Театры пустуют – из-за жары.
Автоинспекторы берут взятки – из-за жары.
Повелитель объявил сегодняшний день Днём Жары и призывал всех жителей Ада к борьбе… с жарой.
Я представил длиннющие очереди: призраки, демоны, лангольеры, клавишники – все вооружаются вёдрами с водой и идут тушить Ад. Выплёскивают воду на тротуары. Она стекает на дорогу, в канализацию. Ад наполняется водой. Ручьи набухают, как вены, превращаются в реки. Вода затекает в дома, в игровые автоматы, в полых существ. Вода завладевает всем. Реки схлёстываются, и влага побеждает сушу. Низкие здания уже погрузились на дно новорожденного океана, высокие в жалких потугах тянут шпили вверх. Ад похож на аквариум. Кто-то решил налить в аквариум воду – до краёв. Чтобы Ад и любое воспоминание о нём исчезли в ревущих голубых потоках, в жарких волнах. Кипящих и исходящих паром. Купол раскаливается добела. Издевательски легко его энергия рождает клубы пара, и они заволакивают небо и Купол, и Космос. Ветер стихает. И ничто не мешает пару, душному влажному пару, захватить…
– Дец.
Сквозь удушающее тепло и головную боль проступили алые контуры. Они стали чётче и насыщеннее. В контуры налили краску. Наверху вспыхнули два глаза. Чуть ниже появился чёрный овал – рот. До меня донеслись звуки:
– Дец, ты в порядке? Я сам выпил три таблетки, пока головная боль не отпустила. Ну, как ты?
– Вельз…
Я сел и понял, что нахожусь в кресле. Меня обступили стены, стол, иллюминаторы, приборная панель. Я всё ещё был в шлюпке.
– Ты отрубился, – сказал Вельзевул. – Мы решили покемарить и отключились. Я первым пришёл в себя.
Я был слишком занят в последнее время, чтобы обращать внимание на жару. Но сейчас, стоило мне расслабиться, она навалилась на меня, придавив своим грузным телом, – тяжеленный комок из плазмы подминал меня под себя.
Я встал. Кровь ударила в головы, ноги подогнулись. Пот водопадом низвергался с меня. Организм был обезвожен… Весело.
– Вельз, ты ведь помнишь, что я люблю жару?
– Ага.
– Так вот, забудь, это неправда.
А чего я ещё хотел: чем ближе к развязке, тем горячее.
Вельз припарковался в паре кварталов от моего дома.
– У тебя остались те таблетки? – спросил я.
– Да, щас принесу…
Вельз высыпал мне на ладонь несколько штук. Я проглотил их и запил водой из бутылки. Полегчало. Но если не станет прохладнее, придётся принимать их каждые полчаса.
– Близится Судный Полдень? – Я усмехнулся.
– Что?
– Я проверю, не ждут ли меня дома гости. Не улетай, о’кей?
– Ладно. Будь на связи.
– Аха.
Я спустился по трапу.
Люк закрылся.
Узкие переулки вывели меня к моему дому. Я скользнул в тень, пробежал вдоль стены и выглянул из-за угла. Два копа в штатском стояли у входа в подъезд. Я их сразу распознал: у меня с полицией связан богатейший жизненный опыт. Значит, засада…
Воспользуюсь обходным путём.
Неподалёку находился тупик. Я добежал до него и забрался на мусорный контейнер. Отошёл назад, разбежался, прыгнул – и повис на пожарной лестнице. Подтянулся, поставил ноги на ступеньку. Стараясь не шуметь и не высовываться, поднялся на свой этаж. Встал на карниз и быстро пригнулся. Выждал немного. Осторожно заглянул в окно.
Коп стоял посреди кухни и в ус не дул.
Я пригнулся и перебежал влево. Открыл отмычкой окно. Успокоил сигнализацию, сказав, что это я и не о чем беспокоиться. Залез в комнату: здесь всё было перевёрнуто, ящики – открыты, вещи валялись на полу. Уборкой займёмся позже. Я подошёл к шкафу, открыл дверцу и взял футбольный мяч. Вылез обратно на карниз. Размахнулся и бросил мяч в дверь. Снова пригнулся и метнулся вправо.
Скрип двери, шаги. Коп бросился проверять, кто это шумит в комнате.
Воспользовавшись этим, я взломал окно на кухню. Перемахнул через подоконник. Закрыл окно, запер на замок – и услышал топот. Возвращался коп, недовольный тем, что его потревожили. Я спрятался под стол. У стола было две широкие непрозрачные опоры, и стоял он у самой стены. Меня не должны были заметить.
Коп, ворча что-то себе под нос, встал на прежнее место. Так, парниша, замри.
Я досчитал до трёх и…
…чуть не облажался.
Коп повернулся и посмотрел в мою сторону. Неужели засёк?
Я затаился и не дышал.
Ботинки копа находились в десяти сантиметрах от моих носов – ждать дальше не имело смысла. Я схватил копа за щиколотки и дёрнул.
– Ы… – падая, выдохнул он.
Ударился обо что-то и затих. Его голова прикатилась под стол. Коп оказался мертвяком.
Я взял голову подмышку и вылез из-под стола. С радостью разогнулся. Убедился, что мертвячья голова (а значит, и её владелец) в отключке. Положил тыковку рядом с телом: придёт в себя – пришьёт на место. Мертвяки – ходячие трупы, они и в более безобидных ситуациях теряют голову.
Я связал копа и сунул ему в рот большое яблоко. Запасы верёвки иссякли.
