Денис Понятовский носил под курткой книжку, которую ему вручила Наста. Она взяла с него обещание, что он прочитает книжку как можно скорее. Им не удалось поговорить перед расставанием, почему это так важно и срочно, - сначала парни вытаскивали из-под ограды упавшего Вована, потом Денис был занят, перераспределяя людей в отрядах. Прощание с Настой вышло слишком торопливым, и Денис мучился этим. Всё должно было быть не так...
Но книгу Денис не отложил. Тоскуя по своей девочке, открыл книгу в первую же ночь.
Наста оставила меж страниц листок с контуром своей ладони и внизу подписала: 'Держись!' Понятовский накрыл своей загрубевшей мозолистой ладонью контур узкой ладони с тонкими пальцами, улыбнулся. Затем пролистал новёхонькую книгу со штемпелем лагерной библиотеки, осознавая, что не вникает в слова. От усталости коменданта клонило в сон, но он приказал себе сосредоточиться, и уже на третьей странице понял, Наста не зря принесла ему эту книгу.
Денис выбрался из палатки под низкое, затянутое тучами, небо, разыскал среди ночной стражи Жеку Бизонича и сказал ему:
- Жека, нужно кое-что просмотреть прямо сейчас. Ты умеешь быстро читать и выхватывать самую суть, это дело как раз для тебя. Если найдёшь важное для нас, заложи страничку. Я сосну часок, потом разбудишь.
Жека принялся листать книгу, и от костра не ушёл, хоть его пришли сменить. Временами он присвистывал и тряс головой.
Парням объяснил:
- Этот Григорий Федосеев реально нас выручит! Он ходил с экспедицией по Восточному Саяну ещё до Великой Отечественной войны. Он, наверное, последний человек, видевший безлюдные территории, и он умер полвека назад. А его книжку недавно переиздали. Федосеев пишет про то, как геологи выживали в дикой тайге и в горах.
К Жеке придвинулся Карнадут:
- Нашёл что толковое?
- Это читать надо всем. Бесценная книжка, прямо руководство к действию. Например, они летом немедленно вспарывали брюхо пойманного зверя - иначе мясо есть нельзя. Прикиньте, что было бы с нами, если бы мы об этом не узнали? Он рассказывает, как вручную делали лодки долблёнки, пишет подробно и понятно. Я и не думал, что лодки так делаются. Пишет, как сибиряки сооружают костёр 'надья' из стволов деревьев - отличный костёр, в тех местах все о нём знают, а мы - нет. В этой книге полно важных ништяков. В команде Федосеева были крепкие дядьки; в горах перепады температуры до тридцати градусов за сутки, а они под открытым небом жили месяцами, и днём и ночью. Они тонули, разбивались на плотах, замерзали в снегах, но все выжили, потому что друг друга спасали. В общем, это нам пригодится.
***
Когда после ярко-синего дня решили, что пора возвращаться с добычей, что-то изменилось. День слился с ночью, превратившись в мутно-серые сумерки, и в этой мгле падал и падал снег, забелив и сровняв и их дорогу, и болота. Не только охотники потеряли все ориентиры, животные тоже не могли выйти с этой территории. Добытчики настигали стадо, отбивали пару самок или молодых самцов одно- и двухлеток, которые ещё ходят с матерями и сёстрами, окружали их и, набросив сеть, валили и добивали. Их преимущество было в численности. Как у волков.
Семья белых волков - двое взрослых и молодой волчонок шли за отрядом, задерживаясь в местах, где разделывали добычу. Этим волкам еды хватало, но всё равно, ребятам приходилось на ночь выставлять охрану, жечь костры вокруг палаток. Спали урывками, готовые вскочить и отгонять хищников, отступавших, растворявшихся в белом мареве только на рассвете.
Лишённые солнца, без смены суток, они жили, следуя указаниям часов: у Леванта и Прокопенко ещё работали батарейки в электронных часах, у одного из парней были раритетные механические часы. Они шли по компасу, но вскоре убедились, что компас ненадёжен, когда пересекли под прямым углом собственные следы и вышли к собственным костищам. Что-то происходило и со временем: парни чувствовали то головокружение, после которого часы вдруг показывали следующие сутки или, наоборот, минуты длились слишком долго. Но главное - они не могли найти дорогу домой на незнакомой снежной равнине, и десятники Денис Понятовский и Владислав Карнадут уже не раз отходили в сторону, чтобы вдвоём обдумать, как сказать людям правду.
Подозвали Игоря Шабетника, Славу Леванта, Жеку Бизонича и Елисея Прокопенко - эти парни были способны генерировать идеи.
Жека предположил:
-Помните, что сказала Алина, когда впервые мы столкнулись с западным температурным следом? 'Меня волнует чёткий геометризм здешних событий!' Она правильно это подметила. Мы идём по аномалии трое суток. Куда мы попали - непонятно, но мы явно вышли в область пространства с немного другими свойствами.
Елик кивнул:
- Одно радует: мы ещё не левитируем!
- Не скажи, может, летать в нашем положении было бы неполохо! - отозвался Игорь.
