Богом истинным.
Александра почувствовала головокружение. А что, Николас, когда обладал властью главного Бога, ощущал то же самое? В ушах ее стоял неумолкающий звон, усиливавшийся с каждым ее шагом. Теперь, когда она стала единственным Божеством, сможет ли она переносить эти новые нагрузки? Руки ее беспричинно дрожали, и она изо всех сил старалась не показать этого стражам Эволюции.
– Богиня Романов! – закричал кто-то из толпы, следовавшей следом за ней, но стражники хорошо знали, как не дать любопытствующим подойти к ней слишком близко. Она не хочет возлагать руки ни на их лбы, ни на носы, ни на губы, как это делал Николас. Она вообще не станет их трогать.
– Богиня Романов! Я выполнил вашу просьбу, – кричал человек. – Теперь выполните мою.
– Назад! – крикнул охранник, отталкивая человека с рогами на голове. – Богиня обратится к народу в следующее воскресенье.
Но Александра подняла руку.
– Я буду говорить с ним сейчас, – сказала она стражу. – Сделайте так, чтобы нам никто не мешал.
Она знала, что подобная просьба может вызвать подозрения, и если она пригласит это рогатое чудовище в свои покои на приватную беседу, могут пойти самые нелепые слухи. Достаточно будет остановиться и поговорить здесь, посередине улицы, к югу от площади. Стражи колебались, не решаясь оставить ее наедине с Маннусом, словно знали, что он – убийца Бога. Мановением руки она позволила тому подойти на расстояние в несколько футов – так, чтобы их никто не слышал.
– Вы кое-что должны мне, Богиня, – негромко произнес Маннус, похлопав ладонью по правому рогу.
– Я помню, спасибо! Все будет сделано.
Она улыбнулась стражам, которые позволили заблудшему язычнику услышать от Богини доброе слово.
– И когда?
Маннус пытался настаивать, но, чем настойчивее он был, тем упорнее в своем нежелании идти у него на поводу была Александра. В конце концов, не для того она выходила из-под власти Николаса, чтобы ею помыкали всякие рогоносцы. Маннус не должен забывать, кто есть истинный Бог.
Выставив вперед руки и повернув их ладонями вверх, чтобы показать свое превосходство и власть, она произнесла:
– Пилигрим! Есть ли в душе твоей вера?
Она давно освоила язык тела и с его помощью умело управляла и верующими, и сомневающимися. Маннус вряд ли знает об этих сложностях: он не только своим телом, он и умом-то своим не владеет!
– Конечно! – ответил он.
Он был простой человек с простыми словами. Может быть, она превратит его во что-нибудь более замысловатое? Он и его ближайшие союзники нужны ей, Богине Александре. Они сыграли свою роль в ее плане по устранению Николаса. Полезный инструмент; такой нужно иметь под рукой.
– Я все сделаю, когда ты исполнишь еще одну мою просьбу. Последнюю.
И Александра подняла вверх один палец.
– Мы заключили сделку, и я свою роль сыграл, – сказал Маннус, надвинувшись на Александру. Та, оглянувшись, увидела, что стража отвлеклась на созерцание уличной драки.
Александра глубоко вздохнула и принялась декламировать про себя последовательности чисел, после чего сказала:
– Тогда у меня – новое предложение.
Если Маннус был настолько импульсивен, что, желая сделать приятное женщине, год назад позволил вырастить у себя на голове рога, тогда на его любопытстве можно играть. В конце концов, Александра не просто женщина, она – Богиня.
– Я слушаю, – сказал Маннус, отступив на шаг и понизив голос.
Она вновь подняла вверх палец.
– Ты будешь первым в Нью-Петербурге, кто воспользуется всеми плодами Эволюции.
– Благом Исцеления?
Глаза его сверкнули, напомнив Александре о том, какую власть Вспышка до сих пор имеет над людьми. Стоящий перед ней человек был способен убить Бога голыми руками, но его голос зазвучал, словно голос малого дитяти, как только он задал вопрос об Исцелении.
– Да, – ответила Александра. – Исцеление есть кульминация Эволюции. Именно тогда я уберу твои рога, чтобы ты претерпел полную трансформацию – и внутреннюю, и внешнюю.
Она говорила не торопясь, чтобы слова ее, танцуя вокруг Маннуса, окутывали и порабощали его.
– И когда же? – спросил он, подбоченясь.
– Как только это будет возможно, если исходить из принципов человечности.
Произнося последнее слово, Александра улыбнулась. Маннус, как и прочие рогатые пилигримы, напоминали скорее полушизов, чем людей. Некоторые же из них, почти неодетые и покрытые татуировками, выглядели вообще как дикие звери. Конечно, они были людьми, но им следовало принять более человеческий, более цивилизованный облик. Нужно трансформировать их ДНК, чтобы открыть для этих существ врата всех возможностей. Александра смотрела вслед Маннусу, который, удаляясь, покачивал в такт ходьбе своими рогами. Мир сорвался с петель, человечество предало самое себя. Грядущий поворот в истории планеты будет крутым и острым.
Острым, как кончик рога.
