Сивицкий думал о том, что нужно немедленно доставить сюда деда Фа или Насту Дашкевич, а лучше обоих - срочно прочитать сигнатуры ковчега и перевести эту махину к лагерю. Здоровье у всех, как видно невооруженным глазом, здорово пошатнулось. Вован страдает от болей в не долеченной руке... У Макса на холоде гноится глаз... То ли ещё будет. Разобравшись в системах, они первым делом спасут Иванку.
Парни встретили Сивицкого тоже свежие, вымытые электроникой ковчега в тесных пеналах-душевых. На них были просторные белые штаны длиной до середины голени и белые рубахи длиной почти до колена из синтетического, но приятного на ощупь материала. Они показали Диме, где он может взять одежду, и Дима, наконец, почувствовал себя человеком, прикрыв кружевной срам.
Жека Бизонич осмотрел младшего десятника и задумчиво произнёс:
- Я предвижу проблемы. Дед сказал, что ковчеги рассчитаны на группу не больше двадцати хронологов. Следовательно, здесь может оказаться лишь двадцать жизнесетей. Может, эти штуковины даются из расчёта одна жизнь - одна жизнесеть. А теперь прикиньте: нас пятьдесят один человек. Чувствуете разницу?
- Наши сейчас на охоте... - заметил Станислав, красноречиво оборвав фразу на полуслове. Все понимали, что любая охота может стать для кого-то последней.
Ребята, сидящие кружком на полу, невольно вздрогнули. Всё, что пришлось перетерпеть в суровых условиях здешней земли, свежо в памяти, в мышцах, во всём теле - свежее некуда. Ноги до сих пор болят от гонки по льду реки...
Жека продолжал:
- Я под сеть не лягу. Подожду до выяснения всех обстоятельств. Точно скажу, Влад Карнадут откажется надевать сеть, пока не убедится, что этих штуковин хватит на всех. Алину нужно будет скрутить по рукам и ногам и силой уложить на стол. Адамчик тоже откажется от этой привилегии. Я своих ребят знаю.
Елисей заметил:
- А ты не спеши рисовать всех белыми и пушистыми. Обычно вожди поступали по-другому. Сколько случаев в истории...
- Пошёл ты со своей историей! - беззлобно перебил его Бизонич. - Слушайте сюда. Девушек надо пропустить вперёд. Детей - не знаю. Хронологи отправляли в прошлое детей? Вряд ли. Вот и соображайте, можно ли упаковать растущих детей в эту шутку?
Дима виновато пробурчал:
- Пацаны, вы не думайте... я ж не знал... Если понадобится для кого-то, я сниму эту фигню.
Жека вздохнул:
- Это не фигня, Димон, далеко не фигня. Это, как сказал дед, вторая кожа. Дополнительный ресурс. И успокойся, тебя никто не винит. Наоборот. Ты мужик, ты нас сюда привёл, девушку свою спас - оживёт твоя царевна, видно же, какая у них диагностика клёвая. Технологии будущего, о-ё!
Елисей Прокопенко, что-то колдующий с настройками своих часов - единственных в их группе часов, сказал:
- Надо послушать, что скажет Фа Земин. Может, рано испугались. Может, у них жизнесети обновляются, и ковчег создаёт их с запасом.
- Возможно, - кивнул Жека. - Давайте спать, что ли. Сигнатуры мы не трогали, хоть кое-какие мысли у нас с Елисеем были. Но у меня на полную катушку включилось чувство самосохранения, и ничего не могу с этим поделать. Что, если одним щелчком вылетим куда-нибудь, в параллельную реальность? Нет, без деда или хотя бы без Настасеиного перевода всех надписей я здесь пальцем ничего не трону и вам не советую. Разобраться надо сначала. Вон - душ, вон - поилка-кормилка с дерьмовой бурдой, нужники и спортивные тренажеры - и это наше всё. И больше до утра никуда не лезьте, пацаны. Особенно в центральный пульт.
Они улеглись спать прямо в коридоре, (входы в помещения ковчега не открывались, впрочем, им было всё равно: в хронокапсуле была комфортная температура). Дима Сивицкий ушёл под дверь медбокса, лёг, подложив под голову рюкзак, скрутился калачиком и провалился в сон.
В середине ночи он услышал всхлипнувший зуммер, но звук быстро прекратился и Димка, смертельно уставший, отключился снова, не успев проснуться.
Утром парни увидели жизнесеть на Елисее. Елисей не зря установил будильник в своих часах на самую глухую часть ночи.
***
Иванка пришла в сознание. Она не могла покинуть стол в медицинском боксе: её сеть на спине множеством свободно тянувшихся волокон была соединена с лечебным блоком, крохотными волокнами-капиллярами вросла в проблемные места на теле, а правая нога Иванки и вовсе оказалась упакована до середины голени в белый пластиковый футляр.
Дима снаружи открыл мембрану входа и в два прыжка запрыгнул к Иванке на стол, так ловко, что сигнализация успела только по-птичьи пискнуть одной нотой.
Электронный диагност показал, что все системы второго организма, появившегося на столе, близки к норме. Сивицкий проследил за данными их двоих на мониторе, удовлетворённо хмыкнул и протянул Иванке рубаху:
- Смотри, классный прикид! Для тебя!
Он своим охотничьим ножом разрезал рубаху на спине, сунул руки девушки в рукава и расправил одежду на ней. Иванка разулыбалась, скосила глаза на свои ноги, выглядывавшие из-под длинной рубахи, потрогала капюшон на голове:
- Уже не болит. И не холодно. У меня костяная нога, я Баба Яга.
- Поздравляю! - рассмеялся Димка, потрепал Иванку за плечо и приобнял:
-Костяная нога - это крутяк! Я знаю, как ты умеешь брыкаться, это твоё смертельное оружие. Вот тебе еда. Или ты теперь от сети подзаряжаешься?
