Я вполне удобно обосновался в комнате по соседству с жилищем мистера Джея. Спешу поделиться радостью, вызванной тем, что в моем распоряжении оказались две дырки в перегородке вместо одной. Присущее мне чувство юмора подтолкнуло меня к шутливой, но вполне простительной выходке – присвоить каждому из этих отверстий соответствующее название. Одну я назвал подзорной трубой, а вторую слуховой трубкой. Название первой говорит само за себя, а название второй объясняется небольшой оловянной трубкой, вставленной в отверстие и повернутой таким образом, что ее конец почти касается моего уха, когда я занимаю свою наблюдательный пост. В итоге, когда я смотрю на мистера Джея в подзорную трубу, я могу слышать любое произнесенное в его комнате слово посредством слуховой трубки.
С присущей мне с детства прямотой я должен сразу же признать, что оригинальную идею дополнить подзорную трубу слуховой трубкой мне подала миссис Йатмен. Эта умнейшая и культурнейшая из женщин, обладающая простыми, но в то же время утонченными манерами, с восторгом восприняла все мои планы и демонстрирует необычайную изобретательность в их осуществлении. Мистер Йатмен настолько угнетен своей потерей, что не в силах оказать мне какую-либо помощь. Миссис Йатмен, вне всякого сомнения, очень привязана к своему супругу, а поскольку его печальное умонастроение тревожит ее куда больше утраты денег, то прежде всего ею движет стремление вывести его из уныния, в которое он погрузился после кражи.
– Деньги, мистер Шарпин, – сказала она мне вчера вечером, глядя на меня полными слез глазами, – деньги можно вернуть строжайшей экономией и пристальным вниманием к ведению дел. Но ради спокойствия супруга мне очень хотелось бы найти вора. Я, конечно, могу ошибаться, но едва вы вошли в дом, как меня охватила уверенность в успехе. Уж поверьте, если и возможно установить личность ограбившего нас мерзавца, то именно вы будете тем, кто это сделает.
Я с достоинством принял этот милый комплимент в полной уверенности, что рано или поздно сумею доказать, насколько я его достоин.
Позвольте мне теперь вернуться к делу, то есть к моей подзорной трубе и слуховой трубке.
Несколько часов я спокойно наблюдал за мистером Джеем. Хотя, насколько я понял со слов миссис Йатмен, обычно он редко бывает дома, в этот раз он никуда не выходил, что само по себе весьма подозрительно. Далее имею доложить, что в то утро он встал очень поздно (дурной знак, когда речь идет о молодом человеке), да и встав с постели, много времени потратил впустую, зевая и жалуясь самому себе на головную боль. Как и все развращенные молодые люди, он почти ничего не съел на завтрак. Далее он приступил к раскуриванию трубки – грязной глиняной трубки, которой джентльмену должно быть стыдно касаться губами. Выкурив трубку, он достал ручку, чернила и бумагу и принялся писать. При этом он издал стон, природа которого мне неизвестна, – то ли раскаивался в краже банкнот, то ли у него вызывало отвращение его нынешнее занятие. Набросав несколько строк (он сидел слишком далеко от моей подзорной трубы, и мне не удалось разобрать ни слова из написанного), он откинулся на спинку стула и начал развлекаться, напевая популярные песенки. Я узнал «Моя Мэри Энн», «Старая собака Трэй» и несколько других мелодий. Пока остается неясным, не являются ли эти напевы тайными сигналами, с помощью которых он поддерживает связь со своими сообщниками. Закончив петь, он встал и принялся расхаживать по комнате. Время от времени он останавливался и дописывал предложение на лежащем на столе листке бумаги. Прошло немного времени, прежде чем он подошел к запертому шкафчику и открыл дверцу. Я напряг зрение, надеясь на победоносное открытие. Я увидел, как он очень осторожно что-то вынимает из шкафчика. Но когда он обернулся, я понял, что у него в руках всего лишь бутылка бренди! Выпив немного этой жидкости, сей в высшей степени распутный и праздный тип опять лег на кровать. Не прошло и пяти минут, как он уже снова крепко спал.
Целых два часа из его комнаты доносился лишь громкий храп. Вдруг осторожный стук в его дверь привлек меня к подзорной трубе. Я увидел, как он с подозрительной живостью вскочил, чтобы впустить гостя.
В комнату вошел очень маленький мальчик с очень грязным лицом.
– Прошу вас, сэр, они вас ждут.
Затем он сел на стул – при этом его ноги даже не доставали до пола – и мгновенно уснул! Мистер Джей выругался, обвязал голову мокрым полотенцем и, вернувшись к листу бумаги, начал исписывать его с такой скоростью, на какую только были способны его пальцы. Он предавался этому занятию почти три часа, вставая лишь для того, чтобы обмакнуть полотенце в воду и снова обвязать его вокруг головы. Завершив писанину, он сложил листы бумаги, разбудил мальчика и вручил их ему, сопроводив свои действия удивительным высказыванием:
– А теперь, юный соня, поспеши! Если увидишь губернатора, скажи ему, чтобы деньги были у него наготове, когда я за ними зайду.
Мальчик улыбнулся и исчез. Мне очень хотелось проследить за «соней», но, поразмыслив, я счел за лучшее пока не выпускать мистера Джея из поля зрения.