Глава девятая. Глэйд вечный, глэйд бесконечный…
Михаил
Михаил знал – Александре доверять нельзя. Но оказалось, что и Николас, пока был с головой, тоже не доверял Михаилу. Какое открытие! Неужели Александра права, говоря, что более неуравновешенного и высокомерного Бога, чем Николас, она никогда не встречала? Почему Николас не сказал ему, Михаилу, что он сделал с настоящими ампулами Ньютовой крови? Единственное, что Михаилу теперь остается, так это странствовать по Лабиринту, среди полуразрушенных стен, увитых диким плющом, и пытаться отыскать место, где Николас их припрятал. Было больше сотни тайников, где он мог оставить Михаилу ампулы с нужной для изготовления вакцины кровью, но ни в одном из них Михаил ничего не нашел. А Михаил, в отличие от Николаса, искусством телепатии не владел. Лучшее, на что он был способен, – это медитировать и надеяться на то, что в видениях ему явится точное указание на место, где спрятана кровь Ньюта.
Кровь в его жилах все еще кипела от ярости и жара; жар напомнил Михаилу о воспалении, которое он пережил в период Вспышки. Чтобы успокоиться, Михаил занялся дыхательной гимнастикой: три секунды на вдох, три секунды на задержку дыхания, три – на выдох. Когда он бывал зол, видения к нему не приходили; только в спокойном, сосредоточенном состоянии или во сне его интуиция могла совершить то, на что была чудесным образом способна.
Привалившись спиной к колючим стеблям дикого винограда, стекающего по мшистым камням, Михаил закрыл глаза и, положив ладони на колени, принял положение первой мудры, включающей жест знания. Этот жест показал ему Николас: соединяем кончики указательного и большого пальца, остальные три пальца вытягиваем параллельно друг другу. Николас сравнивал этот жест с формулой триединства Божества, в которую включены нераздельно-неслиянно существующие все три его ипостаси. Михаил почувствовал, как ярость вновь закипает в его душе, и, уже не сдерживая ее, он напомнил себе – это твой путь и ты к нему готов. Путь восстания, равных которому еще не знала мировая история.
Он готовился к нему в течение многих лет, до конца не понимая своих целей – пока собственная Эволюция Александры не вышла из-под контроля. Николас как-то обмолвился, что не хотел бы жить достаточно долго и видеть плоды любви Александры и Михаила, бывших друг для друга чем-то наподобие луны и звезд. Но вскоре звезда Александры обернулась солнцем, чьи периодические вспышки сжигали все вокруг.
Он дышал глубоко и размеренно, сконцентрировавшись на одной задаче – очистить свое сознание. Вдох, задержка, выдох. Внутри открытого, пустого, безмерного пространства, которое не содержит в себе ничего и одновременно содержит все, он вошел в тот сегмент своего сознания, где все было возможно и все было очевидно.
Это был его внутренний Глэйд – вечный и бесконечный.
Цвета и формы бешено вращались вокруг него, словно спрашивая: Что бы ты хотел узнать? Михаил сконцентрировал мысли на ампулах с кровью Ньюта и на Исцелении, но ни то, ни другое так и не явилось его внутреннему взору. Такое уже было. Единственный раз, когда Михаил не был способен увидеть что-либо во время медитации, было тогда, когда он пытался сопрячь в своем сознании конфликтующие идеи. Антиномии не ведут к прозрению!
Стоп! Что же это, кровь Ньюта не имеет никакого отношения к Исцелению? Он попытался увидеть Исцеление – то самое Исцеление, которое, изменив его кровь и плоть, вырвало его из лап смерти и вернуло в лоно человечества. В необозримом Глэйде сознания Михаила одно слово выделилось и, приближаясь, принялось расти в размерах, обретая выпуклость и четкость. И наконец, яркие прописные буквы засияли во всю свою мощь: ОСТРОВ. Какой еще остров, черт побери? Вокруг одной только Аляски больше двух тысяч островов!
Мозг Михаила зудел от открывающихся перед ним безграничных возможностей. Опустошительно безграничных! Он не пытался выяснить терзавший его вопрос у человека, который спас ему жизнь и наделил властью, но стоила ли эта власть тех мучений, которые он по-прежнему испытывал? Некая часть его индивидуальности по-прежнему пребывала в состоянии шиза и, извиваясь в муках безумия, стенала под ударами Божественной человечности, воцарившейся в другой его части.
Покажи мне путь к Исцелению! Он надеялся, что перед ним откроется видение с каким-то достаточным набором деталей. И вот, после очередной серии медленных вдохов и выдохов, Глэйд вечный, Глэйд бесконечный открыл перед ним длинные полки, заставленные рядами склянок с сотнями вариантов вакцины. А среди всего этого великолепия двигалась Александра, улыбаясь и направляя работающих ученых. Будущее менялось, но неизменным оставался статус Богини, управляющей Эволюцией с помощью волшебной вакцины. Но как она может претендовать на то, чтобы контролировать других, если порой неспособна контролировать себя? Злость поднялась в душе Михаила, и видение стало исчезать. Не страшно. Все, что нужно, он увидел.
Не имея ясной проторенной тропы, он должен будет пойти своей, еще никем не хоженной. Это будет тропа войны.