- От сети, - вздохнула Иванка и поёрзала, устраиваясь поудобнее. - Есть совсем не хочется. Ты где будешь?
- Я буду рядом с тобой.
- И не уйдёшь?
- Только поищу, как отключить сирену, чтобы доктор не верещал каждый раз, когда я к тебе вхожу.
- Хорошо, займись, - сказала Иоанна. - Я немного посплю. Приходи.
Она была ещё под действием лекарств.
Ребята совещались, что делать дальше. Жека места себе не находил. Он думал об оставшейся в снегах команде. После того, как отоспались, сидение в капсуле не радовало парней. Когда их отряд поднимался в хронокапсулу, с высоты они разглядели устье Большой реки и крупных животных. Слишком крупных, чтобы это были зубры. Похоже, что животные лежали в снегу. Видели и охотников, букашками ползущих по реке в ту сторону, где отдыхали звери.
Елисей молчал. Впрочем, его тоже окружили стеной молчания.
Дима заявил, что Иванку одну не оставит. Все отнеслись к этому с пониманием и засобирались в обратный путь, быстро пресытившись стерильностью белых стен, дармовым теплом и праздностью. Неожиданно Елисей опустился на пол, сел, скрестив ноги, и заявил, что он будет полезнее здесь, чем на земле. Он согласен питаться отвратительными на вкус синтетической пастой и картонными хлебцами. Он клялся, что разберётся в управлении ковчегом и тем самым принесёт пользу всему племени.
Жека Бизонич оказался в двусмысленном положении. Руководство группой перешло к нему, но командовать Еликом невозможно. Елика можно только силой вытолкать из ковчега в лифт. Но безопаснее для всех будет добровольно попадать на открытую площадку подъёмника.
Парни посовещались за спиной Елисея, и пришли к выводу, что этот чел не слишком-то им нужен. Пусть остаётся. Они планировали вернуться в отряд охотников и доложить о хронокапсуле. Они натянули поверх чистого исподнего свои прокопченные в дыму походных костров шмотки и погрузились на платформу. Сивицкий ходил к шахте лифта провожать их, и обнялся с каждым, ещё не зная, что видит их в последний раз. На сердце у всех было тоскливо.
Потом Сивицкий навестил Елика.
"Божий велик" Прокопенко обосновался в центральном зале без стен. Высокие колонны плотно обступили это помещение, и лес колонн был тем гуще, чем ближе к Овальному залу. В центре Овального зала находилась единственная колонна, и вокруг неё раскинулась овальная голографическая столешница - по всем приметам, электронный пульт. Здесь можно было работать стоя, можно было сидеть - голографическое изображение сигнатур следовало за руками.
По мнению Елисея, ковчег был не больше, чем летающая больничка с синтезатором еды и питья, и с наблюдательным пунктом, собиравшим информацию о внешней среде. Здесь было несколько изолированных помещений, но парни свободно вошли лишь в одно - в медицинскую комнату, где на столе под колпаками сейчас оставалась Иванка. Второй медблок был указан на голографическом плане ковчега, но был недоступен. Ковчег открыл им свои пищевые автоматы, душевые, туалеты - и это всё. Был ещё зал, который они определили как тренажерный, потому что он был полон непонятными предметами, но эти установки и приспособления годились для того, чтобы качать мышцы, бегать на месте, вращаться, как в центрифуге, карабкаться по вертикальной плоскости и даже под потолком. Для чего предназначены остальные боксы, гости с поверхности не знали. Внутри хронокапсулы не было ярусов или этажей: неширокие переходы без какой бы то ни было системы разбегались от просторного зала с пультом в центре и плавно поднимались всё выше, соединяя три десятка редко расположенных входов. Покружив по капсуле и пересекаясь, эти коридоры стекали вниз и вели обратно: в Овальный зал и к шахте лифта. Много коридоров и закрытых дверей, и больше ничего, кроме леса колонн вокруг шахты, вокруг Овального зала и ещё в двух местах ковчега.
***
Иоанна Метлушко постепенно возвращалась к жизни, и они с Димой разговаривали и смеялись, подначивая друг друга, и невинно играли, показывая из-под сетки своё тело, лукавя и дразнясь. Попутно несли несусветную чушь.
Дима выпотрошил из автомата с едой тридцать шесть твёрдых хлебцов, нацарапал на них ножом масти, и они с Иванкой принялись играть в подкидного, пригласив в свою компанию и Елисея. Елик отказался. Он с головой ушёл в общение с компьютером, бегая только к автоматам за синтетической едой и питьём.
Дима уходил на тренажеры, когда Иванка чувствовала потребность в сне. Потом они веселили себя, пытаясь заглушить загнанную глубоко внутрь тревогу. Их угнетала неизвестность и оторванность от семьи.
Дима вспомнил про шахматы. Они разжевали в кашицу хлебцы, послужившие картами, и лепили фигуры, съедая неудачные и потешаясь над своей работой. Дима нашёл в Овальном зале палочки, пачкающие чёрным наподобие фломастеров, и начертил клетки прямо на медицинском столе. Они начали партию, но стол извлёк из себя робота-утилизатора, и электронный чистоплюй принялся ползать по нарисованным клеткам, тщательно стирая их и покушаясь на шахматы, и нападая с влажными щёточками на пальцы и ладони Сивицкого, перепачканные чёрными палочками. Сивицкий хотел унести уборщика за дверь бокса, но Иванка смеялась и защищала робота. Они вместе отбирали у него шахматные фигуры и складывали их Димке в рубаху, завязанную в узел на животе. Потом Димка остался ночевать рядом с Ваняткой и поцелуй в губы перед сном открыл в их полудетских отношения