У Платины создалось предельно отчетливое впечатление, что Агата пребывает где-то очень далеко. А может быть, очень близко, прямо за углом… но всё равно не здесь.
Она отвечала на вопросы. Соглашалась или не соглашалась. Кивала, что-то жевала, пила кофе, прощалась с озабоченным Трейси. Но мысли ее, тяжёлые, вибрирующие от напряжения мысли, бродили явно за пределами «Старого форта». Когда же адвокат ушел, девушка и вовсе застыла, вперившись взглядом в стену. Судя по этому взгляду, она видела что-то весьма интересное. Но сколько Варфоломей ни оборачивался, обнаружить причину столь пристального внимания он так и не смог. Стена как стена.
Внезапно Агата, не говоря ни слова, поднялась на ноги и вышла из кабинки. Платина подхватился вслед за ней, радуясь про себя, что заказ был оплачен заранее. Не хватало ещё в их и без того невесёлых обстоятельствах сбежать, не заплатив!
У самого выхода из ресторанчика случилась заминка. Целеустремлённо шагавшая куда глаза глядят (или не глядят) сестрёнка чуть не сбила с ног представительного господина в синем летнем костюме. В последний момент столкновение было предотвращено гибким мужчиной лет сорока пяти, будто соткавшимся из сизого полумрака поздних летних сумерек. Телохранитель? Возможно. Вмешаться Платина не успел: представительный господин чуть повел рукой, пальцы на предплечье словно не заметившей препятствия Агаты разжались, и подруга двинулась дальше.
Уже в дверях Варфоломей не выдержал – оглянулся. Представительный господин, снова один (куда и делся-то его всюду успевающий спутник), задумчиво смотрел им вслед.
Густо-лиловые волны ласкали позеленевшие камни набережной. Людей вокруг было довольно много, но около остановившейся у парапета Агаты почти мгновенно образовалось пустое пространство. Причину наконец догнавший девушку Варфоломей понял сразу же: подходить к ней было… даже не неприятно. Просто не стоило. Вот не стоило – и всё. Высокий класс, однако. Тем не менее пилот всё-таки преодолел непонятно откуда взявшееся нежелание приближаться и встал рядом.
Серебристые капли монорельса с тихим шуршанием проносились над головой, что-то напевала накатывающая на набережную вода. Бриз, опытный парикмахер, небрежно разбирал на пряди жёсткие длинные листья то ли деревьев, то ли кустов, растущих в огромных кадках. Агата молчала и почти не двигалась. Почти – потому что время от времени она бросала в море камешек, извлеченный из стоящей поблизости кадки. Кондовый готов был поклясться, что камешки падают в одно и то же место, подчиняясь ритму, звучащему сейчас в голове Агаты и неслышному для окружающих.
– Платина, ты-то мне веришь? – вопрос прозвучал так неожиданно, что закатец чуть не подпрыгнул.
– По поводу Димы?
– Да.
– Конечно, верю! Что, сама определить не можешь? Ты же эмка!
– Могу. Но не хочу. Хреново мне, парень, – голос девушки был начисто лишен выражения.
– Мне тоже, – пробурчал Платина.
– Я что-то упускаю, Варька, – так Агата к нему ещё не обращалась, и уже по одному этому Варфоломей понял, что дело… не то чтобы плохо. Странно. – Что-то там было такое, в номере Димы. Что-то, что заставляет меня думать, что он жив, а вся эта кутерьма – просто спектакль…
– Спектакль?! – взвился пилот.
– Спектакль. Для нас, дураков. Для полиции. Вот только кто его поставил? Сам командир? Или те, кому не нравится его прилёт сюда?
– Агать!
– Помолчи. Помолчи и дай мне разобраться. Я сейчас буду думать – вслух – а ты будешь сопоставлять. Нас ведь двое было в этой проклятой комнатёнке…
…Смотри, Платина. Вот мы заходим. Копы расступаются, и мы видим тело на кровати. Голое тело – если не считать трусов. Что там было ещё? Или чего там не было?
Мне вот кажется, что не было. Чего-то очень важного. Я не увидела что-то, что должна была увидеть, и это сводит меня с ума. А ведь я Диму голым ни разу не видела. Даже сегодня. И на Волге я тоже только с торсом работала. И то не столько я, сколько отельный врач. Ну, ещё рана на бедре, но опять же, в тот момент он был одет. Значит, это «что-то» я углядела именно при разборке с этим дурацким порезом. Или со ссадиной на скуле, хотя вот она-то меня сейчас почему-то совершенно не беспокоит.
Давай по пунктам. Руки и ноги лежат спокойно, вытянуты в одну линию. Так и должно быть, если человеку ввели тармин. Шея расслаблена, что тоже нормально. Голова не запрокинута, скорее, чуть втянута в плечи. Это в порядке вещей – раз уж мы, опять-таки, придерживаемся версии о тармине. Кожа отдает в желтизну… если не рассматривать молниеносный отказ печени – а откуда бы ему взяться? – то вся клиническая картина налицо, ничего подозрительного. Это если не считать того, что я ему тармин не вводила. Значит, медицинская сторона дела в полном ажуре и выбило меня из колеи не это. А что?
Руки-ноги, голова-шея… стоп! Шея! Платина, цепочка с «коконом»! Вот именно, не было! Мы идиоты, кретины, и место нам в приюте для умалишенных – в лучшем случае. Ты понял? Нет, ты понял, да?! Цепочки не было. А она ведь мало того, что короткая, ещё и заваренная, хрен снимешь. Отметин на шее не осталось, значит, снимать её и не пытались, её просто не было на этой конкретной шее. С самого начала не было!
