Мамонтам пришлось двигаться вдоль реки по болотам, спускаясь всё южнее и нигде не встречая сородичей. Они попробовали на вкус молодые ветки некоторых высоких растений и нашли их съедобными. Травы и болотные мхи тоже годились им в пищу. Здесь текла Глубокая Вода, сейчас скованная льдом, а за ней тянулся высокий берег, который мамонтов не интересовал. Но иногда матриарх вела туда семью, чтобы, пройдя по льду очередного притока вглубь берега, обследовать местность. Но везде были те же высокие непролазные заросли, покрытые зелёными колючками и пахнувшие резко.
По этим землям ходили звери, знакомые мамонтам: например, зубры, олени и лоси. Они измельчали по сравнению с прежними, но мамонты знали их и не опасались, по крайней мере, до ярых дней, когда самцы становятся безумными и могут броситься под ноги, целясь рогами в брюхо мамонту-подростку.
Вокруг сновали песцы и ярко-рыжие лисицы; зайцы оставляли петляющие цепочки следов, из-под ног порой вспархивали куропатки, ночевавшие в снегу. Стаей бродили измельчавшие волки с шерстью темнее обычной, боявшиеся мамонтов и способные только выть из чащи. Встретилась пара полярных волков, про которых мамонты знали, что они вестники смерти. Эти белые волки, где бы ни были, успеют в то место, где умирает мамонт, а, чаще всего, мамонтёнок. Мамонтёнку проще умереть. Взрослые самки живут долго, рожая одного детёныша раз в четыре года; они держатся семьёй, они внимательны и осторожны. Самцы ходят одни и рискуют больше. Иногда самцы ломают бивни в битве за самку, и расколовшийся бивень мешает несчастному и, случается, он цепляется бивнем за естественную преграду и погибает не от старости, не оттого, что сточились зубы, и не от весенних болотных грязей, способных взять в вечный плен даже мамонта. И, если это произошло, белые волки помогут ему умереть и расправятся с тушей погибшего, острыми клыками разрывая ему мохнатую шкуру, вгрызаясь под рёбра и выедая внутренности. За волками под шкуру просочатся куницы и хорьки, гоностаи и ласки. Они обгрызут мясо с костей острыми мелкими зубами, а потом замрут на ветках окрестных деревьев с раздувшимися от переедания животами. Если мамонт умер зимой, белые волки останутся жить под замёрзшим трупом, и потом, сытые, будут размножаться в норах неподалёку.
Рассвело, повалил снег.
Мамонты бесшумно перешли реку по льду, растянувшись цепью. Возле противоположного высокого берега было место их водопоя. Мамонтам нравилось пить воду, это было лучше, чем есть снег. В новом краю вода не промерзала до дна, она текла подо льдом, и стадо не удалялось слишком далеко от разбитых в начале зимы лунок. Самыми удобными были лунки рядом с оврагами. Там в большую воду вливалась малая вода, до которой легко дотянуться, потому что её уровень не опустился настолько низко, что хоботом уже не достать.
***
Отряд коменданта Карнадута рассыпался на десятки, чтобы обследовать местность. Люди Вована Краснокутского намеревались выследить стадо косуль, упущенное вчера - удачливые охотники всегда получали лучшую часть добычи. Договорились сойтись вместе по сигналу горна, его звук далеко разносился в пустынном краю.
На стоянке остались комендант и Матвей. Матвей проспал время утренней побудки, а Карнадут понимал, что несёт персональную ответственность за мальчишку. Алина спросит не с кого-нибудь, с него.
Алина предусмотрительная. Алина осторожная и, когда этого требует дело, непреклонная. Её просто так не объедешь, потом боком вылезет. Авторитетная...
Странно, думал он, ведь современными людьми сюда попали, но им понадобилась королева, хоть и не коронованная, - с королевой удобно закруглять спорные вопросы. Он сам не раз ждал её мнения, если надо было склонить парней к общему решению. И парни, поспорив для порядка, соглашались. Потому что на стороне девушек, интересы которых представляла Алина, была особая, не сиюминутная, но годная для всех и для каждого, правда. И эта правда была в стороне от их пацанских личных разборок и споров за лидерство между десятками.
Размышляя в одиночестве, ставшем непривычным, пугающим, Влад сидел у костра, чинил ботинок Матвея и после собирался проверить установленные вчера рыболовные сети. Пока ребята на лыжах обследуют окрестности, надо было сделать это.
Пальма вдруг насторожила уши и принюхалась. Шерсть на её загривке встала дыбом, собака негромко взвизгнула, а просвет между склонами узкого оврага загородило огромное животное. Мамонт, высотой три с лишним метра в холке, ступая почти бесшумно, шествовал мимо их оврага по берегу Днепра. За первым показался второй гигант и скрылся за склоном. Затем ещё, и ещё...
Влад держал за морду испуганную собаку.
'Сидеть!' - приказал он Пальме и та, тихо повизгивая, поползла и забилась за палатку.
Влад привязал Пальму, чтобы не рванулась за ним, и не угодила под ноги мамонтам. Сгрёб в охапку ветки хвои и камыш, - всё это стелили под палатки, чтобы не ставить их на снег. Побил, как веником, себя поверх одежды. Решил прихватить пучок сухостоя и двинулся за животными, стараясь находиться под прикрытием древесных стволов. Он, как только что это делала Пальма, втягивал воздух ноздрями: от огромных животных ощутимо пахло, и непросто было обозначить этот запах. Пах длинный мех мамонтов - снегом, морозом, внутренним теплом, шерстью, зверем, чуть-чуть навозом. Ещё самую малость - дичью: оленем, когда он свалился в класс и наполнил помещение своим духом.
