асти внутренние противоречия советской экономики, идеологии и политики. С лучшей газетой произошло то же самое. Хотя недобросовестные дельцы и ускорили этот процесс.
Когда истёк продлённый срок сотрудничества с «Бурдой», поступления от рекламы резко сократились, и отсутствие сильного и влиятельного партнёра за рубежом (скажем, того же «Бертельсманна») пробудило активность новых российских рыночников, для которых профессионализм подменялся лихостью. Спасая положение, Голембиовский и Гонзальез, поручили мне найти в Германии нового партнёра по сбору рекламы. Спад конъюнктуры этому не способствовал. На роль партнёра-одиночки согласился бывший сотрудник фирмы «Бурда-Моден» Хорст Диденхофен. С ним и подписан был договор. А меня формально назначили «руководителем Европейского бюро „Известий“» — координировать работу Диденхофена и других партнёров газеты за рубежом, например, в Лондоне, где стали печататься «Финансовые известия». Взять на себя финансовую ответственность я отказался. Юридический статус фирмы «Пресс-Сервис ГмбХ» в Дюссельдорфе был оформлен Голембиовским и Гонзальезом в присутствии немецких адвокатов, с согласия отдела рекламы в Москве, которым руководил Б. Пиляцкин. Работа начиналась в условиях изменения состояния рекламного рынка в Германии практически с нуля: крупные фирмы, дававшие основной поток рекламы, уже имели представительства в Москве. Диденхофену приходилось работать штучно: создавать банк данных мелких и средних фирм, имеющих интересы в России, искать новые ниши, убеждать рекламодателей в преимуществах размещения рекламы в «Известиях». Я был настроен скептически, но Диденхофен действовал квалифицированно и вполне успешно, регулярно увеличивая доходы «Известий» от рекламы. Тут-то и оказалось «зарыто» несчастное животное. Отдел Пиляцкина постоянно дублировал работу фирмы «Известия Пресс-Сервис ГмбХ», предоставляя неоправданные скидки немецким фирмам в Москве, т. е. практиковал недобросовестную конкуренцию. Причём эта деятельность была далеко не такой прозрачной, как работа Хорста Диденхофена. Но этого было мало. В конце августа 98-го, т. е. вскоре после моего возвращения из Москвы, Пиляцкин позвонил в Бонн с просьбой прислать ему приглашение, встретить и заказать гостиницу, т. к. он якобы будет в Германии проездом по пути в Швейцарию, где намерен искать «нацистское золото». В эту чушь я, конечно, не поверил. Хочет приехать — пускай приезжает. По прибытии он пожелал посмотреть, как я живу и, посетив корпункт, признался, что приехал проверять финансовые дела «фирмы», хотя должен был знать, что фирма Диденхофена находилась в Дюссельдорфе. Я напрямую спросил, что ему нужно, и тогда без особых предисловий он объявил, что через «Известия Пресс-Сервис ГмбХ» Голембиовский и «компания» (какая — не уточнил) отмывали деньги (какие — тоже без уточнения), и я должен от этой компании «отмазаться», сообщив её зарубежные счета. «Отмазаться», я, естественно, отказался, поскольку ни к кому не «примазывался». Адвокат Диденхофена В. Косциновски отправил руководству «Известий» письмо, в котором говорилось: «Характер и способ визита г-на Пиляцкина, а также предлог, благодаря которому он получил немецкую визу, несовместимы с правилами экономического сотрудничества». Диденхофен был готов к тому, чтобы решать конфликт с «Известиями» юридическими средствами, но передумал. Никаких собственных счетов у Голембиовского и Гонзальеза в Германии не было. Но даже если бы они и были, я никому об этом не сказал бы. Тем более — Пиляцкину. Разглашать чужие секреты не в моих правилах. Не знаю, насколько он преуспел в поисках компромата на главного редактора «Известий», спросить было не у кого. Эдик Поляновский вслед за Гонзальезом вскоре покинул земную юдоль. Случайность? Вместе с одной из конкурирующих группировок Игорь ушёл главным редактором в «Новые Известия», а затем возглавил какое-то эфемерное издание, бесплатно распространявшееся по почте. С кем он остался, и кто остался с ним, я не знал и очень жалел, что наши пути так нелепо разошлись, поскольку испытывал к нему глубочайшее уважение и симпатию за журналистскую смелость и был благодарен за поддержку своих далеко не всегда удачных идей. Проверка бухгалтерии фирмы Хорста Диденхофена «Известия Пресс-Сервис ГмбХ» нарушений не выявила. Но вот что любопытно. Фирму тем не менее ликвидировали, а весь её доход от сбора рекламы в Германии потребовали перевести… Нет, не в Москву, а на офшорный счёт № 02–001–005298 новых «Известий» в Нью-Йорке. Копии документов долго хранились в моём архиве. В «обновлённой» редакции мне предложили должность обозревателя с годичным сроком длительности, от чего я отказался. К тому времени коренные известинцы покинули газету. Труд нескольких поколений советских журналистов обогатил отечественную публицистику умением поднимать сложные национальные и международные проблемы, ярким жанровым разнообразием. Но распад СССР предопределил и мучительную гибель советской журналистики. Оскудение началось войной компроматов и закончилось утратой ключевых принципов, массовым вторжением в журналистику крикливости, пошлости, скандальности и воровской лексики. Честную и поучительную книгу о разрушении газеты «С журналистикой покончено. Забудьте» написали Алик Плутник и его коллеги. Драматические события в газете того времени ярко изложил в книге «Звёздные часы и драма „Известий“» заместитель Голембиовского Вася Захарько. Алик возглавил журнал «Российский Красный Крест», и мы продолжали сотрудничать. Старая гвардия оказалась востребована. Я тоже не испытывал недостатка в контактах. Новую аккредитацию для ведомства печати ФРГ мне предложила газета «Век». И в качестве «свободного журналиста» я ещё много лет писал для отечественных изданий («Трибуна», «Время МН», «Открытая политика», «Российская Федерация сегодня» и др.), а также для русскоязычных газет и журналов Германии, для «Немецкой волны» и Радио «Свобода».
