Матвей тоже успел порыбачить: маленькой шпагой, оружием всех мужчин в племени, умудрился пронзить несколько рыбин. Теперь они были обеспечены не только ужином, но и завтраком.
Как только догорел костёр, у них над головой раздался голос Димы.
Дима Сивицкий мчался мимо составленных лыж, заметил знак, остановился и начал осматриваться и аукать в сторону леса. Но быстро разглядел провал под льдиной, из которого тянуло дымом, и склонился над дырой:
- Кто жив?
Ему ответили в два голоса.
Димка с облегчением вздохнул. Он выяснил ситуацию, и стал вытягивать своих людей. Сначала ему подали ранец и наловленную рыбу, затем Дима спустил под лёд рыболовную сеть, лежавшую в его ранце тугим свёртком, и по сети выкарабкался наружу Матвей. Потом Иванка отказалась вылезать: она в темноте не могла нащупать топорик. Дима, которому тоже было жалко отличной секиры, зажёг и бросил Иванке горящую ветку. Топорик нашёлся, и Метлушко вскарабкалась по сетке наверх. Под ветром у неё моментально стала покрываться ледяной коркой правая нога и кончики рукавов.
- Да ты мокрая, Ванятка! - сказал обеспокоенный Димка. - Ты что же это не переобулась? У меня в ранце лежат сменные бурки!
- Представь, у меня реально не было времени!
- Ты сколько часов там просидела? И не нашла времени переобуться? - бурчал Димка, усадив Иванку и доставая из рюкзака сменную пару обуви. - Признайся, ты там хозяйство развела? Свой лагерь оборудовала да?
- Ага!
Матвей встрял:
-А ещё к ней рыба приплывала! На свет! Можно было брать руками! Рыбы там - завались!
- Вот куда вся рыба ушла...
Дима стянул с ног тёплые толстые носки: Наста Дашкевич связала. Заново перемотал портянки. Носки и запасные бурки протянул Иоанне. Иоанна влезла в его носки, но на бурки только взглянула:
- И как, по-твоему, я пошлёпаю в них? - кивнула мелкая Метлушко на большие бурки. У Сивицкого, пока худого и невысокого, были длинные ступни - верный знак того, что парень будет рослый.
Дима серьёзно посмотрел на неё.
- В мокрых ботинках потерпишь? Силы остались на лыжах двигать?
Они прошли метров двести, не больше. Иванке что-то мешало, она говорила: 'Сейчас-сейчас, приспособлюсь...' А сама тормозила. Потом призналась, что не чувствует правую ногу и, кажется, ещё чуть-чуть, и нога омертвеет полностью, она уже и в колене сгибается с трудом, и резкая пронзительная боль поднимается выше и отзывается в бедро.
Дима посуровел. Так они проехали ещё метров двести. Они не успеют в лагерь, даже надеяться нечего. А в лагере не осталось не только еды, но и лекарств. А у Иванки, похоже, что-то серьёзное с ногой, и она начинает гореть. Это жар. Надо возвращаться, нарубить хвороста, залезть под лёд и ночевать там. Но завтрашний день ничего не изменит - они втроём будут так же далеко от лагеря. Матвей напуган, он видел что-то огромное, ходившее за рекой, потому и повернул назад и на обратном пути заметил дымок Иванкиного костра, вытекавший из-подо льда. Теперь Матвея в лагерь одного не отправишь, даже днём при хорошей погоде. И в лагере парней не осталось, некому идти выручать их. Правильнее будет догонять охотников: там костры, лекарства кой-какие могут оказаться. Их стоянка, должно быть, недалеко, ближе, чем 'Солнечный' раза в три, это точно.
Дима обдумал ещё одну мысль, и она не показалась ему лишней.
'Охотники потом пойдут в школу. Над школой, как рассказывал Лёха, висит куб, который дед назвал ковчегом. И это их ковчег. Они не решились бросить лагерь и уйти в хронокапсулу, дед сказал, что там может быть опасно, их могут захватить. И разделиться на две группы парни не захотели: вдруг, попав в ковчег, обратно не вернутся? Они отложили эту проблему. Но теперь, если на крайняк, Дима понимется в ковчег и поищет лекарства для Иванки, она уже раскашлялась и вид у неё никуда... совсем его матрёшка расклеилась'.
Сивицкий решительно развернул своих спутников и повёл, не останавливаясь, вниз по течению реки. Он делал вид, что не замечает состояние Иванки. Он действительно не знал, что будет делать, если Иванка не сможет идти. Наверное, он под страхом смерти погонит Матвея одного вперёд, к ребятам за помощью. Вот такая, как говорят старшие парни, ситуёвина...
***
Тем временем отряд Карнадута остановился. Стали разбивать стоянку. Нужно было отдохнуть, и до ночи, заметно отодвинувшейся с приближением весны, успеть сделать ещё один марш-бросок.
Охотники нашли отдушины во льду у берега; непонятно, отчего проломился лёд, но льдины топорщились в разные стороны, а под ними были затянувшиеся ледком полыньи.
Охотники опустили в полыньи сачок, и вскоре к ним пошла рыбья мелочь. Во время четвёртого зачерпывания сачком подняли больше десяти килограммов рыбы. "Косяк зацепили!" - объяснил удивлённым ребятам Игорь Шабетник, рыбачивший когда-то с отцом. На морозе трепещущие караси быстро покрывались инеем и затихали, переставая прыгать на снегу. Попалось и несколько маленьких щучек. Вскоре наловили достаточно, чтобы тридцать парней смогли хорошо поесть. Правда, всем пришлось повозиться, чистя рыбу и бросая её в общие котлы.