- Что заметили необычного? Думаем, думаем! - подогнал ход мозгового штурма Карнадут, чувствуя, что воспоминание об Алине тревожит, и внутри нарастает беспокойство об оставленных в лагере девушках, младших детях и совсем ещё зелёных девятиклассниках.
Слава заметил:
- Мы вышли на свои следы под прямым углом. Очень нетипично для блуждающих людей.
- Ветер меняет направление слишком часто.
- Или мы поворачиваемся?
- А как ты определишь? Здесь нет крупных ориентиров, и видимость сегодня почти на нуле.
- Так, - сказал Понятовский, выслушав всех,- если компасу и часам мы не доверяем, и ориентиров нет, надо сделать то, что точно зависит только от нас. Нас здесь тридцать лбов, придумайте, что сделать, чтобы проверить свои, хм, пространственные ощущения.
Влад Карнадут конкретизировал:
- Проверяем слух, зрение, ориентацию. Вдруг мы все слетели с катушек? Кстати, - глюков ни у кого не было? Не мерещится ничего?
Игорь Шабетник обдумал возможность проверки слуха. Решил, что свист раскручиваемой плети - то, что надо. Этими плетями с грузом на конце охотники приспособились ловко вертеть, бросая их копытным животным под ноги, и верёвка делала захлёст вокруг голеней дичи, сбивая шаг. Иногда животное падало на колени, иногда, при особо удачном захлёсте, кувыркалось на всей скорости через голову. Свистеть плетью все умели, и звук получался одинаковой силы, именно это было важно для эксперимента.
Поставили охотников в ряд, на равном удалении от них стали парни с плетью. Все испытуемые признались, что слышат плеть справа и не слышат слева. Меняли парней с плетью, меняли расстояние и поворачивались относительно сторон света - эффект остался прежним: все добытчики слышали лучше правым ухом и хуже слышали левым. Что это могло объяснить в их положении - непонятно. Затем проверили, точно ли держат направление? Для этого в три приёма метали полутораметровой длины копьё. Задача была - выдержать прямую линию. Получилось только у Адамчика. Все остальные отклонились вправо, и заметно. Это их удивило.
Десятники обдумали ситуацию, и решили возвращаться домой, делая поправку - забирать влево. Они не могли понять, когда сбились с курса, но снова вышли на собственный след под прямым углом. Судя по пройденному расстоянию, они описали на местности квадрат со сторонами в семь и больше километров. Или пространство приняло форму квадрата и они могли двигаться исключительно в этом оставленном для них периметре.
Они додумались проследить за отрядом со стороны. Люди Понятовского остались наблюдать, как уходит группа Карнадута. И вот тогда увидели странное: как один за другим каждый человек то исчезает, то снова становится видимым, словно проходит за несколькими незримыми объектами, заслоняющими фигуры людей. Тогда наблюдатели вернули парней Влада Карнадута, и заставили их двигаться туда и сюда, пока не выяснили, где находятся зоны невидимости. Причём, пока длились переговоры, и Елисей разъяснял, что конкретно они ищут, две зоны самоликвидировались, и Елик Прокопенко начал суетиться и торопить парней.
- А что конкретно вы задумали? - спросил Карнадут.
- Надо попробовать пройти строго перпендикулярно температурному следу и сделать это точно в зоне невидимости.
- И кто пойдёт?
- Я и Понятовский, - отвечал Елисей.
- Почему вы?
- Мне пришла в голову эта идея. А Понятовский - чтобы две команды были представлены своими людьми.
Когда странные аномалии были обозначены ветками, воткнутыми в снег, Елик и Денис встали меж меток и сошли с тропы под прямым углом. Через несколько шагов они пропали из видимости. А у ребят, смотревших разведчикам в спину, мороз побежал по коже: со своих мест на тропе им открылся в двух узких полосах, растворивших фигуры людей, изменившийся пейзаж. В этих, открывшихся в иную реальность амбразурах, было меньше деревьев, и сами деревья как будто стали мельче. Там снег чуть присыпал распаханные поля на месте болота, пейзаж был знаком и привычен, и главное, что сразило ребят, - за лесом в сером вечернем мареве светили огнями две ретрансляторные вышки.
Охотники онемели.
Каждый вдруг услышал стук своего сердца, каждый прокрутил в голове жизнь "до" и "после" аномалии, и совместить два таких разных бытия не получалось. Куда выйдут охотники - такие, как есть? Пропахшие дымом и потом, с ножами, рассованными по одежде, с заточками в ножнах. С мотками верёвок на шее и плётками, и топориками за поясом. С самострелами за плечами, в старательно сшитых сёстрами-девчонками нелепых лоскутных одеждах... Что, если парни снова окажутся за школьными партами? Несовершеннолетние, недееспособные, иждивенцы своих родителей: сынульки, по жизни на всём готовом... каждый в своём персональном коконе, без друзей, без ненужного, и лишнего в том прошлом, надёжного плеча товарища...
И лишь Владислава Карнадута никакие сомнения, похоже, не побеспокоили.
Оставшись за главного, он просто распорядился:
- Эй, эй, не стойте в фокусе! Девушки и младшие остались здесь, все помнят? Наше место рядом с ними. Ждём возвращения разведчиков, но ждём подальше от этих ловушек.