– Ну и персонаж, доложу я вам, был этот Габриэль Прайс!
Хозяин музыкального магазина встретил нас за стеклянным прилавком, изящно сложив руки на груди, будто простоял так всю ночь.
Мы подались вперед.
– Что вы имеете в виду? – заинтересовался Джек.
– Ну… – Он быстро перебрал пальцами, переплетая их, будто показывал фокус. – Не люблю сплетничать, тем более когда человек уже не может себя защитить… Не дай бог, чтобы нашу жизнь тоже когда-нибудь рассматривали под лупой…
Мы дружно промычали что-то в знак согласия.
– Он был тот еще проходимец, – заявил хозяин магазина.
– Да? – поразилась Элси.
– Вечно ловил удачу за хвост, не вылезал с ипподрома…
– Вы уверены? – Мне вспомнилась мягкая улыбка человека с фотографии и его добрые глаза.
– Абсолютно. – Хозяин положил кулаки на прилавок. – Он из Уитби, а здесь, как в любом городишке – ничего не забудут, хоть сто лет пройдет. Еще наверняка живы люди, которые его помнят, хотя, конечно, они уже очень пожилые.
Он неловко улыбнулся. Мы тоже ответили улыбками и сочувственным бормотанием.
– А вы не знаете, где найти людей, знавших его лично или помнящих, что с ним случилось? – спросил Джек.
– Тут какая-то тайна. – Хозяин покачал головой. – Прайс бесследно исчез через несколько лет после войны. С подобным постоянно сталкиваешься, когда пытаешься кого-нибудь разыскать. Тогда от людей почти не оставалось следов. Вот следующее поколение вообще не встретит проблем при поисках кого-нибудь из нас… – Он разгладил на прилавке какие-то листки, которые вовсе не были мятыми. Видимо, это был намек, что нам пора уходить.
– Можете, конечно, заглянуть в библиотеку – там масса архивной информации.
Мы уже были в дверях, и колокольчик праздновал наш уход, когда хозяин добавил снова:
– Только под именем Прайс вы его не найдете, это сценический псевдоним.
– А как его настоящая фамилия? – Джек повернулся к владельцу магазина, который так и стоял с листками в руке.
– Странная штука, его настоящая фамилия больше похожа на псевдоним, чем та, которую он выбрал.
– Так какая же? – В голосе Джека я расслышала отчаяние, которое владелец магазина пропустил мимо ушей. Ему больше нравилось перебирать бумажки, чем ответить на абсолютно простой вопрос.
Наконец он поднял голову.
– Ханимен[17], – сказал он. – Габриэль Ханимен.
На набережной Хэнди Саймон ждал, пока сведут мост. Он, как нарочно, всегда попадал к разведенному мосту. Не иначе, корабли высматривали его на горизонте и сразу давали полный вперед. Он слышал медленное урчанье дизельных моторов, ведущих суда по воде. Пережидать пришлось целую вечность, вокруг успела собраться небольшая толпа. Тут были подростки без родителей, и малыши, пытавшиеся вырваться из своих колясок и присоединиться к подросткам, пакеты с покупками, наполненные в субботу с утра пораньше и качавшиеся в обгоревших на солнце руках. Чайки, не сдерживаемые кораблями и мостами, взирали на все с парапета и изумленно вскрикивали. Саймон не доверял чайкам. Мать однажды сказала ему, что они сразу выклюют человеку глаз, если зазеваться. С тех пор Саймон всегда держался с этими птицами настороже. Вокруг не было знакомых лиц из «Вишневого дерева»: мисс Биссель решительно высказалась за то, чтобы никого не выпускать из гостиницы, но в конце концов сошлись на том, что подобное заточение вызовет больше проблем, чем решит.
– Но будьте бдительны, – приказала мисс Биссель. Именно от таких туманных инструкций Хэнди Саймон всегда нервничал.
Он глянул на западный берег залива, где собралась такая же толпа ожидающих. Среди них он почти сразу заметил мисс Амброуз: она говорила по мобильному, иногда поднимая глаза, и вид у нее был странно сконфуженный. Мисс Амброуз всегда находила для Саймона дело, и сейчас он ломал голову, как бы незаметно прошмыгнуть через мост. Но начальница вдруг убрала телефон и побежала обратно по узкому проходу между домами. Значит, они будут на одном берегу… При этой мысли Саймон непроизвольно стиснул лямки рюкзака и оттянул пальцем ворот футболки. Он уже решил, как проведет утро, и не собирался отказываться от своих планов.
Западный пирс – единственная часть Уитби, которая полностью принадлежит туристам; остальное гости занимают на летние месяцы, карабкаясь по ступеням аббатства и гуляя по пляжам. По-настоящему Уитби принадлежит Йоркширу и судоходству, китобоям прошлых веков и современным рыбакам, разрезающим своими лодками гладкую черноту раннего утра. Он принадлежит капитану Куку и его «Индевору» и всем, кто плывет к горизонту, не зная, с чем доведется встретиться. В отличие от других приморских городков Уитби не покорился игровым автоматам и розовой сахарной вате: дворы, улочки и переулки хранят следы предков англичан. Там, где холмы уходят в Северное море, прошлое ценят, а не забывают, и каждый приехавший сюда невольно задумывается о своем месте в истории.
