Театр – штука очень сильная, самодостаточная и жесткая, театр собой ни с кем никогда делиться не будет, уступать драматургией в пользу хорошей музыке, которая будет перетягивать внимание зрителя на себя, театр не позволит – вне зависимости даже от желания режиссера. У театра есть своя мистика – и он будет диктовать свои условия. Наверное, поэтому в хороших театрах всегда отвратительная музыка. Театр не допускает конкуренции со стороны другого жанра.
Но рок-музыка – штука еще более бескомпромиссная. И тут вспоминается Киплинг с его «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись…»
Борис Гребенщиков очень быстро это почувствовал и с театром расстался – предпочитая сохранить «Аквариум». Чем-то нужно было пожертвовать – либо театром, либо группой – и Борис выбрал группу.
И правильно сделал.
Борис и «Аквариум», включая собирающегося, но еще не ушедшего в армию Михаила (Фана), были людьми крайне «наслушанными», находящимися «в теме», или, как сказали бы сейчас, «в тренде».
Территория охвата, поле, на котором звучала рок-музыка, было столь широко, столь необъятно, хотелось попробовать всего.
И появилась удивительная во всех смыслах «полнометражная» запись, практически альбом, – «Музыка общественных туалетов». Кто и на чем там играл, сейчас достоверно установить уже невозможно, там была и флейта, и перкуссия, и гитара, и еще несколько десятков звучащих приспособлений. По форме это был так называемый «фри-джаз», по сути, как говорит сам Гребенщиков, «…это не заслуживает того, чтобы называться музыкой, – это просто шум; где и когда это было записано – не имею ни малейшего представления, мы могли сесть и в любой момент сделать эту запись».
Однако ведь собрались же где-то и сделали. А делали и делают музыканты «Аквариума» всегда только то, что им хочется. Значит – хотелось. И понятно почему. Подобной музыки, только сыгранной осмысленно, было о ту пору (да и сейчас) достаточно – и была она хорошей, интересной, но – к ней нужно было готовиться. В первую очередь – музыкантам.
Если же подойти к этой записи непредвзято, то она вполне слушабельна – на том же уровне, на каком слушабельны не самые удачные ранние джемовые альбомы (изданные на основе концертных бутлегов) записи Soft Machine.
Джордж Гуницкий в одной из рецензий вообще пишет, что ему «Музыка общественных туалетов» просто-таки нравится.
У «Аквариума» начинает меняться состав. Скоропостижно записан альбом, специально приуроченный к свадьбе Марата, – по одним сведениям, он сделан за пару дней до свадьбы, по другим – прямо на свадьбе.
Из группы ушел Джордж Гуницкий. Он был всеобщим любимцем, но не барабанщиком, и его окончательно утянуло в театр. За барабаны сел Сергей Плотников, которого быстро сменил Майкл Кордюков – он был и барабанщиком, и музыковедом, и музыкоманом (не меломаном, а именно музыкоманом, то есть любил музыку как таковую, прекрасно знал историю музыки 50-х и вообще в музыкальной области был парнем очень разносторонним).
В группе появляется Сева Гаккель, музыкант группы «Акварели». Познакомившись с Борисом на одном из концертов, он пригласил его в гости – на другой день Борис пришел к Севе, они сыграли вместе несколько песен (в том числе «Апокриф»), проговорили весь день, и Сева понял, что в «Акварелях» ему больше делать нечего.
Таким образом был сформирован первый классический состав «Аквариума» – Борис, Сева, Дюша и Фан. В группе играли также музыканты «мемориального» уровня – Александр Александров (Фагот) и уже упомянутый выше Майкл Кордюков.
В 1976 году группа самостоятельно, за свой счет (точнее – почти без счета, поскольку денег ни у кого не было) едет на музыкальный фестиваль в Таллин.
Желание играть перед публикой – самое естественное желание для музыканта, особенно молодого, – приводит группу в отборочную комиссию, которой хватает всего на одну песню, после чего комиссия группу разворачивает, сообщая, что «этот символизм здесь не пройдет».
Однако символизм проходит. Мероприятие заявлено более или менее грандиозное – в масштабах того времени, – а групп, как выяснилось, приехало недостаточно, и «Аквариум» берут в программу.
После концерта Борис знакомится с Андреем Макаревичем – так начинается дружба, которая продолжается до сих пор. «Аквариум» (и Андрей Тропилло, который уже появился на горизонте группы, но пока еще себя не проявил) пригласят «Машину Времени» в Ленинград, где последние произведут фурор и станут одной из самых значимых для города команд, «Машина», в свою очередь, будет помогать с московскими гастролями «Аквариума».
В этом же, 1976 году Борис при поддержке Севы Гаккеля записывает цикл песен, вышедший под названием «С той стороны зеркального стекла».
Сева познакомил Бориса с Яковом Певзнером, музыкантом группы «Акварели». Дома у Якова была собственная студия, по нынешним временам – просто пара магнитофонов и что-то еще, но для конца 70-х это было более чем впечатляюще.
Борис практически один записал «С той стороны зеркального стекла» – совершенно волшебный альбом, именно здесь он выступил «по-настоящему», от себя, здесь в полной мере слышен завораживающий тембр его голоса и умение этим голосом владеть.
