Доктор пытался спасти лекарства, Авва лаял.
— Бей! Громи! — кричал «верзила», раскачивая люстру: — Ура! Караул!..
Было от чего кричать караул: сорвавшись с люстры, разбойник вылетел в окно прямо... за экран, в зрительный зал.
— Куда же ты? Там же зрители! — бросился к окну Айболит, — Извините его, пожалуйста! — обратился Айболит к зрителям и, перегнувшись через подоконник, схватил разбойника за ухо и втащил обратно в комнату.
— Невоспитанные люди, — наставлял Айболит своего «гостя», ведя его за ухо к двери, — очень часто используют окно не по назначению.
— Ты меня еще вспомнишь! — огрызнулся разбойник.
— А у меня даже бабочки влетают и вылетают в дверь... — И Айболит вышвырнул его из своего домика.
— Чичи, где же ты? — обвел глазами доктор разгромленную комнату.
— Здесь, в чи-чимодане! — раздался приглушенный голос Чичи. Крышка большого чемодана приоткрылась, и оттуда вылезла обезьяна.
— Не бойся, не бойся, он ушел, — погладил Чичи Айболит.
— Ой, ты же ничи-чи-чиго не знаешь! — замахала руками Чичи, — Это же злой разбойник Бармалей,
— Бармалей? А чем он знаменит?
— Он всех убивает и грабит.
— Это же возмутительно!
— Все возмущаются.
— Но надо с ним поговорить!
— А с ним никто не разговаривает.
— А он?
— А он бегает по Африке и всех обижает.
— Так это же возмутительно!
— Все возмущаются.
— Но надо же с ним... Ох, да это опять все сначала! Почему ты не сказала раньше? Мы бы позвали соседей и связали его.
— Я очи-чи-чинь испугалась.
— Граждане! — строго, поверх очков поглядел Айболит на зрителей. — Не бойтесь Бармалеев. Если к вам в дом ворвался разбойник — позовите соседей. Соседи всегда добрые и храбрые!
— Рррр! Я его прррогнал! — влетел в комнату запыхавшийся Авва.
— Авва! Мазь! — распорядился Айболит. — Нужно развязать на Чичи эту веревку и смазать шею мазью.
— Нет, нет, нет! — заметалась Чичи. — Не надо, не надо! Берите с собой лекарства и едем скорее в Африку: в Африке очи-чи-чинь больны обезьяны.
— Врет, врет, врет! — показался в другом окне Бармалей, — Все обезьяны абсолютно здоровы. А если подохнут, тем лучше: никто не будет меня дразнить!
— Уноси ноги! — прикрикнул на Бармалея Айболит и бросил ему в окно ходули.
Но Бармалей уже показался в дверях.
— Ну ладно, докторишка! Ты меня еще не знаешь, но ты меня узнаешь!
Бармалей стал хватать с полки уцелевшие пузырьки с лекарствами и швырять их на пол.
— Ты знаешь, какой я подлый? Ты знаешь, какой я злой? Я жутко нехороший, я способен на любую гадость!
— Не вставай опять на ходули, а то я позову соседей! — пригрозил ему доктор.
— Ладно, выйдешь! — огрызнулся Бармалей.
— Авва, проводи!
Но Бармалея и след простыл.
Доктор взял на пальцы мазь и подошел к Чичи.
— Так чем они... чем они больны? — спросил он, смазывая шею обезьянки мазью.
— У них чи-чи-чихотка, они чи-чи-чихают, они чи-чи-чичахнут... Ой, счи-чи-чикотно! — попыталась вырваться Чичи.
— Что у них болит? — допытывался доктор, не выпуская Чичи.
— Чи-чи-чито? Живот.
— Ели немытые бананы! — рассердился доктор и даже шлепнул Чичи.
— У них очи-чи-чинь болит живот. Они лежат на земле... Ой, счи-чи-чикотно!.. И плачи-чут.
— Эпидемия! — воскликнул Айболит.
— Эпидемия? — переспросила Чичи.
— Эпидемия? — встревожился Авва.
— Эпидемия! — подтвердил Айболит.
— Ой! Если вы не поедете в Африку, все обезьяны умрут! — испугалась Чичи.
— Они не умрут! — воскликнул доктор. — Мы немедленно едем в Африку. Авва! Собирайся — и в путь!
Нагруженные тяжелыми чемоданами и огромным градусником, выбежали из домика Айболит, Авва и Чичи. Их окружили Трагики и Комики.
Они побежали по желтой дорожке и... добежали до конца зеленого помоста. Дальше уже простирался простой пол кинопавильона.
Айболит сел на чемодан.
— Да, но, чтобы добраться до Африки, нам нужен корабль. Нам нужен попутный ветер и уж как минимум нам необходимо море!
Трагики и Комики немедленно принялись за дело. Они бегом пронесли мимо Айболита огромный кусок голубого тюля, который изгибался, как самая настоящая голубая волна. Доктора, Авву и Чичи усадили на тележку и подвезли к другому маленькому помосту, загримированному под настоящую палубу. На этой палубе были даже штурвальное колесо и колокол, чтобы отбивать настоящие склянки. Но... Айболит взял в руки тюлевую волну, отпустил ее, и она легла на пол голубой тряпкой.
