– Получается, он был беден? – Я подалась вперед. Стул подо мной, по ощущениям, был набит соломой, и сидеть на нем было все равно что на обитом тканью тюке сена.
– Может, он сорвал куш и скрыл это? – предположил Джек.
– Он и срывал, и просаживал по-крупному, но когда Габриэль что-нибудь выигрывал, он все раздавал. Верил незнакомым людям, которые рассказывали ему жалостные истории, записывал прибыльные схемы собственного изобретения на обороте нотных листов. Этим и прославился – в его нотах было больше идей, чем слов в песнях. Говорят, одна из его инвестиций наконец окупилась. Совсем недавно. Жалко, что он уже не может получить причитающийся процент.
Джек поглядел на нас:
– Музыкальный магазин! Вот почему Ронни проявлял к нему такой интерес. Хотел проверить, не написал ли Габриэль чего-нибудь полезного на обороте нот.
Я видела, что Агнес внимательно слушает разговор, но свои соображения держит при себе.
– Он вечно давал деньги незнакомцам и вкладывал в дурацкие пирамиды, – продолжала она. – Его так легко было уговорить… В нем с одного взгляда угадывался разиня… Шляпа он был, одним словом.
– Он улавливал свои долгие секунды.
– Он был простофилей, – нахмурилась Агнес, – но его нельзя было не любить.
Значит, я была права, что глаза у Габриэля добрые! После этого открытия я минут пять просидела с самодовольным видом.
– А у него были братья? – спросил вдруг Джек. – Кузены?
Агнес подняла глаза от своего кота:
– Мне об этом неизвестно. А что?
– Просто… – Джек поколебался. Он поглядел на Элси, на меня, и мы согласно кивнули. – Есть такая миссис Ханимен. Ну, в одном заведении… – Он тщательно подбирал слова. – Немного моложе его. И мы не можем понять, в каком они родстве.
Агнес поцеловала кота в макушку и сняла с коленей на пол.
– Так это его жена.
– Вы когда-нибудь слышали голоса?
Мисс Амброуз опустила журнал. Она не читала, а лишь просматривала фотографии с показов мод, чтобы отвлечься. Это помогло: уже несколько минут она всерьез обдумывала, не купить ли ей комбинезон.
– Что я когда-нибудь? – переспросила она.
– Голоса слышали? Ну, в голове?
Они молча сидели рядом уже целый час. Когда Антея Амброуз последний раз отрывалась от журнала, Хэнди Саймон рассматривал потолок, но, оказывается, в дальнем углу гостиной явно происходило нечто масштабное.
– Вы на что-то намекаете, Саймон?
– Нет, я-то ничего не слышу, кроме собственного голоса. – Он еле слышно вздохнул. – Но собственный голос не в счет.
– Ну, все зависит от того, что вы пытаетесь себе сказать.
– Я думал о цыганке Розе, которая слышит духов…
– Если действительно слышит.
– Она считает, что расслышала мою мать и та что-то говорила о лающей собаке.
– У вас была собака? – Мисс Амброуз хотела сочувственно наклонить голову, но вид у Саймона не был расстроенный, а скорее, сбитый с толку. Хотя чего уж там, у него на лице всегда написана растерянность.
– Нет, мама сразу начинала задыхаться от шерсти.
– Ну, вот вам и доказательство. Гадалка все придумывает, лишь бы содрать с вас пятнадцать фунтов… – Мисс Амброуз кашлянула. – Или сколько она там запрашивает.
После секундной заминки она снова взялась за журнал.
– Но представьте, что вы слышите голоса или видите покойников! Что тогда было бы? – не унимался Саймон.
– Положили бы в стационар и назначили нейролептики.
– Жанне д’Арк в видениях являлись ангелы! – разошелся Саймон. – Они велели ей прогнать англичан из Франции.
– Вот это новость!
– Если бы она жила в наше время, неужели ей бы назначили таблетки и записали на прием к врачу?
– Религиозные видения – совсем другое дело. История знает немало примеров, когда люди видели Бога, и ангелов, и чего только ни видели. У них не было острого психоза, они просто истово веровали.
– А в чем разница? – Хэнди Саймон перевел взгляд с потолка на мисс Амброуз. – В какой момент человек перестает быть религиозным или просто нервным и становится душевнобольным?
– Саймон, вы задаете очень странные вопросы. Понятия не имею! – Мисс Амброуз взялась за журнал, но читать не смогла. Отвернувшись к окну, она пыталась сформулировать свое мнение.
– У него была жена? – Голос Джека прозвучал чуть громче, и на этот раз я четко расслышала, как шипит кот.
– Недолго, – ответила Агнес. – И то по необходимости. Он лишил ее чести и сделал беременной до того, как они повенчались. Свадьбу сыграли тайно. Сейчас-то все по-другому…
– О, мы не намного младше вас, – галантно сказал Джек.
– В старости годы давят все сильнее. – Кот крутился у ног хозяйки, обвивая хвостом щиколотки. – Некоторые десятилетия тяжелее остальных.
Джек подумал и согласился.
– Она была та еще штучка, его жена. Любила выпить, любила вечеринки…
– Ну, это не про миссис Ханимен, – усомнилась я.
– Это сейчас не про нее, – поправила Элси. – А когда-то мы все такими были… В смысле, некоторые из нас.
– Мисс Амброуз говорила, что у миссис Ханимен нет родственников, – вдруг сказала я. – Помните?
Я возгордилась своей памятью, особенно когда удивление выгнуло дугами брови Элси.
