26 марта 1996 г. Зав. отделом документации Бундестага проф. д-р Вальтер Кайм Татьяне Бовкун: Дорогая Татьяна! Мы все из Отдела прессы и документации говорим: «Спасибо нашей практикантке за редкое прилежание, молодёжный задор и исключительное дружелюбие!» Прилагаемая фотография будет напоминать Вам о проведённых у нас неделях и, может быть, побудит Вас заглянуть к нам по старой дружбе! С наилучшими пожеланиями, Ваш Вальтер Кайм.
Хобби профессора кинезики. Задумываясь о прочности взаимных симпатий, спонтанно возникающих между людьми, я долго не мог выделить главное. Биотоки? Совпадение профессиональных или житейских интересов? Отсутствие зависти к чужому успеху? Противоположность характеров? И только на склоне лет открылось мне: всё определяется способностью переживать чужие радости и беды, как свои. Впрочем, огромное значение имеет качество первого контакта. Широкое открытое лицо, густая шевелюра с лёгкой проседью, глаза с лукавинкой, полные губы, охотно выдающие характер и темперамент своего хозяина, согласно правилам кинезики. Профессор Кайм, более 30 лет заведовавший газетным архивом Бундестага и вышедший на пенсию после переезда парламента в Берлин (но не по возрасту, а из-за нежелания переселяться в новую столицу) внушал мне не только личную симпатию и доверие, но и огромное уважение к многогранности своих увлечений и глубине познаний. Дружеские отношения связывали нас почти 20 лет. Мы совместно осуществили несколько интересных проектов, благодаря многообразным интересам этого талантливого человека. Иное хобби так захватывает человека, что становится его второй или третьей профессией. Вальтер Кайм виртуозно распоряжался судьбой своего архива, великолепно помня дату и подробности конкретной публикации. «Вы хотите знать, что писала газета „Бадишес Тагеблатт“ о скандале с диоксином? Посмотрите номера за март 1987 года. Всего было 8 публикаций. Но есть и другие источники». Имена, цифры, факты сыпались, как из рога изобилия. В его отделе стажировалась моя дочь, и мне было приятно услышать восторженные отзывы в её адрес. В Бундестаге Кайм был государственным чиновником, которому полагалась казённая квартира в Бонне и которого невозможно было уволить без его согласия. он был находчив и виртуозен в любом деле. Пригласив меня на семинар в Леверкузене, Кайм настолько блестяще провёл занятие для молодых менеджеров химического концерна «Байер», что слушатели забрасывали его вопросами, записывали названия книг по кинезике. Находились и скептики. Один всё пытался «срезать профессора» и ехидно заметил: «Вы говорите, что мокасины выдают мой характер. Вот и ошиблись, их покупала моя жена». Кайм спокойно спросил: «А почему она приобрела именно эти ботинки?» «Да потому, что я люблю такую обувь». Последовал взрыв хохота. Другому он сказал: «Борода у вас недавно, потому что вы постоянно дотрагиваетесь до этой части лица. Вы, наверное, отпустили её, чтобы казаться этаким мачо!» «Так оно и было», — ответил изумлённый слушатель. Кайм обладал артистическими наклонностями. На юбилее барона Мюнххаузена в Боденвердере выходил на эстраду в карнавальном костюме и читал шутливые стихи собственного сочинения. В различных издательствах он выпустил с дюжину сборников сатирических рисунков наиболее известных художников Германии со своими предисловиями и комментариями, регулярно устраивал вернисажи. Мы с женой и детьми бывали у него в поместье, полученном в наследство от отца, в живописной деревушке Рельбехаузен Северного Гессена. Достопримечательностью усадьбы был биотоп — уголок живой природы, населённый рыбами, лягушками, медведками и ужами. А управляла хозяйством белая цапля. Наш сын Иван получил разрешение забросить удочку и вытащил приличного карпа, но тут же отпустил его. В его честь хозяин назвал карпа Иваном. Вольноотпущенник дожил до глубокой старости и стал пользоваться глубоким уважением со стороны остальных обитателей биотопа, включая цаплю. Многогранность талантов не совсем типична для рядовых немцев, больше склонных к углублённому освоению одной профессии. Может быть, в этом и была основная причина моей глубокой к нему привязанности. По возвращении в Москву, работая некоторое время в крупном издательстве МЦФР выпускающим редактором «Спичрайтера» — сборника «образцовых» речей для руководителей, я включил в него и раздел, посвящённый кинезике.
