Здесь следует отметить, что далеко не все кувейтцы поступают подобным образом. Один из моих знакомых, сотрудник морского порта Эль-Кувейт-Шувайх, рассказал мне по этому поводу забавную историю.
Как-то в праздник рамадан руководящий сотрудник полиции Кувейта и его заместитель со своими женами, зная, что в города нигде нельзя вкусно поесть и выпить (и в первую очередь у себя дома, где родители строго соблюдают заведенный их предками порядок), отправились в морской порт к знакомому капитану датского парохода. Упомянутый сотрудник морского порта был также приглашен на этот корабль по служебным делам. Когда он прибыл туда, вечер был в разгаре. При его появлении капитан корабля поднялся и в соответствии с морским обычаем приветствовал его как старшего по занимаемому положению и по возрасту. Когда хозяин, принимавший гостей, представил им нового гостя как одного из руководителей кувейтского морского порта и добавил, что он живет в Эль-Кувейте уже более десяти лет, кувейтцы пришли в замешательство. Видимо, им стало неудобно, что посторонний человек стал свидетелем их вечеринки: ведь кувейтцы должны соблюдать пост в рамадан. На помощь пришли их жены, предложившие выпить за вновь пришедшего, чем и разрядили обстановку.
Подобным образом в рамадан поступают многие кувейтцы, посещая иностранные посольства и миссии или европейцев, с которыми они хорошо знакомы и у которых всегда есть что выпить и закусить. Но кувейтцы старшего поколения себе этого не разрешают и строго соблюдают пост, а также другие религиозные мусульманские праздники.
Я долгое время лечил мать Бержеса, у которой болели ноги, и это дало мне возможность часто бывать у них дома и поближе познакомиться со всей семьей, а также со многими именитыми кувейтцами — членами парламента, министрами, в том числе с министром торговли и промышленности Халедом аль-Адсани. В то же время, интересуясь по долгу службы моими нуждами и устройством быта, особенно на первых порах моего пребывания в Кувейте, Бержес часто посещал меня на дому. Все это позволило нам лучше узнать друг друга и расширить взаимные познания о наших странах. В 1970 г. я пригласил его к себе на семейный праздник и там представил его нашему тогдашнему послу Н. К. Тупицыну и руководящему составу посольства. Возникший у них интерес друг к другу послужил причиной взаимных визитов. Н. К. Тупицын пригласил Бержеса посетить посольство, а последний пригласил посла и ближайших его помощников к себе на загородную виллу, расположенную на берегу Персидского залива, в Эль-Фанисе. В последующем эти встречи стали носить постоянный деловой характер; в частности, Н. К. Туиицын и Бержес обсуждали перспективы дальнейшего сотрудничества СССР и Кувейта в области здравоохранения.
Из всех встреч особенно запомнился наш совместный выезд с Н. К. Тупицыным в конце февраля 1972 г. в пустыню, в бедуинский тент семьи аль-Бержесов, где нас обильно угощали арабской кухней, а также посещение в дни рамадана (в конце октября того же года) большого дома Бержеса в Эш-Шувайхе — дома, где, кстати сказать, только спален насчитывалось 14. Во время последнего визита в дивании аль-Бержесов собралось более 20 человек: бизнесмены, работники министерства иностранных дел Кувейта, члены парламента, министры — всё кувейтцы, с которыми у Н. К. Тупицына состоялась более чем полуторачасовая интересная беседа по различным вопросам, касающимся внешней политики СССР и Кувейта и положения внутри нашей страны.
Словом, о Бержесе Хамуде аль-Бержесе у меня сложилось самое хорошее впечатление, и я благодарен ему за всестороннюю помощь, оказанную мне, советскому специалисту, особенно в моем становлении как работника ортопедического госпиталя.
Уже через день после приезда в Кувейт я приступил к работе в качестве консультанта в ортопедическом госпитале. Этот госпиталь начал функционировать, как таковой, с августа 1962 г. (раньше в его здании размещался военный госпиталь для английских военнослужащих в Кувейте, а затем, с 1954 г., его помещение было отведено под филиал для хирургических и терапевтических больных старейшего в стране государственного Эмири-госпиталя).
Во время моего пребывания в Кувейте госпиталем руководили: директор — сирийский врач Маамун аль-Махайни, работавший здесь с мая 1972 г., заместитель директора по административным вопросам — кувейтец Юсиф ас-Сакуби, его помощник, курирующий хозяйственные и финансовые вопросы, — кувейтец Рашид ас-Салайтин и секретарь госпиталя — также кувейтец, Абд аль-Керим аль-Авади.
Структура ортопедического госпиталя была следующая: дирекция, отделения стационара, операционные, лаборатория, клиники, физиотерапевтическое отделение, рентгенологическое отделение, мастерская протезно-ортопедических изделий, регистратура и отдел справок, архив и отделение полицейского надзора и охраны министерства внутренних дел.
В стационаре было два отделения: ортопедо-травматологическое — на 200 коек и глазное — на 80 коек. Первым отделением руководил египтянин Махмуд Камель аль-Буз, вторым — ливанец Тауфик ат-Турк. Последний работал в Кувейте 20 лет. Он координировал деятельность десяти врачей, работавших в отделении для больных с травмами и заболеваниями глаз. Это отделение было размещено в госпитале временно. В перспективе оно должно было быть выведено из ортопедического госпиталя в отдельное помещение, которое планировалось построить при госпитале, носящем название правящей династии — Ас-Сабах-госпиталь; за счет освободившейся площади ортопедический госпиталь намечалось расширить до 350–400 коек.
