– Вот так вот! – Боцман выпустил рукоятки пулемета, сдернул бескозырку и вытер ею мокрый лоб. – Бычок в томате! Привет там своим передавай. От боцмана Вани.
Он осмотрел катер, покачал головой:
– Еще дырок наделал, фашистская морда. Давай-ка, Егорка, приберемся.
Протерли мокрой шваброй то место на палубе, где горела зажигалка и завилась колечками краска, собрали гильзы в ящик, смели за борт щепки. Боцман зачехлил пулемет.
С соседнего тральщика матрос на мачте что-то просигналил флажками.
– «Поздравляю с победой», – перевел боцман.
И отзвенел колоколом азбукой Морзе:
– «Чего и вам желаем».
– А ты молодец, Иваныч, – опять похвалил он Егорку. – Не забоялся. Быть тебе моряком!
– Подводником, – упрямо поправил довольный похвалой Егорка.
– А подводник разве не моряк? – удивился боцман. – Еще какой моряк-то. Особенно батя твой. Он этим летом два транспорта на дно пустил, крейсер потопил и береговой склад боеприпасов взорвал. Ему Героя дадут, вот увидишь. И будешь ты сын Героя Советского Союза. – Почему-то эти слова он добавил с грустинкой.
– Я и сам героем стану, – заверил его Егорка».
Чай остыл. Конфеты остались нетронутыми. За окном разгулялся дождливый вечер.
А мы будто стояли на палубе маленького, пробитого пулями и осколками торпедного катера рядом с боцманом Ваней и отважным пареньком Егоркой.
В борт плескалась волна, чуть покачивалось легкое судно. В синем холодном небе опять тусовались горластые чайки. Невдалеке, там, где упала бомба, всплывала оглушенная взрывом рыба…
Алешка прерывисто вздохнул.
– Жаль, – прошептал он.
Адмирал наклонил голову к плечу, вопросительно взглянул на него бочком, правым глазом.
Алешка объяснил:
– Жалко, что только мы с Димкой об этом слышали. Вот бы вы пришли к нам в школу, на праздник. И почитали бы дальше. Как вы там фашистов били.
– И за что вам Звезду Героя дали, – подсказал я.
Адмирал сложил рукопись в стопку, подумал и согласился.
– Мы за вами зайдем, – пообещал Алешка.
И уж тут мы навалились на чай с конфетами. А когда собрались домой, чаю оставалось еще много. А конфет – совсем ничего.
Глава IVТРИ ВЕДРА КОФЕМОЛОК
Мама была сердитая.
– Ведро на помойку не вынесли! – начала она перечислять. – Комнаты не подмели! Пыль не стерли! Цветы не полили! В магазин не сходили! А самое главное – кофемолку не подготовили! А мы завтра в гости идем, к Наташке.
Часто нас ругают за то, что мы сделали. А сейчас – наоборот: за то, что не сделали.
– Очень кушать хочется, – жалобно сказал Алешка – он хорошо знал слабые мамины места. Но тут просчитался.
– Я вам голодовку объявляю, – сказала мама. – Пока все не сделаете.
Мама у нас, конечно, добрая и ласковая. А вот характер у нее – как стальной крейсер в бою.
Мы переглянулись. Я не успел открыть рот, а Лешка уже все придумал и решил.
– Мы, мам, сейчас все мигом сделаем. Очень дружно. Как настоящие родные братья. Старый и малый. То есть я хотел сказать: старший и младший.
– Правильно, – одобрила мама. – Один сделает одно, другой – другое. А вместе будет общее дело.
– Дим, – повернулся ко мне Алешка, – тебе, как всегда, самое простое. Помыть посуду, вытереть пылесос, то есть вытереть пыль, пропылесосить и сходить в магазин. А мне, как всегда, самое трудное – что-нибудь на кофемолке накарябать.
Вот так, подумал я: «А вместе будем делать одно общее дело».
– Ты только что-нибудь приличное накарябай, – буркнул я.
Алешка забрал кофемолку, инструменты и закрылся в нашей комнате. Я перемыл посуду, прибрался, взял помойное ведро и сумку для продуктов и пошел в магазин и на помойку. Опорожнив ведро, я спрятал его между контейнерами и отправился за покупками.
Народу в магазине было много, покупки у всех – полные до верха корзины, а то и две, да тут еще и одна касса сломалась. Все ринулись в другие, очереди смешались, началась ругань: «А вас тут не стояло!» – «Нас тут очень даже стояло! Перед вами!»
Короче, в магазине я проторчал довольно долго, и, когда вернулся домой, мама сидела на кухне перед тремя прежних лет кофемолками. Задумчивая такая, будто таблицу умножения вспоминала.
– А где Алешка? – спросил я, выгружая покупки из сумки и загружая их в холодильник.
– Спит, – шепотом ответила мама. – Утомился. Надпись делал новую.
Можно подумать, что он эту надпись отбойным молотком вырубал. В две ночные смены подряд.
– Сделал? – Я захлопнул дверцу холодильника.
– Сделал, – вздохнула мама. – Так красиво, – грустно добавила она. – Ничего не поймешь. Вот, посмотри.
Я взял ту кофемолку, которую Алешка должен был переадресовать от полковника к бухгалтеру. И правда здорово получилось. Алешка постарался внести как можно меньше исправлений. Поэтому вторую часть дарственной надписи он вообще не тронул.
Получилось: «От полковника Оболенского – булгахтеру Орловской за активную борьбу с преступностью!»
Я немного растерялся:
– А с какими тетя Наташа преступниками борется?
– В основном с тараканами. Они у нее даже ложки стали грызть.
Если меня не кормить, я тоже ложки грызть стану. И даже кофемолки.
Тут, позевывая, вошел Алешка.
– Ты чего тут понаписал? – спросил я.
Он перечитал дарственную надпись и сказал:
– Подумаешь. С юмором получилось. Нужно только дорисовать голодного таракана на крышке или засушенного приклеить. Еще больше юмора получится.
Мама фыркнула и стала комбинировать из трех прежних кофемолок одну поприличней – все-таки подарок. Но у нее ничего не получалось. Надписи были то на боку кофемолки, то на крышке, и собрать какую-нибудь одну, без надписей, не получалось.
– Ладно, – сказал Алешка с безмерной усталостью, – тогда дай мне пять рублей.
– За такую работу? – возмутилась мама. – «Булгахтер»!
– За исправление ошибок, – лаконично отрезал Алексей.
Получив деньги, он направился было к двери, но вдруг вспомнил:
– Ма, а эти кофемолки ты повыбрасывай в ведро, они все равно не работают.
– Как не работают? – подскочила мама. – Очень даже работают.
– Помнишь, ты велела обивку папиного кресла гвоздиками подбить, маленькими.
– Ну?
– А маленьких у нас не было. Были только большие. Средние такие.
– Ну?
– Ну я их и подровнял. Из больших сделал маленькие. В кофемолках.
– Все! – сказала мама и сгребла кофемолки в кучу. – Давай ведро.
Я заморгал. Я вспомнил, что спрятал его на помойке.
– Лех, – сказал я, – на обратном пути захвати наше ведро. Я его между контейнерами сунул.
– Ладно, – сказал Алешка и ушел. С пятью рублями.
А вернулся без рублей, но с… тремя ведрами.
– Мам, тебе какое больше нравится?
Мама сильно удивилась:
– Все три всего за пять рублей? Не слабо!
Все оказалось проще: за контейнерами пряталось не только наше ведро. Не одни мы такие практичные.
– Мне вот это, – сказала мама, указывая на красивое ведро с откидной крышкой. – Элегантное. С ним не стыдно из дома выйти. На помойку.
– А остальные куда? – спросил Алешка.
– В кладовку поставь, на даче пригодятся.
Мама сгребла «гвоздемолки» в новое ведро, Алешка скрылся в нашей комнате. И вскоре торжественно вышел с красиво и крайне оригинально оформленным подарком: в центре надписи о борьбе «булгахтера» с преступностью, на верхушке крышки, сидел громадный нахальный рыжий таракан с усами. Пластмассовый.
У нас рядом такой магазинчик есть, где продают всякие прикольные прибамбасы: тараканов, лягушек, мух, чтобы их незаметно в суп подбрасывать. Вот Алешка и выбрал – у него хороший вкус. И чувство юмора.
Мама сначала ахнула, потом засмеялась, а потом сказала:
– Вообще-то оригинально. Со вкусом. Со смыслом. С намеком. А то Наташкины тараканы все время к нам ползут.
Мама поставила кофемолку на стол, полюбовалась и сказала:
– Вообще-то, было бы логичней вместо этого таракана, Алексей, твою фотку наклеить. Дим, вынеси ведро с «гвоздодерами».
Я подхватил ведро и загремел с ним по лестнице вниз. На третьем этаже меня перехватила Ленка Понизовская.
– Хай, Дим! На помойку? У нас тоже такое ведро было. Только пропало. Очень похожее. Вы где его покупали?
Я махнул ведром в сторону помойки. А Ленка все внимательнее приглядывалась к нему.
– Ну совсем как наше. Даже царапина на крышке. А что там брякает?
Я разозлился, откинул крышку:
– Может, и это ваше?
– Ух ты! Сколько кофемолок. А у нас только одна, ручная. И та сломалась.
Они, наверное, тоже в ней гвозди мололи.
– Забирай, – щедро предложил я. – Железные кофемолки.
– Ой, Дим, правда? Тебе не жалко?
– Для тебя? Что ты! Бери.
Ленка выгребла из ведра кофемолки и поскорее захлопнула за собой дверь – чтобы я не передумал.
Ну вот и хорошо. И совесть чиста. Помойное ведро на неисправные кофемолки – нормальный бартер.
И я, довольный, вернулся домой.
– Что так быстро? – удивилась мама. – В подъезде свалил?
– В шестой квартире. Ленка забрала. У нее хобби – она их коллекционирует.
– Обратно не принесет? – насторожилась мама.
– Купленный товар, – вставил Алешка, – обратно не принимается и не обменивается. А папа когда придет?
– Поздно, они сегодня в какую-то Макеевку поехали. Ордена искать. Агенты доложили, будто их там на рынке видели.
– В Макеевку? – удивился Алешка. – Город-герой?
– У тебя, Лех, – сказал я, – в голове флотский борщ. Наваристый.
– А ты, Дим, бычок в томате.
– А ты… – Но тут пришел папа.
Мы дали ему переобуться и переодеться, не приставали за ужином, и только когда он сел смотреть криминальные новости, поделились своими успехами.
– Кофемолку сделали, ведро новое нашли, а старые кофемолки одной девочке задаром впарили.
– Безвозмездно, – сказал Алешка. – А за полугодие у нас будет примерное поведение.