15 марта 1999 г. Фонд Городская сберкасса Боденвердера — Бонн, Е. Бовкуну:… Сердечно приглашаем Вас и Вашу супругу на уикенд (14–16 мая 1999 г. в Боденвердер — город, где родился барон Мюнххаузен. Повод приглашения — вручение ежегодной «Премии Мюнххаузена», которая в этом году присуждена известному кабаретисту Вернеру Шнайдеру. Похвальное слово лауреату произнесёт проф. д-р Вальтер Кайм, руководитель Газетного архива Бундестага. На торжество приглашены видные политики. В программе: выставка карикатур, прогулка по окрестностям, поездка по Везеру, а также обед с представителями рода Мюнххаузенов. Председатель правления Фонда К. Раабе.
Задушевные беседы с бароном-лжецом. Наслаждаясь вдохновенным враньём барона Мюнххаузена при чтении его удивительных историй, кто ни пытался в детстве представить себя на его месте или по крайней мере, посидеть с ним в беседке за чашкой чая. Последняя мысль упорно не покидала меня после того, как я узнал: родственники знатного гражданина Боденвердера по прямой линии здравствуют и поныне, ежегодно присутствуя на вручении Премии имени Мюнххаузена. Если беседку заменить на просторный зал деревенской гостиницы, а чашку чая на несколько кружек пива, то можно считать: мечта сбылась. Я познакомился сразу с двумя баронами. Один проезжал меж длинными столами, оседлав ядро, в мундире и треуголке, при длинной шпаге. Другой, в сером костюме от Кардена, сидел напротив, в обществе бургомистра. Отмечалось 202-летие со дня рождения Иеронимуса Карла Фридриха фон Мюнххаузена. Идея Премии принадлежала моему другу, профессору Вальтеру Кайму, мастеру всевозможных интеллектуальных затей. В дороге мы говорили с ним об античных «поэтах-лжецах», о любивших приврать миннезингерах, о «Правдивых историях Лукиана» и «Похождениях Шельмуфского» Рейтера, о шванках и прочих жанрах, построенных на искусстве вранья. Потом перешли к политикам. О сколь многие из них — заслужили «Премию Мюнххаузена»! Дорога не близкая, профессор вынул рукопись: еще раз пробежать глазами текст торжественной речи. А я углубился в размышления о Мюнххаузенах. Они ведут свою родословную с 1183 года. В роду у них были воины и государственные служащие, но никто не отличался качествами, которыми наделила природа Иеронимуса Карла Фридриха. В 12 лет он был пажом принца Антона Ульриха. Когда тот женился на русской престолонаследнице Анне Леопольдовне и принял командование полком брауншвайгских кирасиров, барон отправился в Россию вслед за своим господином. Участвовал в войнах с турками и шведами. Ему сулили блестящую карьеру, но царицу свергли. До 1750 года пришлось ему ждать повышения в чине, прежде чем его произвели в ритмейстеры. Это расстроило честолюбивого барона, он подал в отставку и вернулся в Боденвердер. Соседом слыл неуживчивым, шкафы его библиотеки ломились от папок с описаниями многочисленных тяжб (как тут не вспомнить дачную жизнь Подмосковья). Писал жалобы, что-то оспаривал, привирал, не без этого… По вечерам в салоне, куря кальян, рассказывал друзьям о приключениях. Об этих историях заговорила местная знать. Но произошло нечто, нарушившее покой рассказчика. 17 его шванков опубликовал берлинский журнал «Вадемекум для весёлых людей». Затем вышла книга «О приключениях барона Мюнххаузена в России». Её издал в Оксфорде профессор из Касселя Рудольф Эрих Распэ, которому пришлось скрыться за границу, опасаясь преследований за кражу ценных монет. Готфрид Август Бергер перевёл книгу на немецкий, присовокупив к рассказам несколько сочинённых им самим. Это известие всколыхнуло Боденвердер. Барон начал судиться, пытаясь смыть пятно «лжеца», поскольку и в самом деле не имел ни малейшего отношения ко многим историям. И вот Везерские горы. Дорога петляет по лесистым склонам, по которым когда-то