В подобных случаях врачи были вынуждены временно оставлять свою работу по специальности и идти работать в глушь, для того чтобы заработать деньги. Проработав там два-три года, врач возвращался к месту своей прежней службы и вновь готовился к экзаменам. Затем он брал очередной отпуск или же отпуск за свой счет. Часть заработанных денег он оставлял семье, а часть брал с собой для обеспечения прожиточного минимума во время подготовки и сдачи экзаменов в каком-либо из университетских городов.
Сдав экзамены, врач получал диплом специалиста хирурга или терапевта с конкретным указанием специальности. Такая система подготовки специалистов для практического здравоохранения интересна тем, что только спустя примерно четыре года после окончания медицинского факультета университета врач получал диплом специалиста. Этому предшествовала длительная специализация и сдача экзаменов по специальности и смежным дисциплинам. Лишь дипломированный врач допускался к лечению больных с правом самостоятельно оперировать, выписывать пациента из больницы или класть его в стационар, самостоятельно дежурить ночью, вести прием в клинике и т. д.
После получения диплома хирург-ортопед, например, должен был трудиться по своей специальности от 5 до 10 лет. За это время он расширял диапазон оперативных вмешательств, овладевал консервативными методами лечения больных, рос теоретически. Если же врач хотел получить звание «мастер ин серджери» и стать специалистом-практиком высшей квалификации, он должен был затратить новые значительные усилия, а именно написать трактат по одной из важнейших проблем своей специальности и осветить в нем новые, ранее никем не затрагивавшиеся аспекты, привести свой фактический операционный материал по теме и т. д.
Темами для таких работ в нашей специальности могут быть, например, врожденный вывих бедра, туберкулез позвоночника, внутрисуставные переломы, переломы проксимального отдела бедренной кости и их лечение и т. д. Подобные исследования соответствуют уровню наших кандидатских диссертаций.
По окончании работы по теме — предмету изучения автора последний должен был пройти собеседование на соответствующей кафедре университета. При положительном исходе собеседования врач допускался к экзаменам, которые он сдавал на профильных кафедрах университета в присутствии комиссии. Сдаче подлежали: специальность, нормальная анатомия, патанатомия и общая хирургия.
При получении звания «мастер ин медисин» (специалист-терапевт высшей квалификации) также необходимо было написать трактат на одну из специальных тем и сдать экзамены по соответствующим предметам: специальность (заболевания внутренних органов, или детские болезни, или анестезиология), физиология, патанатомия и внутренние болезни.
Кроме перечисленных предметов врач, претендовавший на высшую квалификацию, должен был сдать экзамены и по некоторым разделам, близким к его специальности, а именно по электронике, медицинской статистике, фармакологии, бактериологии и пр.
Итак, кувейтский специалист может получить низшую категорию не раньше чем через четыре-пять лет после окончания университета и сдачи экзаменов по специальности, анатомии или физиологии и патанатомии в присутствии комиссии, а высшую — через восемь — десять лет практической работы, написания и защиты диссертации путем собеседования на профильной кафедре университета, а также сдачи экзаменов на соответствующих кафедрах университета в присутствии комиссии как по своей специальности, так и по общей хирургии или терапии, анатомии или физиологии, патанатомии и некоторым смежным разделам медицинской науки.
Несмотря на то что в общей своей массе врачи, работавшие в Кувейте, действительно обладали высокой квалификацией, все же и у них случались досадные, а порой и непростительные ошибки.
Я вспоминаю случай с 12-летним мальчиком Абд аль-Газизом Ахмедом, поступившим в Ас-Сабах-госпиталь с переломом костей голени. Больной был сбит автомашиной. Шинировав больного, врач при обследовании обнаружил у него боли в правой подвздошной области. Боли в правой половине живота нарастали. Врач поставил диагноз — аппендицит, и больного оперировали. Однако после удаления червеобразного отростка боли не уменьшились, продолжали усиливаться и беспокоить больного. Казалось, самым правильным было продолжить наблюдение над больным на месте и попытаться выяснить причину возникновения болей, тем более что они не прошли даже после операции аппендектомии. Несмотря на это, больного перевели в ортопедический госпиталь. Вроде бы в действиях врача, имеющего достаточный опыт, не было логики, но, как я выяснил потом из разговора с ним, он оказался абсолютно прав: сознавшись в допущенной им ошибке (больного оперировать не следовало) и заподозрив наличие других травматических повреждений, он немедленно перевел больного в наш госпиталь.
Меня вызвали к больному для решения вопроса о его дальнейшей судьбе. При обследовании я установил перелом таза в области правого крестцово-подвздошного сочленения. Рентгеновский снимок подтвердил диагноз. Нараставшая забрюшинная гематома, возникшая после перелома таза, давала боли и симулировала аппендицит. Больной был оперирован зря. Патогистологическое исследование удаленного червеобразного отростка показало его нормальную структуру.