Влад Карнадут подобрался достаточно близко, чтобы разглядеть первобытных гигантов. Вожак стада, это была самка с коричневой шерстью и светлым загривком, высоко подняла переднюю ногу, и Карнадут, следивший за мамонтами сзади, впервые разглядывал стопу животного и видел пальцы и подушечки с трещинами на ступне матриарха. Самка с силой надавила на лёд. Она не в первый раз проделывала это: лёд ушёл вниз, сверху проступила вода, и мамонты стали подходить и окунать толстые у основания мохнатые хоботы в воду.
Матриарх напилась первая, отодвинулась от полыньи, а потом развернулась и посмотрела на крадущегося за деревьями человека.
Карнадут замер.
Мамонты перестали пить и молча наблюдали.
Карнадут замер, прижав к груди, как букет, стебли сухого рогоза, и обонял сухой их запах, и надеялся, что его собственный запах не раздражит животных. Он услышал скрип снега за спиной, и понял по звуку шагов, что за ним крадётся Матвей, но не позволил себе оглянуться, потому что одновременно мамонт с коричневой шерстью в четыре гигантские подвижки, слишком стремительные для такой огромной туши, приблизилась к нему и остановилась, выставив мохнатый лоб и настороженно шевеля хоботом. Хобот мамонта потянулся к человеку. Карнадут тихо переливисто свистнул, вытянул руку и слегка пощекотал камышовым пучком ноздри огромного животного.
Матриарх чуть отпрянула, качнув тяжёлыми бивнями, и показалось, всё пришло в движение: двинулся воздух, заскрипел и подался снег, ощутимее стал запах, дрогнула шкура на боках животного, повели головами его сородичи.
Но вот всё успокоилось.
Мамонт, как будто поразмыслив, снова протянула хобот к человеку. Владислав опять коснулся сухостоем голых ноздрей животного, влажно черневших из-под шерсти хобота, и опять осторожно присвистнул. Другие мамонты смотрели на это со стороны.
Матриарх позволила пощекотать себе ноздри. Фыркнула и отступила.
Из-за её длинношерстного бока вышел детёныш, покрытый свежим и чуть кучерявым рыжим мехом, и тоже протянул хобот в сторону Владислава. Малыш был метра полтора в холке, но широкий в боках, круглолобый, на крепких ножках. Он моментально обвил камышовый пучок хоботом, вытянул его из ладони Карнадута и положил в рот. Влад тихо высвистывал и старался не спугнуть животных нечаянным жестом. Молодой мамонт вытолкнул из пасти камыш, уронив его на лёд. Он позволил коснуться своего тёплого хобота рукой, а большой мамонт, возможно, это была его мать, своим хоботом потрогала руку человека и подтолкнула детёныша прочь.
Мамонты отвернулись от человека и стали удаляться, шествуя вдоль берега.
Матвей присеменил к Владу и виновато заглянул в глаза:
- Я проснулся, а никого нет, только твои следы, и их заметает снегом. Я побежал за тобой! Какие огромные! Мамонты!..- выдохнул мальчик. И признался, опустив густые светлые ресницы:
- Я описался...
- Ещё бы! - ответил Карнадут и натянул Матвею ушанку на глаза. Ругать мальчишку не хотелось.
Вдруг в стаде мамонтов, ушедших вдоль реки, закричал мамонтёнок и заревели, захрюкали взрослые животные. Они столпились тесным кругом, и Влад догадался: что-то случилось возле полыньи, в которой парни оставили рыболовные сети... Что-то с мамонтёнком, рыжим и лохматым весёлым детёнышем...
В повороте массивных тел мамонтов чувствовалась тревога и озабоченность. Они взмахивали хоботами и качали лобастыми головами, а мамонтёнок кричал.
Влад присел и тяжёлой ладонью принудил присесть Матвея:
- Наверное, малыш запутался в наших сетях. Уходим! Быстро!
- И не поможем мамонтёнку? - на глаза Матвея навернулись слёзы.
-Ты как это представляешь? Если мамонты оставят его и отойдут, может, нам удастся что-нибудь сделать для него. Не уверен. Он весит килограмм пятьсот, и бивни у него вполне серьёзные. Иногда убить легче, чем спасти.
- Мы - убийцы! - с чувством подхватил Матвей, рыдая. - Мы спасать не можем, а только убивать! Я не буду есть мамонтёнка, и всем расскажу - никто не будет есть!
Мать-мамонтиха взревела и помчалась на них.
Матвей из положения сидя на корточках плюхнулся в снег и лицо его побелело. Влад схватил мальчишку за воротник и за пояс и потащил, как тряпичного, пытаясь взобраться на крутой высокий берег. Он не успел; матриарх поднялась на задние ноги и, взмахнув передними ногами перед собой, ударом бивня сшибла Карнадута с Матвеем со склона и ребята покатились вниз, под ноги мамонту.
Они упали, а над ними ревела взбешённая мамаша. Она просунула хобот под грудь Матвею, подняла мальчика и швырнула в сторону полыньи, где кричал и бился в сети её мамонтёнок. Матвей пролетел порядочное расстояние и упал в глубокий снег, распластавшись на