В затягивавшиеся ледком полыньи по приказу Карнадута опустили сети, привязанные к срубленным тонким стволам молодых деревьев. И оставили эти палки торчать над поверхностью льда. К полыньям можно будет вернуться, когда пойдут назад, и проверить сети. Обложили полыньи по краю пучками камыша, сгоняв за ним в ближайшую речную заводь. Через камыш кислород попадёт в воду, приманивая рыбу. Вскрыть такую полынью будет несложно, ударяя по льду топором, а потом останется вытянуть "крышку" и, уходя, вставить её снова, обложив свежим камышом. Так они делали на реке возле "Солнечного": сначала здорово попотели, вырубая топорами лунки в толстом слое льда, вытапливая их кострами, - и поняли, что ни за что не дадут отдушинам затянуться: хоть караулить будут, но снова на такую каторгу не согласны.
Когда после отдыха встали на лыжи, чувствуя боль в усталых ногах и в плечах, далеко позади раздался крик и свист. Тогда Карнадут, приказав отряду не останавливаться, вместе с Адамчиком вернулись за поворот реки, заслонявший видимость, и пустили вперёд собак на сворке. Вскоре Владислав разглядел Сивицкого. Сивицкий тоже увидел их,махнул рукой и помчался в обратную сторону, откуда пришёл.
Они вынуждены были ехать за Сивицким; заметили капли свежей мочи, прожёгшей снег рядом с лыжнёй, и поняли, что Дима пометил след для своей Маски. Маска, почуявшая запах, рванулась догонять хозяина. Адамчик ускорил ход, спеша за собакой. Владислав прокричал ему в спину: "Остановлю отряд!" - и бросился назад, за охотниками. Те не спеша, но верно уходили всё дальше по снежной целине.
Иванку принесли к охотникам на жердях, как когда-то вынесли из болот деда Фа Земина.
- Кто? - спрашивали Диму Сивицкого, не разглядев человека на носилках.
- Ванятка заболела! - сурово отвечал Сивицкий и слышал в ответ удивлённое: "Что за Ванятка? Аааа... Метлушка, что ли?"
Он старался не замечать пренебрежительных интонаций в голосе парней. Они его Иванку не любили, за девушку не признавали, - так, вреднючка с чёлкой и короткими косичками... А он, Димка, на всё был готов ради Иоанны, и шёл рядом с её носилками.
Иоанна уже не страдала от неудобных поначалу носилок из жердей и рыболовной сети. Она впала в забытье, попросив только перед тем, когда ещё могла говорить и соображать, закутать ей голову потеплее: у неё страшно разболелось правое ухо. Ухо, правый бок, бедро, колено, ступня - вся правая сторона была одна сплошная полоса боли, от которой у Иоанны дыхание сбивалось с ритма и казалось, сердце бьётся с перебоями во время очередного острого приступа. Она крепко сцепила зубы, чтобы не кричать и не стонать, не пугать ребят, которые ничем ей не помогут, и должны идти дальше, чтобы успеть за два дня дойти до школы и отогреться там.
Матвей стал ниже ростом, когда комендант Карнадут сурово глянул на него и бросил короткое:
- Будешь наказан!
Комендант снова вынужден был принимать непростое решение. Охотники двигались к устью Большой реки, но завтра пройденные сейчас километры станут лишними для тех, кто вернётся в лагерь. Опасно оставлять девушек одних, слишком много случайностей вмешивается в размеренный, казалось бы, ход жизни. Уйдут на этот раз двое охотников - одного человека не пошлёшь, отряд отмахал немалое расстояние. Отправлять в лагерь придётся сильных ребят, и горячий жребий завтра вытянут только старшие парни.
Обдумав это, Владислав посчитал правильным остановиться и не идти дальше, хоть до ночи оставалось ещё время. Выбрали подветренную сторону берега, ушли от Днепра по льду безымянного притока, и в глубоком лесном овраге, промытом этим самым ручьём, принялись устраиваться на ночёвку. В лесном болотце подняли затаившихся в снегу олених. Ребята не были готовы к охоте и упустили стадо, и по этой причине переругались. Но одну олениху Шуханку и рванувшему за ним быстроногому Максу Греке удалось настичь. Парни вернулись героями: они добыли мясо на ужин.
Дима Сивицкий ходил вокруг коменданта, руководившего разбивкой лагеря и, наплевав на негласные правила, прямо спрашивал Карнадута: что он планирует дальше?
Карнадут терпеливо ответил:
- До школы ещё день пути, не меньше. Иоанну понесут шесть человек. Завтра. Ты пойдёшь с ней. Дальше думай сам.
Дима сказал:
-Только бы ковчег оказался на месте, и только бы мне в него попасть!
- Подозреваю, что мало попасть в хронокапсулу, нужно разобраться с ништяками - управлением, и прочим. И деда туда не поволокёшь... Возьми с собой Елисея и Игоря, они шарят в программах, может, разберутся...
- Жека Бизонич был бы лучше Прокопенко... - протянул Дима, зная, как сложно находить общий язык с Еликом.
- Ладно, бери Жеку и Елика. Жека сильнее в компьютерах, чем Игорь. Был. Игорь хорошо разбирается в машинерии в котельной, пусть возвращается в лагерь, если жребий ему выпадет, конечно.