Спустя полчаса он надел шляпу и вышел из комнаты. Разумеется, я надел свою собственную шляпу и тоже вышел. Спускаясь по лестнице, я встретил миссис Йатмен, поднимавшуюся наверх. Она собиралась воспользоваться отсутствием мистера Джея и осмотреть его комнату, как мы с ней и договаривались ранее. Я не мог сделать этого самостоятельно, поскольку вынужден отслеживать все его перемещения. В тот день, о котором здесь идет речь, он прямиком направился в ближайшую таверну и заказал пару бараньих отбивных на обед. Я расположился за соседним столиком и тоже заказал на обед пару бараньих отбивных. Не прошло и минуты, как сидевший неподалеку молодой человек крайне подозрительной внешности взял свой бокал портера и присоединился к мистеру Джею. Я сделал вид, что читаю газету, напряженно ловя каждое слово, как и предписывал мне долг.
– Сюда заходил Джек и спрашивал тебя, – произнес молодой человек.
– Он просил мне что-нибудь передать? – поинтересовался мистер Джей.
– Да, – ответил его собеседник. – Он сказал, если я тебя увижу, передать тебе, что он очень хочет увидеться с тобой сегодня вечером и что в семь часов он заглянет к тебе на Рутерфорд-стрит.
– Хорошо, – произнес мистер Джей. – Я успею к этому времени вернуться.
После этого молодой человек подозрительной наружности, допив свой портер, заявил, что ужасно спешит, попрощался со своим другом (возможно, я не ошибусь, сказав «с сообщником»?) и покинул таверну.
В двадцать пять с половиной минут седьмого – в таких серьезных случаях точное время приобретает особую важность – мистер Джей доел бараньи отбивные и оплатил счет. В двадцать шесть минут и три четверти я доел свои отбивные и оплатил свой счет. Еще через десять минут я уже был на Рутерфорд-стрит. В коридоре я столкнулся с миссис Йатмен, и лицо этой очаровательной женщины было омрачено такой грустью и разочарованием, что у меня даже сердце сжалось.
– Боюсь, мэм, вам не удалось обнаружить в комнате вашего постояльца ничего такого, что указывало бы на него как на злоумышленника, – предположил я.
Она покачала головой и вздохнула. Это был очень тихий, слабый и дрожащий вздох, и клянусь жизнью, он меня чрезвычайно огорчил. На мгновение я забыл о деле и воспылал завистью к мистеру Йатмену.
– Не отчаивайтесь, мэм, – произнес я с подчеркнутой мягкостью, которая, похоже, ее тронула. – Я подслушал загадочный разговор, узнал о тайной встрече и рассчитываю сегодня вечером выяснить кое-что интересное посредством подзорной трубы и слуховой трубки. Я умоляю вас не волноваться, но мне кажется, что еще немного, и нам удастся раскрыть преступление.
Тут мой энтузиазм и преданность делу возобладали над моими нежными чувствами. Я посмотрел на нее… подмигнул ей… кивнул… и ушел.
Снова заняв наблюдательный пост, я увидел мистера Джея в кресле с трубкой в зубах, занятого перевариванием бараньих отбивных. На столе перед ним стояли два стакана, кувшин воды и бутылка бренди. Время близилось к семи часам. Как только часы пробили семь, вошел тип, ранее упомянутый как «Джек».
Он выглядел взволнованным. Более того, он был перевозбужден, что меня очень обрадовало. Охватившее меня предвкушение успеха теплом разлилось по всему моему телу (прошу прощения за столь сильное выражение) с ног до головы. Затаив дыхание, я прильнул к подзорной трубе и увидел, как гость – один из участников этого изумительного дела – сел за стол напротив мистера Джея, то есть лицом ко мне. Если сделать скидку на разницу в выражении их лиц в этот момент, эти два закоренелых злодея были настолько схожи между собой во всех остальных отношениях, что это наводило на мысль об их близком родстве. Возможно даже, что они братья, хотя Джек был почище и получше одет. Я должен признать это с самого начала. Возможно, одним из моих недостатков является стремление всегда и обо всех судить справедливо и непредвзято. Я не фарисей, и там, где я вижу черты, хоть немного искупающие порок, я всегда отдам пороку должное. Да, да, я всегда отдам пороку должное.
– Что случилось на этот раз, Джек? – спросил мистер Джей.
– Разве ты не видишь это по моему лицу? – ответил Джек. – Мой дорогой друг, промедление может быть опасным. Хватит выжидать. Я предлагаю рискнуть послезавтра.
– Так скоро? – в крайнем изумлении воскликнул мистер Джей. – Что ж, если ты готов, то готов и я. Но скажи мне, Джек, ты уверен, что некая особа тоже готова?
Произнося это, он ужаснейшим образом улыбнулся и выделил слова «некая особа» очень сильным ударением. Судя по всему, в деле появился третий злодей, неизвестный мерзавец, также причастный к данному преступлению.
– Давай встретимся завтра, – предложил Джек, – и ты сможешь убедиться в этом сам. Приходи в одиннадцать утра в Риджентс-парк. Жди нас на повороте, ведущем к Авеню-роуд.
– Договорились, – ответил мистер Джей. – Выпей немного бренди с водой. Почему ты встал? Ты что, уже уходишь?