— Друзья мои, — грустно сказал Айболит, — это море прекрасно, и в такой кораблик хорошо играть. Но обезьянки больны по-настоящему. Поэтому и море и корабль должны быть настоящими. Я тут ничего не могу поделать! Я ничего не могу... — Айболит даже начал сердиться: — Я вам просто как врач заявляю!
— Но они умирают! — напомнила всем Чичи.
Она подошла к голубой «волне», но под случайным дуновением ветра тюль отбежал от нее.
— Они, наверное, все уже умерли!
И тут началась грустная-прегрустная музыка. Трагики закрыли руками глаза, а Чичи подошла к березке и запела:
Просча-чи-чи-чайте,
Родные сестрицы,
Не есть вам бананов,
Воды не напиться!
Нам не на чем ехать,
И нету здесь моря...
— Какое большое
И страшное горе! —
всхлипнул хор Трагиков.
А Чичи продолжала петь:
Примите просчи-
Чи-чи-чальное слово,
Мы с вами уже
Не увидимся снова.
Я тоже умру
От тоски и разлуки...
— Чичи, успокойся,
Возьми себя в руки! —
посоветовал ей хор Трагиков.
Но сами Трагики плакали навзрыд, и Комики тоже утирали рукавами слезы.
— Ну что же теперь делать-то? — строго спросил доктор у Трагиков и Комиков, когда Чичи уткнулась ему в плечо.
Трагики отвернулись. Потом повернулись лицом к Айболиту и решительно запели:
Горю поможем,
Пусть высохнут слезы!
Стройте корабль!
Рубите березы!
Рубите березы!
Рубите березы!
Рубите березы!
А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! —
схватились за голову Трагики, плача от своего мужественного решения расстаться с красивыми березами.
А Комики уже пилили и рубили березы.
Вытерев глаза, Трагики приставили к лицам электросварочные маски и деловито занялись электросваркой.
Быстро, как и полагается в сказках, строился корабль. Вот он уже почти готов! Забегали гримерши, началась самая настоящая предотъездная горячка. Чтобы все шло в хорошем ритме, Авва играл на ударных инструментах. А Трагики и Комики, думая о том, где бы теперь взять к настоящему кораблю настоящее море, пели:
Коль нет иного выхода,
Волшебникам, волшебникам
Останется одно:
Взять широкоформатное
И самое волшебное,
Да, самое волшебное
Из всех искусств кино!
В экран ударила волна. Она облила Комиков и Трагиков и раздвинула экран до широкого формата.
Все закричали «ура». Гордо высился построенный корабль.
Трагик-дирижер шел впереди. За ним, пританцовывая, шел оркестр. Под этим веселым «конвоем» шли к спущенному ,на воду кораблю Айболит, Авва и Чичи.
Вот они прошли мимо вытянувшихся пожарных, и Айболит попрощался со всеми пожарными за руку.
Вот они спустились по лестнице и не заметили, что под лестницей, прикрыв лица, притаились Бармалей и двое его слуг.
Вот Айболит уже на капитанском мостике.
Несколько Комиков из пожарных шлангов устроили над кораблем дождь: пускай путешественники привыкают к непогоде.
— Мы доберемся до Африки, — кричит Айболит провожающим, — и вылечим больных обезьян. Экран покажет!
Плывет корабль мимо играющего оркестра. Комики и Трагики поют:
Да! Если в сказке
Случается горе,
Если больные
Не здесь, а за морем,
Если уж дело
Доходит до слез —
То море всерьез
И корабль всерьез!
В наступившей темноте раздался свист Бармалея, и вслед за кораблем отчалили три акулы с таинственными пассажирами на спинах.
Глаза акул горели зелеными таксомоторными огоньками, а бока были растрафаречены шашечками.
Плывет корабль. Плывут акулы. Бьют струи из брандспойтов, уже достигая корабля. Трагик дирижирует оркестром.
И вдруг небо перерезала молния, огромная волна захлестнула корабль, прокатилась по палубе, вымочив до нитки Авву и Чичи, и обрушилась на капитанский мостик, где у штурвала стоял Айболит.
Во весь экран возникло лицо ветра с развевающимися космами волос. Закрывая лицо руками от отчаяния, что он такой нехороший, но ничего с этим не может поделать, ветер запел:
Я ветер, я ветер,
Я грозным бываю,
Я вою над морем,
В снастях завываю.
Я сброшу вас в море,
И станет вам жутко!..
— Какой вы холодный
И не чи-чи-чуткий! —
бросила Чичи упрек ветру.
— Я этого просто
Не переживу...
— Ву-у-у-у! —
яростно взревел ветер.
Но тут на корабль накинулись волны:
Мы волны, мы волны
Волнуемся ночью,
Большими камнями
О берег грохочем.
Мы можем разбить
Этот хрупкий кораблик...
— Мне очи-чинь страшно,
Я страшно озябла,
Проглотит, проглотит
Нас злая вода... —
отчаянно закричала Чичи.
— Да-а-а-а! —
радостно взвыли волны.
Раскинувшись медными трубами во всю ширину кадра, оркестр играет бурю.
Над оркестром возникают пляшущие девушки-волны.
— Мы волны, мы волны, мы волны, — поют они.
Зарываясь носом в воду, плывет корабль.