200 коек ортопедического отделения госпиталя размещались в пяти больших палатах. (Палатами здесь называли большие многокомнатные помещения, полностью занимавшие одно перпендикулярно расположенное к основному коридору крыло здания госпиталя протяженностью более 500 м.) По сути дела, это были самостоятельные отделения, насчитывавшие по 60–70 коек. Каждая такая палата имела свой средний и младший обслуживающий персонал, шесть — восемь комнат для больных, перевязочную, помещения для раздачи пищи, материальную кладовую, бельевую и общий кабинет для врачей и среднего медперсонала.
Дело было поставлено так, что врачи и средний медперсонал не мешали друг другу в работе. Рабочий день был спланирован у каждой группы сотрудников госпиталя максимально рационально. Когда врачи занимались в ординаторской, средний медперсонал был занят больными. Они приводили в порядок гипсовые повязки, выполняли назначения врачей, тяжело больным для профилактики пролежней протирали камфарным спиртом спины, перестилали постели, делали перевязки, приводили в порядок вытяжение, шины и т. д. Когда врачи были заняты на конференции, на разборе больных, в операционной, на обходе или в перевязочной и т. д., средний медперсонал работал в ординаторской, сортировал и подшивал анализы к историям болезни, отмечал назначения врачей и температуру в температурных листах, выписывал по назначению врача ордера на рентгеновские снимки, раскладывал по конвертам уже сделанные рентгеновские снимки и пр.
В это же время санитары производили очередную уборку помещения, где лежали больные. Создавалось хорошее впечатление плановости. Не было сутолоки, и никто не мешал друг другу в работе. Характерной чертой среднего медперсонала можно назвать высокую медицинскую грамотность, инициативность, граничившую с чрезмерной самостоятельностью. Правда, последнее обстоятельство оправдывалось хорошим знанием дела и высокими профессиональными навыками. Так, министр общественного здоровья Абд ар-Раззак Мишари аль-Адвани в беседе с корреспондентами газет и журналов, опубликованной еженедельником «Ар-Раид» в феврале 1973 г., отметил, в частности, высокую подготовку медицинских сестер и среднего медицинского технического персонала госпиталей. Почти все они имели стаж практической работы не менее десяти лет.
В ортопедическом госпитале, как и в других госпиталях Эль-Кувейта, медсестрами (в отделениях для женщин) и медбратьями (в отделениях для мужчин) работали лица, закончившие средние медицинские учреждения, получившие хорошую специальную подготовку, в основном в Англии, и приехавшие работать в Кувейт из таких стран, как Индия, Египет, Ливан, Палестина и т. д. Характерной чертой для всех госпиталей было разделение женского и мужского труда среднего медперсонала. Женщины работали на женской половине, мужчины — на мужской. Исключение составляли только врачи. Правда, почти все они — мужчины, за исключением нескольких врачей-анестезиологов. Женщины-врачи работали и в физиотерапевтическом центре Ас-Сабах-госпиталя, где в основном занимались детьми, страдающими последствиями полиомиелита. Руководила этим центром также женщина-врач египтянка Зейнаб аль-Бендери.
Женский и мужской средний медперсонал сотрудничал совместно только в операционных. Правда, с начала 70-х годов администрации ортопедического и других госпиталей Эль-Кувейта стали отходить от этого правила, и в палатах, за исключением женских, все чаще встречались смешанные группы среднего медицинского персонала.
В госпитале было два операционных блока (по числу отделений стационара). Большим из них являлся блок ортопедо-травматологического отделения. В нем работали 16 операционных сестер. Руководителем его был Вартан Саркис (но о нем речь пойдет несколько ниже).
Операционная ортопедического отделения занимала отдельное крыло здания в новом корпусе, где размещались две операционные комнаты, две стерилизационные, моечная, комната для среднего медперсонала, две раздевалки, а также комната отдыха для врачей. Здесь перед операциями и в промежутках между ними, пока готовили очередного больного, врачи выпивали чашечку крепкого черного кофе, выкуривали сигарету, делились впечатлениями о сделанной операции и обменивались мнениями о предстоящей работе. Нередко в такой непринужденной беседе рождались полезные, перспективные мысли, ценные хирургические предложения.
Что же было характерным для работы в операционной? В первую очередь высокая степень технической оснащенности, начиная от современных высокоэффективных аппаратов для дачи наркоза, газовых стерилизаторов-автоматов, новейших ортопедических операционных столов, аппаратов для репозиции фрагментов при переломах костей, различных электроприводов для обработки костей, технических новинок для фиксации фрагментов костей, портативной передвижной рентгеновской аппаратуры и кончая стерильными пластмассовыми шприцами в фабричной упаковке для одноразовой инъекции. Все оборудование и оснащение импортировалось в основном из Англии, Японии, ФРГ, в меньшей степени из Италии и США. Все операции на опорно-двигательном аппарате, за исключением позвоночника, таза, плечевого и тазобедренного суставов, проводились под автоматическим пневматическим жгутом-манжеткой. После операции, как правило, накладывали тугой эластичный бинт или гипсовую повязку, и только затем снимали жгут. Кровопотеря во время операции была минимальной. Гипсовую повязку, какой бы она ни была, большой или маленькой, накладывали тут же, на операционном столе. Различные приспособления позволяли быстро уложить больного в нужном положении и наложить гипсовую повязку. Опыта применения порошкообразного гипса в госпитале не было. Широко применялись изготовленные в ФРГ и Англии в фабричных условиях нагипсованные бинты и лонгеты в вощеной бумажной упаковке. Эта упаковка снимается, и бинт опускается в теплую воду. Он очень хорошо и быстро промокает. Гипс напоминает густую белую пасту. Он затвердевает в течение одной-полутора минут. Влажная уборка после наложения гипсовой повязки занимает считанные минуты, и можно приступать к следующей операции.