Я оставил копа загорать, вытер со лбов пот и направился в свою комнату.
Но это была уже не моя комната.
Я видел её из окна, и тогда мне показалось, что беспорядок – не такой большой. Дверцы шкафов открыты, на полу валяются вещи, но ничего критического. Сейчас я понял, что был не прав, и даже присвистнул: они не только многое разворотили и выпотрошили – почти всё они сломали, разорвали и открутили.
Механизированный шкаф – будто сдавлен лапищей тираннозавра.
Стол со светочувствительными сенсорами – починке не подлежит.
Коврик с кибернетической начинкой – извазюкан в чём-то и превращён в грязную половую тряпку.
Следы на полу, сигаретные бычки на кровати и рваная бумага повсюду. «Сашники» думали, что я спрятал цветок дома, и наверняка очень разозлись, когда поняли, что это не так, – но записи-то мои зачем рвать…
Я поднял несколько кусочков сложной формы. Чёрные буквы на белом фоне. Сценарий компьютерной игры, в основе – мои приключения. Главный герой – ваш покорный слуга.
«Я оглядываюсь вокруг и вижу разруху. Пока меня не было, кто-то ворвался в квартиру и перевернул всё вверх дном…»
«Сашники». Набесившись, они ушли, а копы, с которыми они были в сговоре, остались охранять дом и квартиру.
Из шкафа раздалось приглушённое «Уумм». Я посмотрел на нетронутую дверцу – единственную во всей комнате. Подошёл к столу, выдвинул ящик. На полпути наружу он хрустнул, и деревянные обломки упали на ворох рваной бумаги. Я порылся в ней, нашёл ключ, подошёл к шкафу и отпер его. Открыл дверцу.
Цербер, связанный и с кляпом во рту, поднял головы. Его взгляд всё мне сказал.
Я вытащил собачатину, развязал верёвку, вынул изо ртов тряпки.
Это тоже дело рук «сашников»? Но для чего им связывать Цербера и запирать его в шкафу? Они что, настолько разозлись?
Цербер гавкнул. Я отвлёкся от мыслей и только сейчас обратил внимание на бирочку, прицепленную к его ошейнику. Я присел, снял бирку и прочитал:
Децерберу
С другой стороны был короткое, но недвусмысленное послание. Оно давало ответы на некоторые из вопросов.
Если жизнь проф. Колбинсона что-то значит для Повелителя, цветок должен быть доставлен на Поле Нейтральности завтра, в 10 часов вечера. Я знаю, что цветок у тебя, Децербер. Предлагаю хорошенько всё обдумать, поговорить с Повелителем и принять правильное решение. Если же решение будет неправильным, можете проститься с учёным, благодаря которому вы выигрывали последние битвы. Завтра, в 10 вечера, на Поле. Никаких отсрочек.
Я положил бирку в карман.
Каким образом Колбинсон угодил к Мастеру Хаосу? Его похитили? Может быть. Но на месте «похищения» анализатор ничего не нащупал. Даже призраки, путешествуя друг через дружку – это у них называется прогулка по «Гостлайну», – оставляют эктоплазменный след. А тут – ни энергетического отпечатка, ни прорехи в реальности. Как это объяснить?
Одно ясно: Колбинсон попал к Мастеру Хаосу. Полтергейст возился с цветком, а потом – бах – и исчез вместе с ним. И с солидным куском стола.
А если Мастер Хаос блефует? Но как это проверить?..
– Чик, ты там как?
Я выскочил из комнаты, прокатился по паркету и затормозил у входной двери. За ней кто-то стоял.
Бух-бух! – в дверь постучали.
– Чик, ты жив? Чё ты молчишь?
Из комнаты выглянул Цербер.
«Сматываемся?» – было написано на его мордахах.
«Сейчас же», – ответил я при помощи мимики.
– Чи-ик? Чик? – доносилось из-за двери. – Он не отвечает.
– Может, спит? – Другой голос.
– А может, он вернулся? – С ехидцей.
Небольшая пауза.
Потом:
– Децербер, ты там?
Так и хотелось ответить: «Да, конечно! Выломайте дверь и убейте меня, пожалуйста». Но я сдержался.
И они начали выламывать дверь.
Я покамест побросал в вакуумный пакет всю еду, которую нашёл в холодильнике. Негусто, но хоть что-то.
Сбегал в комнату и откопал в завалах внутри шкафа инструменты: отвёртки-отмычки, кусачки-пассатижи. Память о моём воровском детстве. Тогда инструменты делали на совесть, и за прошедшие годы с ними ничего не случилось. Прихватив ещё «Главного врага запахов», я сказал Цербу:
– Чувак, за мной.
Я открыл окно, выбрался на карниз. Цербер прыгнул ко мне на руки – я чуть не свалился с карниза: весила эта псина, как полная бочка радиоактивных отходов. И пахла соответственно.
– Ты что это придумал? Ну-ка слазь.
Я сбросил его на карниз. Цербер приземлился на четыре лапы. Для своего веса он был чертовски проворен.
Я вытащил фон и позвонил Вельзевулу.
– Дец?
– Они там. Одного я вырубил, но другие его хватились. Выламывают дверь. Они пока не дотюкали, что меня нет в квартире.
– А где ты?
– На карнизе. Мы тут с Цербером – не могу же я бросить животинку.
– На карнизе напротив твоего окна?
– Ну конечно. Я-то без проблем спущусь по пожарной лестнице, а вот у Церба могут возникнуть проблемы.