Но толпе нужно было сказать еще кое-что. Финальный штрих.
– Люди Аляски жаждут справедливости, и они ее получат сегодня! – произнесла Александра и, сделав долгую драматическую паузу, закончила: – Мы отправим их в Лабиринт! Во имя Николаса!
Толпа взорвалась восторженными криками.
Как, однако, все просто!
Химена
La verdad siempre saldrá a la luz…
Правда всегда выйдет наружу…
Она с пристрастием допрашивала стоящего перед ней юношу, ибо ей нужна была вся правда, и только правда! Правда относительно Анны.
– Когда вы ее встретили, она была с группой или одна?
Глубоко-глубоко внутри себя, чуть ли не костным мозгом Химена чувствовала, что мама ее мертва, но в сердце все еще теплилась маленькая надежда.
– Я… я не знаю…
Молодой человек стрельнул глазами в сторону взрослых, находящихся в одной с ними комнате – седого старика и больной леди, но Химена слышала разочаровывающие ее новости от взрослых всю свою жизнь, и теперь она хотела услышать их от юноши.
– Нет, ты знаешь!
Спорить было глупо – ясно, что он врет. Это все слабость. Кровь у носителей иммунитета, может быть, и сильная, но в остальном теле жизнь едва теплится. Глаза еле-еле смотрят, тело изранено. Если он и видел что, то сказать об этом громко побоится. Такому Анну не убить. Химена убрала нож в карман.
– Как тебя звать? – сказала она тоном мягче.
– Пора бы и познакомиться, – ухмыльнулся юноша. – Меня звать Айзек. Это – Фрайпан, а это – миз Коуэн.
– Айзек, – медленно проговорила Химена. – Мне нужно знать, где они. Те люди, что были с Анной Клеттер. Ты можешь мне сказать?
Айзек кивнул, явно почувствовав облегчение.
– Они на нашем острове, – сказал он негромко, и надежда зашевелилась в душе Химены. Конечно, мама и Мариана ни за что не захотели покидать остров, где так много интересного – люди, наделенные иммунитетом, их истории, их анамнез. Это не забывчивая Анна их там оставила, это они сами решили остаться!
Потом Химена посмотрела на старика, которого звали Фрайпан. Ничего себе имечко! Как-то странно он смотрел на нее!
– Что? Что такое? – спросила она.
Женщина, которую звали Коуэн, закашлялась. Вся троица избегала смотреть Химене в глаза, словно они понимали, насколько она отличается и от них, и от всех вообще. Насколько уникальна, как говорила ее мама. Но Химена все это воспринимала по-своему. Всякий раз, когда она встречалась с кем-нибудь не из их деревни, и тот или та узнавали о ней правду, они сразу же от нее отстранялись, не хотели иметь с ней никаких дел.
– Моя мама вам обо мне рассказывала? – спросила она.
– Как тебя зовут, моя милая? – спросила больная леди, и Химена вдруг поняла, что имени своего она им еще не сказала. Впрочем, значения это не имело никакого – больше они друг друга не увидят.
– Химена.
– Какое красивое имя! – сказала, подавив приступ кашля, миз Коуэн. – Мне очень жаль, что я должна сказать тебе это, но…
– Корабль, когда он приплыл… – продолжил Айзек, и Химена похолодела. Если люди, объясняя или рассказывая нечто, начинают с извинений и если их двое, хорошего от этого не жди. Она внимательно посмотрела в их усталые измученные глаза. Взгляд старика лучился таким сочувствием, словно в своей жизни он видел все самое страшное, что только может случиться с человеком, и ему очень, очень жаль всех живущих.
Химена отрицательно замотала головой. Нет! Только не это!
Вот они, мертвые кролики! Страшное предзнаменование!
Несмотря на то что Химена уже знала правду, она продолжала мотать головой.
Фрайпан вышел вперед и мягко положил ладонь ей на плечо.
– Они не мучились, – сказал он.
Он сказал это тоном, на какой способен только тот, кому выпало потерять любимого человека. Или семью…
Химена начала плакать еще до того, как услышала детали. Мамы больше нет. Она отерла глаза и мысленно пообещала бабушке, что докопается до правды. Она обязана сделать это ради своей деревни, и поиски начались с допроса островитян.
– Забирайтесь в боксы. По одному на бокс, – сказала она, позвякивая ключами.
– Нам действительно очень жаль, – сказал Айзек.
Только вот знает ли он в самом деле, что это значит – потерять родителя? И не попрощаться с ним или с ней в последний раз? Вряд ли.
– Забирайся к себе, – приказала она, не глядя Айзеку в глаза.
Садина
Деревья. Горы. Каменистые откосы.
Воздух почти такой же холодный, как и волны, бьющиеся о берег.
Аляска.
Корабль, ударившись днищем о камни, бросил якорь в маленькой бухте. Триш, Миоко и Доминик помогли Садине собрать их общее имущество.
– Остальные матрацы брать? – спросила Миоко.
Минхо ответил, как отрезал:
– Нет. Только то, что нужно для выживания. Сумки, еду, оружие.
Садина сунула в свой рюкзак Книгу Ньюта.
– Оружие нам не потребуется, – сказала она.