бродили, вероятно, братья Гримм, и на одном из поворотов перед нами открывается панорама Боденвердера. Понятно, почему после этих вдохновенных путешественников осталась «дорога сказок». Пряничные городки с фахверками словно сошли со старинных гравюр, иллюстрировавших онемеченные сказки беглых гугенотов. Потом показался и Замок Золушки, описанный братьями-сказочниками. В Боденвердере нас катали по Везеру на плоскодонном пароходе. В этих местах река настолько мелка, что обычное судно село бы на мель. Таких прогулочных трамваев ходит по Везеру целая флотилия. Потом всех пригласили в ратушу — бывшее родовое поместье Мюнххаузенов. История города удачно гармонирует с принципами рыночной экономики. Местная пароходная компания не жалуется на отсутствие туристов, желающих полюбоваться окрестностями и принять участие в мероприятиях, связанных с именем Мюнххаузена. Каждое первое воскресенье с мая по октябрь сценический барон рассказывает свои истории в «комнате воспоминаний» при ратуше, где находится литературный музей. В нём собраны образцы всех изданий Распэ и Бюргера и книг о Мюнххаузене, не считая огромного количества других экспонатов. Хорошо, что я пришёл не с пустыми руками. Директор музея обрадовался подарку. Я вручил ему только что вышедшую прекрасно иллюстрированную книгу Бюргера под научной редакцией моего друга Ник Ника. «Окажешься на родине этого чудака, подари кому-нибудь эту книжку», — напутствовал меня в свое время Ник Ник. И я радовался, что смог выполнить его пожелание. Мы разговорились о капризах судьбы. «Видите ли, — заметил директор, — ключевую роль тут сыграл авантюризм Распэ, но честь удачной обработки шванков принадлежала Бюргеру». Каким образом попали к Распэ истории барона, долго не знали. Исследователи установили: Распэ учился в Гёттингене, где часто бывал Мюнххаузен, и, скорее всего, узнал от знакомых, что авторство загадочных историй приписывают склочному барону из Боденвердера. А потому, издав шванки, в Англии, он и подписал их полным именем Мюнххаузена. Кража монет не принесла ему счастья (он умер от тифа в Ирландии), но прославила род Мюнххаузенов. Любопытно, что в Гёттингене останавливался и Готфрид Август Бюргер, причём в той же гостинице, что и барон, и примерно в одно и то же время. Так что они вполне могли быть знакомы лично. Приняли ли родственники настоящего барона всю эту отсебятину? «В том-то и дело, — улыбается директор музея, — никто из них никогда не мог сказать, что в книгах Распэ и Бюргера основано на подлинных рассказах барона Иеронимуса, а что присочинено потом. Подробности проделок Распэ стали известны в Германии только после смерти барона. Ясно одно: приключений на море у него быть не могло». Ко всему прочему, среди наследников разгорелись споры о родовом имуществе и символике, о правах на издание книг, поскольку еще с XIV века в родословной боденвердерских баронов определились две главных ветви — «чёрная» и «белая». Они существуют и поныне, но упоминать об этом в Боденвердере на мероприятиях, посвящённых Мюнххаузену, считается неприличным. А что сам барон? Таким ли лгуном и склочником он был на самом деле, как пишут иные биографы? Достоверно известно, что он был натурой тонкой, ценил философию и поэзию и переписывался в стихах с одной из поклонниц — баронессой Луизой фон Арденне. Той самой, чью несчастную любовь описал Теодор Фонтане в своём романе «Эффи Брист». Не так давно в Боденвердере нашли портрет баронессы, принадлежавший Мюнххаузену. «Ты всегда со мной, я помню тебя и ношу твой образ в своём сердце!» — писала влюблённая Луиза своему герою в сентябре 1759 года. Он отвечал не менее пышным слогом: «Своей любовью и пламенными письмами ты осчастливила меня и навсегда останешься для меня моей Луизхен. Твой Иеронимус».