Борис писал тогда сложные песни с витиеватыми, возможно, чересчур перегруженными гармониями, но «С той стороны», ныне входящий в состав «доисторического „Аквариума“», – на мой взгляд, первый «настоящий» альбом группы (пусть там и поет-играет один Борис), это уже тот «Аквариум», который мы узнаём и любим, который по звуку уже не спутаешь ни с чем другим.
Кстати, о БГ и «Аквариуме».
«Аквариум» – это не Борис Гребенщиков. Это значительно больше, чем музыкант, автор и сопровождающая группа. Так было с самого начала. Борис, безусловно, лидер – но лидер группы, а не солирующий музыкант, как Эл Стюарт, к примеру. Всегда слышно, когда работает солист и группа сопровождения, а когда – полноценная группа. В группе есть своя химия, свои взаимовлияния, она звучит – если уместно это определение – по-хорошему грязнее, полнее, все звуки, все партии, все мысли каждого из музыкантов проникают друг в друга, сращиваясь в единое полотно, в комок, в единый звуковой удар.
Группа сопровождения чаще всего играет чище, но она всегда существует сама по себе, и каждый из музыкантов в ней – сам по себе. Они играют свои партии, не акцентируя на себе внимания, – делают работу, за которую получают деньги. В группе сопровождения не видно личностей и творческих находок музыкантов, их задача – максимально выдвинуть вперед солиста.
Рок-группа живет и играет по совершенно иным правилам, это сплав индивидуальностей, единый организм, без деления на «солиста» и «сопровождение».
«Аквариум» всегда был такой группой – он всегда имел свой уникальный звук и был «единым целым», какие бы смены состава ни происходили – музыканты брались в группу не просто так, за то, что «хорошо играют». Вернее, таких случаев было много, но никто не назовет Дживана Гаспаряна членом группы «Аквариум». Он был музыкантом, приглашенным на конкретные песни, и работал с группой – с единым целым, единым организмом под названием «Аквариум». Это больше чем семья, больше чем коллектив. Это возможность создавать новый, отличный от всего, что было прежде на сцене, звук и формировать свой, общий, а не персонально от каждого артиста, – месседж, свое общее послание слушателю, свою общую песню.
Достаточно послушать альбомы «Аквариума», а потом – официальные сольные альбомы БГ («Песни А. Вертинского» (1994), «Чубчик» (1996), «Песни Б. Окуджавы» (1999), «Прибежище» (1998), «Переправа» (2002), «Без слов» (2004)) – все слышно более чем явно, это не «Аквариум», это Борис Гребенщиков – звук и посыл совершенно иной.
Отдельная история с альбомом «Лилит» (1997), на котором записана музыка, сыгранная Борисом и группой The Band. Здесь нет даже намека на «Аквариум».
Абсурдно говорить, что «Аквариум» – это Борис Гребенщиков.
«Лилит» звучит так, как и должен звучать современный The Band с новым художественным (читай – музыкальным) руководителем. Сухой, фирменный звук группы, привычный слушателям еще с 1968 года – с альбома «Music From Big Pink». Это очень сильный альбом, один из моих любимых, но это – не альбом «Аквариума».
«С той стороны зеркального стекла» выделяется из группы сольных альбомов – он удивительным образом звучит как «Аквариум», с теми же тембрами, тем же настроением, у него та же звуковая ткань.
Тем, кто не знаком с «Аквариумом» в принципе (наверное, есть и такие люди), я бы рекомендовал начинать знакомство с группой (если, конечно, есть настроение слушать в хронологическом порядке) даже не с «Синего альбома», а именно отсюда, с этой стороны зеркального стекла.
Некоторое время «Аквариум» валяет дурака – с первого взгляда, хотя на самом деле занимается важнейшим для любой группы мира делом – играет рок-н-роллы на танцах. Без игры рок-н-роллов на танцах не может состояться ни одна группа. С этого начинали даже Yes – при всей их последовавшей затем расплывчатости и медлительности. Группа должна почувствовать, провоцирует ли ее музыка движение, заставляет ли она слушателя притопывать и прихлопывать – танцевать то есть. Она должна попробовать это чудесное взаимодействие, взаимообмен с залом – обмен эмоциями, которые в музыке куда важнее мыслей.
К группе «Аквариум» подключился культовый барабанщик СССР – Евгений Губерман, образовалась временная команда – «Вокально-инструментальная группировка имени Чака Берри».
Кроме музыкантов «Аквариума» с Губерманом за барабанами (что невероятно усилило группу) в «группировке» играл и Майк Науменко – большой знаток, любитель и специалист в области ритм-энд-блюза и рок-н-ролла.
Играли на студенческих вечеринках (читай – танцах), на школьных вечерах, играли песни Чака Берри, T. Rex и Rolling Stones, по общим воспоминаниям играли плохо, упрощенно – почти по-панковски, – но очень весело.
«Любую группу, которая проваливается в клубе в пятницу вечером, необходимо расстреливать», – сказал известный мастер рок-н-ролла Каб Кода.