И словно повинуясь ее словам, вызвавшим радикальные перемены в мире, небо потемнело. К их бухте летели, двигаясь со стороны видневшегося на горизонте лесистого острова, шесть бергов. Берги! Целых шесть! Берги приближались, и через несколько мгновений послышался звук их двигателей, сотрясший сушу и заставивший раскачиваться корабль.
– Что происходит? – закричала Миоко, обращаясь к Минхо.
– Черт побери! – ответил Сирота. Ухватив свою сумку с оружием, он позвал Оранж и сообщил ей что-то знаками. Этот язык Садина не понимала.
– Ты знаешь, кто это летит? – спросила его Рокси. – В прошлый раз, когда мы такое видели, не вышло ничего хорошего.
– Раз на раз не приходится, – ответил Минхо, но в глазах его Садина увидела нечто такое, что не могло ее не обеспокоить. Что-то вроде страха. Так непривычно, если вести речь о Сироте.
– Хорошего мало, ты права, – продолжил Минхо. – Похоже на боевой порядок Остатков нации. Лучше всем вооружиться!
Из всех вещей, о которых думала последнее время Садина, война не была самой важной. Они выросли на тихом мирном острове, ритм жизни которого не менялся от поколения к поколению, и война никак не входила в их сферу интересов. Что бы сказал старина Фрайпан, если бы оказался здесь? Наверное, что-нибудь вроде «на Аляске ничего хорошего не происходило и не произойдет!».
– Возьми!
Минхо протянул Доминику маленький нож – не больше, чем тот, которым он чистил рыбу.
– Не бойся. Может быть, они летят дальше, на север. И мы им не интересны.
Доминик пожал плечами, стараясь скрыть дрожание рук.
– Почему это ты решил, что я боюсь?
– Интуиция, – пробормотал Минхо и протянул Садине небольшой пистолет. Та представления не имела, как с ним обращаться.
– Мне он не нужен, – сказала она, отводя руку Минхо, но он настоял.
– Оружие – это продолжение твоих рук, – сказал он, вложив пистолет в ее правую руку и показав, как его правильно держать. – Оружие нужно уважать. Тогда и контролировать его не составит труда.
Садина посмотрела на нож, который держал Доминик. Ей бы больше подошла эта игрушка. Хотя Доминик вряд ли способен контролировать пистолет. Еще ногу себе отстрелит!
Садина встретилась взглядом с Триш, и та, словно читала мысли подруги, кивнула. Садина еще раз попыталась отдать пистолет Минхо.
– Ты будешь с нами, ты сможешь нас защитить. А я никого не хочу убивать.
– Я могу использовать только один вид оружия, – сказал Минхо и, обратившись ко всем, объявил: – Слушайте все! Делаем марш-бросок в лес. Углубляемся в чащу и, как только будем в безопасности, поворачиваем на север. Идем спокойно, но сохраняем бдительность. Я не думаю, что берги нас заметили. Я вообще не думаю, что они прилетели ради нас. Во всяком случае, пока.
Садина не очень поняла, что Минхо имел в виду. Она опустила пистолет в задний карман брюк и, почувствовав, насколько он тяжел, поняла, что дело не только в его физическом весе. Жаль, что Минхо не сказал чего-нибудь более ободряющее, допустим: не волнуйся, все будет хорошо! Мама бы так сказала обязательно. Никогда еще Садина настолько остро не чувствовала опасность.
– Триш! – произнесла она и взяла подругу за руку. – Ты в порядке?
Вместе они спустились с корабля.
Над их головами пролетело еще шесть бергов, на этот раз значительно ближе. Миоко закрыла уши и спросила:
– Сколько же их там всего?
– Всего двенадцать, – отозвалась Рокси, повесившая себе на грудь длинное ружье, а на пояс – нож.
– Так ты в порядке? – вновь спросила Триш Садина.
– Даже не знаю, что и думать, – отозвалась Триш, глядя изумленными глазами на берги, уходящие на север. – Но куда бы ты ни пошла, я пойду с тобой.
Она крепко сжала руку Садины, и та, благодарная Триш за то, что может чувствовать что-то еще, помимо страха, пожала ее руку в ответ и прошептала:
– Где ты, там и я.
Александра
Берги. Много и сразу.
Шесть штук. Они появились внезапно, как удар молнии.
Пораженная этим ужасным зрелищем, она, чтобы не потерять равновесия, ухватилась за Флинта. Шум двигателей летящих машин был подобен яростному реву древних Богов, исторгающих огонь молний и раскаты грома. От этого шума болели уши – гораздо сильнее, чем от звона, который стоял в ее голове совсем недавно. Может быть, этот звон был предвестником? Знаком? Но какой смысл в знаках, если у нее нет сил остановить то, что должно произойти?
Из-за горизонта показалось еще шесть бергов. Итак, всего двенадцать.
Алое марево вновь застило ее взор.
Увидев, что исторгающие голубое пламя чудовища, похожие на драконов из древних сказаний, зависли над городом, жители Нью-Петербурга в панике побежали кто куда, ища, где бы укрыться. Александра вдруг осознала, что и она, в поисках убежища, бежит по улицам, сопровождаемая Флинтом и стражами Эволюции. Тело ее, подхлестываемое сознанием, которое раздирал почти животный страх, казалось, набралось невиданной энергии.