2 февраля 1996 г. Москва — Бонн. Сотрудник «Известий» Вячеслав Лукашин — собкору Е. Бовкуну: …прими самые добрые пожелания к Новому году по Лунному календарю. Твои интереснейшие предложения могут послужить основой дальнейшего сотрудничества с издательством «Воскресенье». В общих чертах я рассказал о них Виктору Николаевичу. Все они его заинтересовали. И, главное: поздравляю тебя с выходом в свет первого тома уникальной «Винной Энциклопедии», где твоё имя названо в числе самых блестящих специалистов в области немецкого виноделия. Книгу постараюсь передать с Виктором Борисовичем (Толстовым). За первым томом последует второй, а перед этим все материалы будут прокручены в таких изданиях, как «Виноградарство и виноделие», «Сад и огород». Словом, к отпуску у тебя должен быть приличный гонорар. Еще раз от души желаю тебе крепкого здоровья и успехов. С уважением — Лукашин.
Бокал мозельского. Над очерком о немецких винах, объёмом в два печатных листа я работал с удовольствием, используя не только уникальную информацию виноделов, региональных винных музеев и обществ, но также местные архивы и личные наблюдения. По-моему, он удался. Жаль, что упомянутой книги, не говоря о гонораре, я так и не увидел.
28 ноября 1992 года. Мюнхен — Бонн. Дитер Ханицш Е. Бовкуну: … Евгений, надеюсь, ты добрался до Бонна живым и здоровым. Ваши мюнхенские гастроли были абсолютным успехом. Можешь почитать, что пишут про твоих художников наши газеты (см. вырезки). Завтра в Нойбиберге откроется выставка картин, которые они привезли с собой. Не ожидал? Может, надумаешь опять к нам махнуть? На открытие. Если не трудно, сообщи факсом, где ещё публикуются твои ребята, кроме «Известий». Или позвони. Сердечный привет из Мюнхена, Дитер. Мюнхен, ул. Уленшпигеля, 73.
Карикатура на Ельцина. В начале 90-х, когда частные командировки за рубеж у нас были редкостью, мне удавалось уговаривать немецких друзей на спонсорство. На очередном вернисаже карикатуристов, которые с блеском устраивал Вальтер Кайм, я предложил ему познакомить немцев с искусством российских представителей этого жанра. Заведующий газетным архивом Бундестага, профессор Кайм был многогранно одарённой личностью. Одним из немногих в Германии он преподавал студентам основы кинезики (языка тела) в Мюнстерском университете — предмет, который в России появился в программах некоторых вузов лишь 15 лет спустя. А кроме того был страстным любителем иронической живописи, устраивал выставки карикатур и издавал их альбомы. Идея моя состояла в том, чтобы наладить двусторонний творческий обмен под патронажем «Известий». Сформировать первую группу лучших советских карикатуристов взялся известинский художник Валентин Розанцев. Поддержки от главного редактора И. Голембиовского мы, правда, не получили (все наши газеты испытывали финансовые затруднения), но немецкие коллеги взяли расходы на себя. Осенью 91-го впервые в Германию привезли свои работы Валя Розанцев, Андрей Бильжо, Серёжа Мосиенко, Серёжа Авилов, Виктор Кособукин и Николай Воронцов. Их коллективные выставки в нескольких городах имели потрясающий успех, а в Бонне Кайм придумал такое оригинальное мероприятие, которое нарушило дипломатический протокол визита Б. Н. Ельцина. В боннской ратуше бургомистр Даниельсен устроил для гостя приём, который должен был пройти в сугубо официальной обстановке, но Кайм, близко знавший бургомистра, договорился тайно провести всю нашу группу за кулисы. Ребята в считаные минуты набросали портреты политиков, и профессор с видом Деда Мороза неожиданно взошёл на трибуну, чтобы преподнести дружеские шаржи Ельцину и Даниельсену. Потом, решительно оттеснив охранников, вывел нас на авансцену, чтобы каждый «сказал пару слов». Сюрприз удался. Сотрудники посольства были в шоке, бургомистр и президент от души посмеялись. Но ответный визит не получился, хотя руководитель пресс-центра Федерального собрания Ю. В. Алгунов и обещал нам поддержку. От обещания осталась его визитка. У нас не нашлось спонсоров, готовых оплатить пребывание в России лучших немецких карикатуристов во главе с известным всей Германии художником Дитером Ханицшем и Вальтером Каймом. Когда моя дочь, заканчивая юрфак Боннского университета, подыскивала необходимую для стажировки практику в государственном учреждении, Кайм предложил ей проверить свои организационные способности, поработав в его отделе.