Мы спустились вниз, я налил генералу Гирину рюмку, а себе сто грамм коньяка и мы вздрогнули. После этого, узнав, с кем он общался на эту тему, я попросил генерала позвать их всех в мой дом, но чтобы они пришли не в мундирах с эполетами, волочащимися на полквартала. В итоге через час ко мне приехал на «Зиме» Игорь, которого я встретил возле раскрытых настежь ворот, ведущих под навес, и мы обнялись, чуть ли не как два педика. «Зим» въехал во двор, я запер ворота и из него вылезло восемь цветущих мужчин. Как Володя умудрился поместиться в багажнике вместе с ещё двумя офицерами КГБ, для меня непостижимо. После этого Алексей Викторович властным, командирским тоном, со сталью в голосе рассказал о моей тайной деятельности, как Оракула, я достал из тайника стопку листов, которая уже была подготовлена для очередной закладки, коробку с резиновыми медицинскими перчатками и большой пузырёк со спиртом, чтобы их протереть. Один офицеров, майор Никита Старицкий, быстро натянул перчатки, протёр их и принялся читать то, о чём я хотел известить Андропова и уже на втором листке сказал:
– Товарищи офицеры, давайте на этом остановимся. Эти сведения составляют такую государственную тайну, в которую мы не можем быть посвящены. Если Борис и раньше извещал руководство о чём-то подобном, то ему, как информатору, нет цены. Фыркнув, я проворчал:
– Никита, это семечки, я уже довёл до сведения Андропова такую информацию, которая спасла жизнь сотням советских людей и некоторые трагедии уже были предотвращены. Уверяю тебя, дальше будет гораздо больше. Володя заулыбался и весело сказал:
– Ладно, инопланетянин, давай, колись, кто ты и откуда. Генерал Гирин строго сказал:
– Владимир, выбирай выражения.
– Так я же шутя, товарищ генерал! – Воскликнул Володя – Да, я Кулибина никому в обиду не дам. От пуль грудью закрою.
– Пасибки, дяденька, но я от пуль как-нить сам увернуся. – И с улыбкой продолжил – Ладно, мужики, слушайте. Никакой я не инопланетянин, а простой гражданин России, Борис Викторович Картузов. В октябре этого года, аккурат второго числа, мне стукнуло шестьдесят лет, но отметил я эту годовщину не в Москве, в две тысячи пятнадцатом году, а в городе своей юности, в семидесятом году. Ну, а произошло это потому, что двое инопланетян, которые за мной наблюдали вероятно тогда и скорее все наблюдают даже сейчас, записали на какой-то носитель моё сознание и память, потом сели в машину времени, перенеслись на сорок пять лет назад в прошлое и переписали всю эту информацию на мозг юного оболтуса Борьки Картузова по прозвищу Карузо… – Далее я часа три рассказывал кэгэбэшникам свою историю, дошел почти до конца, как тут приехали мои родители и Ирочка, и я попросил их присоединиться к разговору, а где-то через полтора часа закончил свой рассказ такими словами – Ребята, я не имею ни малейшего понятия о том, почему они выбрали именно меня, а спрашивать наших друзей неизвестно с какой планеты, мне как-то не с руки. Думаю, что им не сладко сидеть вдвоём в своей машине времени и наблюдать за нами всеми и мною в частности. Они вооружили меня огромным массивом информации, я могу влезть в любой компьютер и узнать о чём угодно, так чего ещё мне от них требовать? Самое главное они уже сделали, передали нам свой дар, который позволяет чуть ли не любому болвану стать самым великим целителем современности, а это ли не благо? Кстати, Алексей, я пока что не услышал от тебя ни слова о том, что ты сделал в этом направлении. – Сказав так генералу в отставке, я улыбнулся и добавил – Извини, что обращаюсь к тебе на ты. Привычка. У меня много друзей, которые будут даже постарше тебя возрастом и с ними я тоже на ты, хотя некоторые из них академики, а один даже маршал, мой сосед по даче. Он также большой друг и моего отца. Они ровесники.
Майор Старицкий, как только я закончил, вздохнул и, посмотрев на меня строго, спросил:
– Ну, и как мы можем это всё проверить. Володя угрожающим тоном пробасил:
– Товарищ генерал, у вас в медчасти не найдётся случайно какой-нибудь заразы, чтобы привить её этой заразе? Никита, тебе же светило через год, максимум полтора, умереть раком! Кулибин отменил приговор высшего трибунала, так чего ты от него ещё хочешь? Какие ещё доказательства тебе требуются?
Мои мама и жена благоразумно промолчали и не стали выдавать моего главного секрета, о котором я умолчал, хотя и показал десятка два рисунков, изображающих мой компьютер, кабинет и вид за окном, а также инопланетян-контактёров. Отец немедленно внёс свою лепту в критику Никиты Старицкого:
– Майор, а то, что благодаря информации, полученной от моего сына отца и сына Бразинскасов арестовали прямо на борту самолёта это тебе не доказательство его искренности? Майор Старицкий поднял руки и воскликнул:
– Товарищи, я же просто попытался продемонстрировать то, какими вопросами зададутся в Москве, если Боря, ой, простите, Борис Викторович, доберётся до самого верха! Игорь хлопнул ладонью по столу и сказал:
– Всё, хватит дискутировать. Товарищи офицеры, мы все прекрасно понимаем, что наверх должна поступать информация, а самому Борису Викторовичу тем делать нечего. Но меня интересует один вопрос, Борис Викторович, что вы намерены теперь делать? Как вас прикрыть в вашей работе, мы сами подумаем. Вздохнув, я спросил:
– Игорь, кого ты сейчас видишь перед собой? Капитан опешил, но вслед за этим сказал:
– Ну, молодого, крепкого парня лет двадцати.
– Вот и будь добр обращаться ко мне так же, как и раньше, я всё тот же Кулибин, ребята. – Строго сказал я и продолжил – Ну, а мои дальнейшие действия будут такими. Года два с половиной я поработаю в Союзе, выполню тут кое-какую работёнку, а потом нелегально пересеку границу и отправлюсь сначала в Западную Европу, а затем в ЮСУ, – улыбнувшись, я пояснил, – так моя детвора называет Соединённые Штаты. Чуть ли не все сразу же воскликнули:
– Почему? За меня ответил генерал Гирин:
– Потому, что на территории Советского Союза мир не заканчивается и если вы хоть что-то поняли, товарищи офицеры, то Боря послан в прошлое нашими друзьями из другого мира для того, чтобы изменить весь ход дальнейшей истории, а в нынешнем варианте она закончилась гибелью цивилизации. Поэтому он должен побудить к миру ещё и европейцев, а затем американцев и я вовсе не уверен в том, что некоторым товарищам из руководства нашей страны это понравится. Они только и делают, что мечтают о победе коммунизма во всём мире и это главная причина разделения мира на две враждующие стороны. Поймите, не мы, а Борис стоит на вершине горы и ему оттуда видно всё, поэтому давайте лучше думать о том, как ему в этом помочь. Боря, ты спросил меня про дар инопланетян. Отвечаю. У меня есть друг, он тоже старик, как и я, военный врач, а ещё он бурят, прекрасный знаток китайского языка и культуры. Это ему я отсылал твои иероглифы с нарочным и недавно получил от него ответ. Во-первых, это никакие не китайские иероглифы. Это схематическое изображение внутренних органов, нервных узлов, с ними связанных и каких-то энергетических полей в организме человека. Мой друг Вениамин несколько лет жил в Китае, часто бывал на Тибете и я думаю, что именно через него нам нужно действовать. Это, во-вторых. Борис, сегодня у нас четверг. Думаю, что в следующий понедельник, вторник нам нужно будет слетать на пару деньков в Улан-Удэ так, чтобы об этом никто не узнал. Наши друзья обеспечат это и сопроводят нас в дороге. Такое развитие ситуации меня вполне устраивало и я сказал:
– Хорошо, Алексей, но тебе придётся побыть нашим гостем. Сейчас я уложу тебя в сон на двенадцать часов, а потом ты полежишь трое суток под нашим присмотром. У меня нет никакого желания лететь в Улан-Удэ и трястись, случится ли с тобой инфаркт или ты выдержишь перелёт.
Генерал Гирин не стал возражать и через час, плотно пообедав, крепко спал в гостевой комнате. Мы же продолжили разговор и я спросил Игоря:
– Игорёк, если это не секрет, чем ты занимался в Канаде? Тот рассмеялся и ответил:
– Четыре года следил за американцами под видом француза из Индокитая, а въехал туда через Австралию. Не все ведь французы вернулись оттуда домой. Володя был там вместе со мной, но выдавал себя за сына белоэмигранта из Греции, и когда меня задержала канадская конная полиция… В общем он меня выдернул из полицейского участка и нам пришлось срочно возвращаться в Союз и теперь мы работаем здесь. Мы оба из военной разведки, Боря, и поскольку засветились, вернуться в неё уже не можем. Увы, у нас, нелегалов, тоже случаются проколы. Я тут же спросил:
– А что было самым трудным в вашей работе? Наверное скрытое проникновение на секретные объекты?
– Вовка, ты хоть один секретный объект видел? – Ироничным тоном спросил Игорь – Володя отрицательно помотал головой и мой друг с улыбкой сказал – Боря, девяносто процентов сил разведчика уходит на поддержание легенды. – При этом Игорь скривился и воскликнул – Проклятый абсент! Как же я его ненавижу! Он мне чуть всё нутро не сжег. Ну, а десять процентов сил разведчика, это в лучшем случае, посвящается выполнению поставленной задачи и это всегда делается окольными путями. Так что я даже в глаза не видел никаких секретных объектов. Вздохнув, я развёл руками и признался:
– А у меня всё наоборот получается.
– Не журись, Боря, – успокоил меня капитан Литвиненко и обрадовал, – мы не в Москве, где каждый сверчок на своём шестке сидит. Здесь мы все в одном казанке трёмся, а потому много чего друг от друга узнали. Научим и тебя, Боря. Потом, когда майнёшь за кордон, чтобы немчуру, да, американьцев гнобить, ещё не раз нам за эту науку спасибо скажешь. Мы тебя всему обучим, даже стрельбе по-македонски.
Вскоре «Зим», который казался пустым, уехал, а я приступил к работе. Из Москвы я привёз две портативные машинки «Оливетти» с русским и латинским шрифтом, по старомодному округлые, но зато совсем невысокие и к тому же электрические. Их мне сосватал Дмитрий Миронович, новенькие, в заводской упаковке, но думаю, что КГБ уже имело отпечатки шрифта для криминалистического анализа, распечатанного с них. А ещё к ним прилагалась целая коробка красящей ленты и коробка с импортной копиркой «Элефант». Смотавшись в типографию, в которой у меня был теперь особый режим р