– У нашей миссис Ханимен нет детей, – подтвердил Джек. – Значит, это не может быть его жена.
– Так у жены Габриэля ребенок в итоге тоже не родился! Она его потеряла, упав на ступенях аббатства. – Агнес посмотрела на улицу сквозь тюлевые занавески. – Ужасный случай. Они заказали скромную поминальную службу… Весьма необычно для того времени. Тогда таких детей заворачивали в упаковочную бумагу и уносили неизвестно куда. По-моему, бедняжка так и не оправилась. Я про разум.
Миссис Ханимен из четвертой квартиры. Круглолицая, неразговорчивая и очень не любит лестницы… Несколько минут мы все молчали.
– А что сталось с Габриэлем? – наконец заговорил Джек.
Агнес выпрямилась и снова перевела взгляд на окно.
– Пропал. Вскоре после свадьбы. Жена потеряла ребенка, а муж исчез в одном из своих туров. С тех пор о нем не было вестей.
– А что произошло? – спросила Элси.
– Прям бесследно исчез? – Я подумала о человеке с добрыми глазами с фотографии. – И никто о нем ничего не слышал?
– Так и не вернулся, – подтвердила Агнес. – Поговаривали, не то он выиграл хорошие деньги на скачках, не то встретил другую девушку в другом городе…
– А что вы сами думаете? – интересовался Джек.
– Габриэль Ханимен был игроком и простофилей, но прохвостом он не был. Да, он не вернулся, но я ни секунды не думала, что это произошло по его воле.
Комната переполнялась молчанием, но никто не открывал рта. Единственный звук издавал кот, вылизывавший лапы. Я посмотрела на Джека, но он не ответил взглядом.
– А что сказала полиция? – не выдержала я. Обычно я прекрасно переношу тишину, но сейчас пауза показалась мне невыносимой.
– Что он взрослый человек и это его решение, – ответила Агнес.
– Ну еще бы, – пробурчал Джек, но пояснять ничего не стал.
Агнес не сводила с нас глаз.
– В вашей головоломке есть и другие части, которые мне предстоит услышать?
– У нас нет доказательств. Некоторые вещи застряли так далеко во времени, что их уже не разглядеть. – Джек взял свою кепку и трость. – Вы, наверное, никогда не слышали о Ронни Батлере?
Агнес медленно повторила это имя и покачала головой:
– Нет, не слышала.
– Это я так, а вдруг повезет. – Джек пошел к дверям, но комната была настолько мала, что больше нескольких шагов ему не понадобилось. – Мы, пожалуй, оставим вас в покое, а то скоро телепередача начнется.
Я тоже встала, но, видимо, чересчур резко, потому что комната вдруг накренилась. Кровь отлила от головы, и я ухватилась за спинку стула.
– Что с вами, Флоренс? – забеспокоился Джек.
– Присядьте, – велела Агнес. – Сядьте, пока не упали.
Я сказала, что со мной все в полном порядке, и отпустила стул, но даже без зеркала понимала, что бледна как смерть.
– Зря я так вскочила, – посетовала я. – У меня из головы не идет миссис Ханимен, потерявшая ребенка. Не могу представить себе ничего ужаснее.
Агнес покачала головой.
– Да ведь и не бывает ничего хуже, – сказала она. – Мой Фрэнки как-то раз в детстве потерялся, так это были самые страшные часы в моей жизни. К счастью, за ним присмотрели добрые люди, пока я его не нашла.
Я оглядела комнату. Над камином фотографии: свадьбы, внуки, праздники, минуты счастья, хранимые под стеклом, как сокровище. Элси тоже поняла – она обернулась от двери, и мы улыбнулись друг дружке под тиканье часов на каминной полке.
– Не уверен, что это удачная мысль. – Хэнди Саймон просматривал коробку с кассетами исполнителей, о которых он никогда не слышал: «Подпоем военному времени», «Двадцать песен, которые сделали Британию великой». – Какой-то праздник получается.
– Это не праздник, – возразила Антея Амброуз со стремянки, сражаясь с гирляндой флажков. – Это называется вести себя как обычно. Старики любят рутину, от этого у них на душе спокойнее. – Стремянка покачнулась, и мисс Амброуз схватилась за карниз. – Мы это проходили на курсах.
Хэнди Саймон промолчал, опасаясь оказаться в записной книжке мисс Амброуз со своими разговорами о Жанне д’Арк, однако он уже не знал, что понимать под обычным поведением. Он бы в жизни не поверил, что можно скучать по «Вишневому дереву», но он с радостью бы сидел сейчас в комнате для персонала со своей лапшой быстрого приготовления и чтобы поблизости не было ни единой чайки.
– А мисс Биссель поддержала эту затею?
Мисс Амброуз с силой вдавила канцелярскую кнопку в обои.
– Здесь по субботам обычно танцы, отчего ж не воспользоваться случаем? Кто знает, Саймон, может, и вам понравится!
Мать раньше говорила ему то же самое: «Попробуй, Саймон, может, тебе понравится», однако Саймону не нравилось. Он много чего перепробовал: испанскую гитару, дзюдо, шахматы. Однажды целый день пытался залезть на лошадь, но коняга не желала сотрудничать. Отец предложил регби, но уже в раздевалке Саймон обливался холодным потом. Мать предлагала научиться звонить в колокола, но Саймон молча покачал головой. Иногда жизнь похожа на попытку перемерять весь ассортимент обувного магазина, причем каждая пара жмет тебе пальцы.