни разу за всё это утро.
'Что не так с Вованом?' - пронеслось у неё в голове.
Макс Грек заговорил:
- Правильно сказали, что Циркулиха головой саданулась. Точно - лежит до сих пор.
Он отступил к дверному косяку, будто бы поправить рвань на ногах, сохранявшую приметы бурок. Тегленков осклабился:
- А пофигу! Голову трогать не будем! Начинаем!
Две пары рук сорвали одеяло с Алины и потянулись к её бёдрам.
Они пришли за оружием.
Толян, нагло заглядывая в широко распахнувшиеся Алинины глаза, нашарил на её бедре мягкую кожаную сумочку:
- Нашёл! Вот он, мой ствол!
Приказал:
- Тихо, прелесть! Власть сменилась!
Он подёргал её, как тряпичную куклу, и сорвал пояс, к которому крепилась сумка с пистолетом. Развязно ощупал всю, и ещё двое, глядя на него, пошарили по её телу, вызвав испуг, гадливость и молчаливую ярость.
Алина перегнулась с кровати и сделала вид, что её тошнит. За распахнутой настежь дверью она увидела Ксюшу и Матвея. У детей округлились рты и глаза. Они готовы были чуть что - сорваться и бежать.
Толян оглянулся на младших, хмыкнул, и его банда вымелась из комнаты.
Оставшиеся без руководства Алины девушки столпились вокруг раскочегаренной полевой кухни. Таня и Вероника перехватили черпаки, а Таня незаметно придвинула к себе ещё и топор, которым рассекали дичь и мелкие дрова. Иванка Метлушко суетилась и перешёптывалась со всеми. Света гладила Пальму, удерживая собаку на месте. Оля и Кристя побледнели, изо всех сил стараясь не выглядеть испуганными. Насты не было в этой стайке. Не было Рыбки Лилёк. Метлушко шепнула, что они утром брали у неё лыжи, и Светка с Вованом трубили им в горн, и сверху видели огонь на другом берегу, а затем девчонки вышли из метели и сняли лыжи, собираясь подняться в лагерь. Тогда Света с Вованом вернулись в котельную. Но ни Настасея Дашкевич, ни Лиля Цыбульская пока не показывались.
Алина через распахнутую настежь дверь в коридор слышала голоса под восточной стеной и свободно достроила картинку, представляя всё в лицах. Она тихо подозвала Матвея и спросила, почему не видно Краснокутского?
- Он в котельной возится с оборудованием, - со знанием дела ответил Матвей.
'Или делает вид, что агрегат требует его заботы', - подумала Алина.
Она что-то вложила в ладонь Матвею, приказав действовать быстро, никого не бояться, на окрики не реагировать. Матвей выбежал из южного входа в корпус и, стараясь никому не попадаться на глаза, поспешил в сторону бассейна и дальше.
Ксюша спряталась под самой дальней кроватью.
Стопнога мужественно сходил по ступенькам со второго этажа, на ходу вытирая испачканные глиной и кое-как наспех отмытые руки.
- Девушки, власть сменилась! - услышала Алина голос Толяна.
('Переклинило, да? Далась тебе эта власть!' - подумала она, вскипая).
Толян напрягал голос:
- Сейчас мы будем заново выбирать женщин! Когда придут охотники, их встретят новые семьи и новые вожди...
- Где Лиля и Наста? - перебила его Таня Гонисевская, чувствуя неладное.
- Наста теперь моя женщина! - заявил Тегленков. - Привыкайте! Светлана, ты остаёшься баб... дамой Краснокутского...
-Тебя не спросила! - недобро прошептала Светка, сощурив большие глаза.
- И не надо спрашивать! - ощерился на неё Толян. - Кто, когда и с кем будем решать мы!
Гонисевская, сорвавшимся голосом:
- Что творишь, Тегленков?! Где Наста и Лиля?!
-Татьяна, ты можешь оставить себе Лёху, но станешь подругой Кирика Шуханка.
- Вы за всё ответите!- настаивала Гонисевская, дрожа от беспокойства.
- Поздно, доктор! Твоих подружек уже уе... Закрепили, так сказать, за собой.
Он без перехода заорал в сторону котельной:
- Краснокутский, сюда!!!
Рисуясь, добавил негромко, чтобы слышали девушки:
- Однорукий, к ноге!
Бывшая свора Вована нестройно засмеялась. В дверь котельной изнутри барабанил Краснокутский, но было поздно - Матвей обежал круг за постройками и успел запереть железную дверь котельной на ключ.
Тегленков коротко обдумал это новое обстоятельство и распорядился:
- Ведите сюда Стопногу, будем пытать заложника. Девушки, советую принять наши условия и выйти замуж добровольно. А любовь мы вам обеспечим, это мы обещаем, да, ребята?
- Как вы можете, вы же не дикари? - закричала Вероника.
- Да, чего вы?! Больные?! - взвизгнула Иванка.
- Он страшный человек! - шепнула Ангелина, затаившись за кухней на колёсах так, чтобы не попадаться на глаза Тегленкову.
Толян, забавляясь всеобщей растерянностью, пояснил:
- Елик, двинутый по отдельным пунктам, однажды высказал правильную мысль. Очень правильную. Кто первый расплодится, тот и будет на троне через двадцать лет. Лично меня не вставляет ходить под кланом Карнадута или ещё кого, и заглядываться на женщин. Ясно объясняю?
- А закон нарушать тебя вставляет? - это бросила Таня.
- Закон мы перепишем! - ответил он.
Алина слышала речь Тегленкова. "Ты не произнёс имя Дениса Понятовского, а ведь на языке крутилось... Дениски нет в живых!" - подумала она с горечью.
Испуганный Пашка замер в коридоре под дверью спальни. Он боялся повернуть голову и взглянуть на Алину, неподвижно лежавшую на постели среди раздёрганных и сброшенных одеял.
Алина приказала себе: "Никто нас не спасёт. Пора! Или будет поздно!" Она метнулась с кровати в коридор, Пашке наперерез, так, что того даже ветром обдало.
Однажды он видел, как стремительно открывается дверь перед Зборовской: этот её коронный "бросок на рывок", когда Алина летела на помощь Ксюше с ухватом в руке. Только сейчас у неё не было ухвата.
У Паши заныло внутри. Он сильно зажмурился, пытаясь сдержать слёзы: "Я убогий выродок! Мне, а не ей, сейчас надо драться! Но я тормоз, я Стоп-Нога, и сдохну Стоп-Ногой!" И одновременно почувствовал, что словно гора с плеч свалилась: Зборовская всё-таки оклемалась после падения. Но совесть напомнила о себе, Пашка бросился на стену и колотил по ней кулаками в молчаливом исступлении...