Саймон медленно шел по Западному пирсу. Здесь можно было только тащиться с черепашьей скоростью, несмотря на ранний час, толпа стремительно увеличивалась, и все шли неспешным воскресным шагом. Аромат жареного лука смешивался с йодистым запахом водорослей. Саймон вдохнул полной грудью. Может, так он сможет удержать в себе этот запах и сумеет ощутить его снова, когда жизнь вернется к лапше быстрого приготовления и забившимся трубам. На ходу он разглядывал киоски. Между хот-догами и мороженым торговали сувенирами: открытки, карамель на палочках и нанесение имен на что угодно. Когда Саймон был маленьким, у него все вещи были подписаны: карандаши, закладки, футболки, копилки без денег и кольца для ключей без ключей. Даже на двери в его комнату красовалась соответствующая табличка – не иначе, на случай, если родители вдруг ошибутся дверью и решат там переночевать. Саймон не знал, зачем он это делал, но всякий раз при виде вещицы с надписью «Саймон» его охватывало неудержимое желание забрать ее домой. Может, это был единственный способ объявить миру, кто он такой? Ведь все, что у него было в том возрасте, – имя и представление, кем он может стать. На песчаной дорожке Саймон сбросил ботинки. Может, он до сих пор ищет себя?
За сувенирными киосками, где кончались торговые ряды и бетон переходил в дощатый настил, а ветер, отвернувшись от моря, ожесточенно нападал на туристов, Саймон нашел, что искал. Шатер был маленьким, всего шесть квадратных футов, зато из красного бархата и с бахромой. Рядом стояла черная грифельная доска с надписью:
Цыганка Роза,
известная на весь мир ясновидящая и звездный медиум!
Разговаривает с умершими и откроет вашу судьбу!
Ниже скотчем был приклеен листок: «Ушла в кафе, буду через 15 минут».
Саймон разглядывал ряд черно-белых фотографий, пришпиленных к бархату. На всех снимках цыганка Роза была с клиентами; везде в одном и том же платке и с одинаковым выражением лица. Менялось только положение рук, словно всех этих людей цыганка Роза вызвала с помощью колдовства. Саймон не знал, кем могут быть ее спутники. Может, звезды, медиумом которых, как гласило объявление, работала Роза? Но Саймон никого не узнал.
– Не трать деньги, приятель! – крикнули ему с пирса.
Саймон не стал оборачиваться. Он отошел к невысокой стене и присел ждать цыганку с ее латте под объявлением о распродаже подержанных вещей. Если его застанет мисс Амброуз или, не дай бог, мисс Биссель, он сможет сослаться на внезапный интерес к антиквариату.
Чтобы скоротать время, Саймон наблюдал за чайками. Одна из них вступила в сражение с мусорным пакетом: била по нему клювом и рвала, пока не нашла, что хотела. Когда птица исчезла над заливом вместе со своим сокровищем, ветер начал приподнимать и ворошить содержимое пакета, вывалившееся на дорожку. Легкий пакетик из-под чипсов сорвался и подлетел к его ногам.
Саймон уставился на него.
Чипсы были с луком и сыром.
В таком историческом городке, как Уитби, ожидаешь увидеть старинную библиотеку с решетчатыми окнами и стертой каменной лестницей, но нашим глазам предстало современное здание из стекла и бетона. Низкие турникеты на входе, видимо, предназначались помешать посетителям сбежать, прихватив побольше книг.
Я немного запуталась в турникете, Элси вернулась мне помочь и тоже запуталась. В итоге нас выручил один из сотрудников. Джек отошел к энциклопедиям, мне показалось, он сторонится нашей бестолковой суматохи. Когда мы наконец попали в зал, я глазам не поверила: сколько же вокруг томов! Неужели на свете существует столько историй? Полки тянулись, насколько хватало глаз, а над головой был еще целый второй этаж с приключенческой литературой.
– Откуда начнем? – спросила я.
– С местной истории, – ответил Джек и скрылся в проеме между «железным веком» и «елизаветинской Англией».
Если вы вдруг соскучились по капитану Куку, то вам сюда: в библиотеке Кук был повсюду. Им были заняты все столы, он ждал в застекленных шкафах и даже смотрел со стены, убеждаясь, что о нем не забыли.
– Приятный мужчина. – Элси остановилась перед портретом. – Какие добрые глаза!
– А мне показалось, что у Габриэля Прайса глаза добрые, – отмахнулась я. – Это лишь доказывает, какими обманчивыми бывают глаза.
– Возможно, – уклончиво сказала Элси. – Но нельзя же судить о человеке лишь на основании одного аспекта анатомии?
– Я вообще не готова о нем судить, – проворчала я, – пока мы не поговорим с кем-нибудь, знавшим его лично.
– Капитана Кука?! – обернулся Джек.
– Да нет же! – Видимо, я досадовала довольно громко, потому что кое-кто из посетителей поднял голову от своих микрофильмов. – Габриэля Прайса!
– Кук был бесстрашным первопроходцем. – Джек подошел к портрету. – Представьте, что чувствуешь, отплывая от берегов Англии и не зная, что и кто тебя ждет впереди?
– Интересно, боялся ли он, – задумчиво протянула Элси. Мы поглядели в глаза человеку на портрете, ища подсказку. – Ведь храбрец – это человек, умеющий подавить свой страх.