– Неужели, – спрашиваем мы с Полиной, даже никакого предчувствия у тебя не возникло – чего это они так хлопочут?
Нет, говорит. Не возникло. Только слёзы навернулись от тихого умиления.
И полезла Сонечка в карман пальто за платком по этой причине.
И – что вы думаете? Её рука встретилась там с рукой просто симпатичного…
Повисла неловкая пауза.
…Смылись они моментально. Первым – просто симпатичный; очень симпатичный – за ним. Рюкзак оказался расстёгнутым, кошелёк – тоже. Правда, деньги взять не успели.
Но разве дело в деньгах?
Сволочи.
Верь после этого симпатичным…
Про безбашенность
Кот был наглым, – не передать. Даже не наглым, а… безбашенным, так будет правильно. Дилин Кот. Вот на что он надеялся, когда гадил на молитвенный коврик её мужа Мансура? Что ему сметаны нальют?
Ну, Мансур и «влил» ему – ремнём по заднице, правда, один раз успел только. Что, Кот дурак, что ли, – второго дожидаться? Диле потом за него расхлёбывать пришлось: проснулась от Мансурова крика, ничего понять не может. А муж навис над кроватью с разинутым в оре ртом – в одной руке ремень, в другой – коврик вонючий…
А потом целый день по соседям ходил, грозил: плохой кошка! Пусть домой не появляется!
– Что ж, – думала Диля, – животное… Убить его за это?
И потихоньку форточку на втором этаже открытой на ночь оставляла. Там такое небольшое окошко есть, на лестницу выходит. На первом-то, конечно, всё запечатано – Мансур лично каждый вечер инспектировал.
Ну, Кот и насобачился на второй этаж – куда ему деваться? На когтях. Да так ловко, быстро: нырк в форточку – и готово.
Но характера своего не изменил. Нарываться не перестал.
Вот как-то весной, когда уже птицы домой вернулись и заселили скворечники, видит как-то Диля такую картину: идёт её Кот не спеша, вальяжно, по верху забора, лапы лениво переставляет. Гуляет, типа.
В углу забора прибит невысокий шест, и скворечник на нём. А в скворечнике – птенцы уже кричат-надрываются. Рядом, над домиком, их родители носятся – Кота опасаются; не убеждает их, похоже, его безразличный вид.
Чем ближе Кот, тем сильнее паника у скворцов. Соседи не выдержали, на подмогу явились. Все вместе уже, хором орут: уйди!.. Не приближайся!.. Плохо будет.
А Кот как глухую шапку надел – всё равно чешет. Дошёл до угла – совершил тактическую ошибку: поднял голову.
Скворцы дальше дожидаться не стали: налетели с воплями всем кагалом, и этот придурок с высоты двухметрового забора ахнулся в куст жимолости – только лапы сбрякали. Диля потом три вечера угробила – занозы вытаскивала из самых интимных кошачьих мест.
Но и этого мало ему показалось. Повадился он Юркиного кобеля дразнить. Юрка – это сосед Дилин и Мансуров, через забор.
Вот преодолеет Кот деревянную преграду – а там кобель на цепи. Брешет на него, волнуется. А вы бы не волновались? Какая-то наглая сволочь на глазах у него, охранника, лезет на подконтрольную ему территорию и бессовестно разваливается на куче щебёнки, прямо рядом с будкой.
И давай вылизываться. Цепи не хватает совсем чуть-чуть, чтобы в эту подлую тварь вцепиться.
А тут ещё хозяин, мышь ему в печёнку… Несёт еду охраннику, и, если Кот около будки светится – вместо того чтоб пинка отвесить, раз – кусочек мясца тому и кинет. Унижает. Сколько раз кобель ему объяснял, слюной брызгал, голос до сипа однажды сорвал: «Брось! Вон его! Гад! Вор! Ату!..» Ничего не помогло. Смеётся хозяин:
– Жалко тебе, – говорит, – что ли? Делиться надо…
Затаился кобель. Ну, думает, гадина, будет и на моей улице праздник.
Как-то раз пришли они с хозяином с утренней прогулки. Лето, хорошо! Бегали там, купались. Стал хозяин цепь пристёгивать, глядь – кольцо рядом с карабином погнулось. Пошёл в сарай поправить. Кобель в будку залез, отдыхает.
А тут Кот через забор – шасть! И на щебёнку, место своё коронное. Кобель дыхание затаил. Кот смотрит лениво, глаза прищурил, хвостом по куче: стук-стук.
Кобель весь как струна напрягся. И прямо из будки – хвать!.. Взлетел прямо. И – гам!.. Кота!.. Зубами! Поперёк пуза! Кот взвыл, как циркулярная пила!.. Из сарая хозяин с цепью в руках вывалился; не понял, откуда звук странный такой. Глядит – кобель в боевой стойке около кучи, а в пасти Кот болтается: с одной стороны лапы задние с хвостом, с другой – голова висит. Визжит как резаный. Завизжишь тут…
Ну, хозяин подбежал и давай прямо цепью кобеля охаживать. Еле-еле Кота отбил. Вернул хозяйке.
Месяц Диля Кота лечила. От Мансура в кладовке прятала. К ветеринару носила. За деньги. Раны ж колотые от клыков на пузе… Хорошо ещё не похуже чего…
Оклемался, конечно. Пару раз Мансуру на глаза попадался. Пришлось опять на втором этаже форточку открывать…
Однажды спускался на когтях, обычным способом, со своего второго этажа. Только задницу через форточку перенёс, повис на передних лапах, вытянулся, задними наличник для опоры нащупывает… Тут вдруг – ворона! Увидела Кота в беспомощном состоянии и давай клювом долбить! В голову! В шею! В спину! Кот орёт, не поймёт ничего. Крылья за спиной хлопают, клюв здоровенный жалит во все места – с ума тут сойдёшь от страха и боли!..