Ну да, сам! С разбегу! Варька, не будь дураком ещё большим, чем я. Цепочка-то цералановая. Как, интересно, он мог её снять? Это заварить такую минутное дело, и то – в промышленной лаборатории. И чтобы снять её, не повредив кожу, нужна та же самая лаборатория. Нет, можно и в бытовых условиях, только оборудования для этого надо много. Много, Платина. И от него останутся следы, да хоть бы и на ковре, а следов мы не наблюдали. Никаких. Вообще.
Да знаю я, знаю. Именно за соломинку. Только соломинок, по-моему, две. Что-то ещё мне светит, и я никак не могу понять, что. Руки-ноги-голова, руки-ноги-голова, руки… ах, суки бешеные! Интересно, наш друг Анатоль имеет доступ к результатам экспертизы? Что-что! Время смерти этого…гм… предмета!
Уверена, уверена, вот теперь я уверена. На девяносто девять с половиной процентов. Надо было, конечно, сообразить раньше, и до военного врача дошло бы, думаю, сразу, но я-то не военный врач. И полевой практики у меня кот наплакал. Кроме того, человеческий мозг – штука своеобразная.
Если после крика «Поберегись!» перед твоим носом упадет кирпич, вряд ли ты первым делом подумаешь, что он резиновый. Мне сказали, что в номере 307 находится труп мужчины, данных которого нет в местных реестрах. И когда я увидела покойника с лицом командира и с достаточно характерными повреждениями, сознание решило, что Дима мёртв. Что мёртв именно Дима. Подсознание попробовало возразить, да слушать его мне было недосуг: пришлось разбираться с возможным обвинением в убийстве и прикидывать, как не подставиться ещё больше.
Так, всё. Пошли. Сегодня мэтра Трейси тревожить бессмысленно, всё равно среди ночи ему никто ничего не скажет. Идем. Надо попробовать поспать. Заснешь как миленький, я тебе вкачу… а, черт, как я тебе вкачу, если они саквояж забрали?! В местных аптеках я ничего брать не буду из принципа, стрёмно мне здесь что-то покупать. Ладно, тогда хоть напьёмся. Как бишь это? «Зелёная фея, живущая в абсенте»? Ты любишь абсент, Платина? А придётся…
Поиски абсента заняли довольно много времени. Устроивший Агату напиток нашёлся только в четвертой по счету винной лавчонке и стоил он… впрочем, девушку это не смутило. Ее вообще мало что смущало сейчас. Угрюмая задумчивость сменилась угрюмым азартом, и в вестибюль гостиницы она практически вбежала.
Наличие в вестибюле нескольких индифферентного вида мужчин Платину немного удивило. И даже не само наличие – остатки экипажа «Бистяры» не должны были оставить без присмотра. Просто большинство этих людей явно не имело никакого отношения к полиции. Было в них что-то эдакое. Совершенно не полицейское.
Наиболее странной показалась Варфоломею реакция Агаты: ещё на подходе к лифту она начала улыбаться. И чем выше они поднимались, тем шире становилась улыбка. В ведущем к номеру коридоре девушка уже почти сияла. Так сияет закатская «Плеть» за секунду до того, как обрушиться на корабль противника.
У входа в свой номер Агата слегка притормозила, словно прислушиваясь к чему-то. Вставила карточку, открыла дверь, вошла, включила свет… и замерла.
– Ну, здравствуй, девочка! – негромко произнес на интере сидящий в кресле у журнального столика представительный господин в синем летнем костюме. Сейчас, при ярком свете потолочного светильника, пилот заметил, что левый глаз этого человека выглядит несколько странно. То ли слишком сильно блестит, то ли двигается чуть вразнобой с правым…
– Здравствуй, Тони, – мягко, очень мягко отозвалась Агата. Плюхнулась на диванчик, похлопала ладонью по обтянутой темно-зелёным вельветом подушке. – Садись, Платина. Убивать нас не будут. Во всяком случае, прямо сейчас. Я права?
Господин в синем костюме (небрежное «Тони» совершенно не шло к его подчеркнутой вальяжности) почти незаметно поморщился, но, видимо, решил не нагнетать обстановку.
– Узнала-таки? У тебя всегда был острый глаз, котёнок.
– Я тебя ещё в «Старом форте» узнала, дорогой, – медовым голоском пропела девушка.
Тут Варфоломей не выдержал и решительно вставил свои пять копеек:
– В «Старом форте»? А чего ж тогда…
– Видишь ли, Платина… не всякое знакомство стоит возобновлять без согласия второй стороны. Это бывает вредно для здоровья.
Теперь господин в синем костюме поморщился уже в открытую.
– Перестань, девочка. Перестань. И познакомь меня со своим другом.
– Легко. Варфоломей – можно Бартоломью или Барт – Кондовый, пилот с Заката, мой партнёр по бизнесу и, как ты правильно заметил, друг. Именно на его корабле я выбралась с Волги уже после того, как на нее напали лестиане. А это, Платина, Тони… эээ… ну, короче, Тони, мой бывший клиент. Если бы не его щедрость, хрен бы я выкупилась пять лет назад. И в «Пальмах» мы с тобой, скорее всего, не встретились бы. А это было бы обидно, согласись.