Но вернемся к ортопедическому госпиталю и работе его врачебных объединений. Все больные в палатах ортопедо-травматологического отделения были распределены между упомянутыми выше тремя врачебными объединениями. Причем в каждую палату помещали больных всех трех объединений, что создавало определенные трудности в работе, особенно для специалистов, привыкших к иным порядкам.
Все дни недели каждого врача строго расписаны. Была четко определена и моя программа: два дня в неделю — плановая работа в операционной, два — консультативный прием в поликлинике, один — обход отделения и один день — плановые выезды и консультации больных в физиотерапевтическом центре Ас-Сабах-госпиталя, в школе для детей, страдающих последствиями полиомиелита, и в Мейдан-госпитале. Кроме того, через каждые три-четыре дня я на сутки назначался ответственным дежурным по двум госпиталям: ортопедическому и Ас-Сабах-госпиталю или ортопедическому и Эмири-госпиталю.
Первые дни работы в госпитале были сумбурными. Я долго осваивался, привыкал к новым для меня порядкам. В организационном плане мне необходимую помощь оказывали руководитель врачебного объединения А, заведующий ортопедическим отделением доктор Махмуд Камель аль-Буз и его помощник Камаль Хэлми. Оба они — образованные, знающие врачи, члены ученого общества хирургов королевского колледжа в Эдинбурге (Англия), а первый из них — также член ученого общества американских хирургов.
Работа в госпитале в жаркое время года начиналась в семь утра и заканчивалась в час дня, зимой работали с восьми до двух. Отдыхали по пятницам — выходной день в арабских странах. Согласно мусульманскому вероисповеданию этот день молитвенный, как, скажем, у христиан воскресенье, а у евреев суббота. Существует несколько объяснений, почему мусульмане чтят пятницу. Этот день не столько молитвенный, сколько праздничный (Мухаммед и Али родились в пятницу).
Что касается собственно лечебной практики, то тут для меня все было значительно проще. Дело в том, что работа в кувейтском ортопедическом госпитале построена по типу английской школы ортопедии и травматологии, хорошо знакомой старшему звену советских ортопедов. Поэтому я без особых ломок своего «ортопедического» характера, как говорят, с ходу включился в лечебную работу.
Небольшие нововведения пришлось провести несколько позже, когда я, окончательно разобравшись в малой эффективности некоторых методик, начал внедрять операции советских ортопедов, против чего, естественно, не могли не возражать местные специалисты. Однако, убедившись в значительных преимуществах наших методик, они смирились с моими новшествами. Более того, некоторые методы советской ортопедии, в частности операция на мягких тканях по Т. С. Зацепину при врожденной косолапости, приняли на вооружение. Понравилась им и ювелирная операция костной аутопластики при ложном суставе ладьевидной кости — одной из маленьких, но весьма важных в смысле функции косточек лучезапястного сустава. Методика этой операции была разработана в Харькове, в институте им. М. И. Ситенко, и заключается она в том, что внутрь поврежденной ладьевидной кости, играющей ведущую роль в функции лучезапястного сустава, вводят кость величиной в полспички, взятую от того же больного. При этом область ложного сустава не вскрывается, а следовательно, не вскрывается и лучезапястный сустав. В этом смысл и эффект операции. Были применены и другие эффективные методики советских ортопедов.
К сожалению, следует констатировать, что большинство врачей кувейтского госпиталя, так сказать основной состав, были очень плохо знакомы с достижениями советских ортопедов. Однако работы наших ведущих специалистов, в частности академика АМН СССР М. В. Волкова, они знали хорошо. Приходилось им часами рассказывать о достижениях советской ортопедической школы буквально по отдельным проблемам. При этом весьма эффективно использовался язык рисунка, во многом помогавший мне компенсировать недостаточное на первых порах знание английского языка.
Надо сказать, меня также заинтересовали несложные, но эффективные методики кувейтских специалистов, которые я наряду с методами, принятыми у наших врачей, успешно применял при лечении ортопедо-травматологических больных.
Но не все в моей врачебной практике проходило гладко. Бывали случаи, когда я попадал в очень затруднительные положения. В качестве примера приведу случай с больным палестинцем Абдаллой Райа Абдаллой, которого я оперировал в июне 1972 г. по поводу инородного тела в бедре. Этот случай настолько интересен, что о нем следует рассказать подробно.
Абдалла получил ножевое ранение бедра. Нож, войдя в мягкие ткани внутренней поверхности бедра на уровне нижней и средней трети его, с силой ударился о бедренную кость, конец ножа сломался, и небольшой кусок лезвия глубоко засел в мягких тканях бедра.