Сколько-то продержался, конечно, а потом не выдержал, сверзнулся со второго этажа на крышу крыльца, а там на траву скатился… Ворона каркнула с сожалением, круг по периметру забора дала – и улетела. Кто знает, может и у неё к Коту серьёзный счёт какой – везде ж наследил, проклятый…
Вот и итог; смотрит Диля – Кот весь как фронтовик израненный… На носу – дыра, это там, где щепка от куста жимолости застряла; на пузе – круглые проплешины от кобелёвых зубов, никогда уже шерстью не зарастут; ухо порвано, на шее шрам… Глаз правый чуть вниз и набок съехал: ворона целилась, но промахнулась слегка…
Ой-ёй.
Но нарываться всё равно не перестал. Горбатого могила…
Про «мамма мия!»
Это мы с друзьями по Италии путешествовали. Татьяна с Николаем – они муж с женой, и я. Давно дружим. Ну и ездим везде вместе.
Музеи посещаем, конечно, города. Пополняем свой культурный багаж, одним словом.
Прекрасная страна – Италия! И природа, и памятники, и еда… А мужчины!.. Господи, боже мой!.. Куда б ни шла – улыбки! Воздушные поцелуи! Взглядом встретился – «белла»! Вне зависимости от возраста и габаритов. Как чувствуют: глаз горит, сразу – «белла!» Дверь придержат, в транспорт – под локоток… Всё для тебя – прямо чувствуешь, потому что ты – единственная. Серьёзно.
А красавцы!.. Даже описывать не буду. Бабы-то, правда, у них так себе. Так что наша сестра – сами понимаете – вне конкуренции.
Мне этот Марко, водитель наш, сразу приглянулся. Кудри, очи. Одет – картинка. Улыбнётся, в глаза заглянет – душа в пятки. Пятьдесят с гаком, представьте. На вид – от силы тридцать восемь. Ну, может, проседь красивая выдаёт только…
– Не женат. И не был пока, – вполголоса сказала гид и брови подняла так, со значением. На меня глянула.
А чего глядеть? Красавец такой… Бизнес собственный, хоть и небольшой: транспортные услуги туристическим компаниям. Микроавтобус марки «мерседес» – намытый, щегольской. Руки мужские на руле. Обожаю! Парфюм – в обморок упасть можно. Шапка модно подстриженных кудрей. Белоснежный воротник рубашки.
Я-то в свой полтинник тоже товарный вид вполне сохраняю, но чтоб настолько… А он, подпевая сан-ремовским голосам, голову время от времени назад повернёт и взглядом показывает: мол, настолько, настолько…
Ну, сами понимаете, что у меня внутри творится. Дыхание перехватывает, в сердце – май. Сто лет уж как… Еду, улыбаюсь как дура, а у самой в голове – чтоб дорога никогда не кончалась.
Погода, правда, дрянь, хоть и весна – небо хмурое, дождичек сеет… Трасса серая, узкая, две полосы всего – наша и встречная. Это я уж потом поняла, что водитель деньги экономил по платной везти.
Короче, сижу я, как гимназистка в амурном облаке, сладкий голос поёт, дорога в лицо летит. Впереди – туннель, что неудивительно; трассы в Италии сплошь через горы проложены.
Вдруг из жерла туннеля навстречу вылетает длиннющая гусеница – грязный трейлер с прицепом. Извивается: мотает его по мокрой дороге. Чуть притормаживает, проносясь мимо нас – и!.. Как в замедленной съёмке, мы все видим, что заднюю часть его хорошо заносит в нашу сторону…
Что делать водителю? Вправо выкрутить руль нельзя – каменная стена, обочины почти нет… Он резко увеличивает скорость, пытаясь уйти от прицепа – почти получается!
И всё-таки, на излёте, задним левым углом проклятая гусеница по касательной чиркает по боку нашего автобуса. У двух последних окон. Рядом с которыми сидим мы с Татьяной…
Опять как в замедленной съёмке оторопело видим: оба оконных стекла втягиваются внутрь шляпкой гигантского гриба – и тут же со звоном опадают, осыпая нас прозрачным колючим дождём.
Останавливаемся. Тишина. Сидим. Потом выходим из машины, осматриваем друг друга, стряхиваем осколки. Они везде – в волосах, шарфах, белье, туфлях. Маленькие такие, микроскопические кубики.
Мы вполне целы, руки-ноги не пострадали, но вот лица… Лица посечены мельчайшей стеклянной пылью. Они вздулись, как красные оладьи, из крошечных порезов стекают капельки крови, оставляя на коже яркие следы. Как будто вампир вонзал одинокий зуб, прикладываясь ко лбу, вискам и скулам… Татьяна вынимает прозрачный кубик, застрявший в правом веке.
Николай, сжав зубы и найдя самые убедительные слова, вполголоса задал вопрос небесным силам, почему они не посадили именно его на опасные места. Причём на оба.
Вопрос остался без ответа.
Но вы бы видели Марко!.. Переводчица уже успела сказать ему, что никто из нас совершенно не пострадал. А он в каком-то безумном возбуждении всё равно носился вокруг автобуса и, что совершенно естественно, время от времени сталкивался с нами.
Видя наши опухшие, с кровавыми потёками лица, красавец-мужчина останавливался, вскидывал кулаки к небу, потом начинал рвать на себе волосы и рыдать, широко разевая рот и выгибая, как маленький мальчик, нижнюю губу: