– А сколько стоить будет?
– Семьсот…
– У меня только корни надо…
– Я же сказала, семьсот!
Впечатления от начала были не слишком удачными. Сомневаясь, правильно ли вообще она поступает, Лара вскарабкалась на кресло. Вскоре к ней подошла женщина, по виду кавказской национальности, на голове – пучок не очень хорошо расчесанных волос. Вот так парикма*censored*!
Потрогав Ларину шевелюру, она спросила:
– Что делать будем?
– Краситься… – прошептала Лара, почему-то волнуясь. – В такой же цвет.
Женщина кивнула. Затем полезла в шкаф, долго там ковырялась. Наконец достала несколько флакончиков с краской. Все они были без упаковки, поэтому о том, какого цвета данная краска, Лара догадаться не могла. Судя по тому, что виднелось сквозь матовые баночки, что-то темное.
Запах краски неприятно бил в нос. Пока парикма*censored*ша ее разводила, Лара изучала свое отражение в зеркале. Нет, еще полтора месяца назад она была гораздо симпатичнее. И увереннее в себе. Хотелось двигаться, работать, творить… А сейчас устала, что ли… И цвет – цвет совсем блеклый стал… И эти корни…
– Ну что, начнем? – Женщина закатала рукава, взяла в руки кисть. Лара вдруг с ужасом подумала о своей блузке – она ведь может заляпаться в три секунды.
– Фартук! Вы разве не надеваете фартук? – воскликнула она.
– Ах да, простите! – Та засуетилась, достала фартук, повязала Ларе. – Я парикма*censored*ом первый день… Праздники – все отдыхают… Раньше уборщицей работала, – поделилась парикма*censored*ша радостью.
Ларины глаза округлились. Вот это попала!
– А вы умеете? – спросила она с надеждой.
– Смотрела за коллегами, училась, – улыбаясь, ответила та. – Как же без этого – без опыта сейчас никуда не берут…
После такого откровения Лара уже без энтузиазма глядела, как мокрая, неприятно холодная кисточка скользила по ее голове, окрашивая все едким черным цветом. Девушка думала о Варе – та ведь тоже без опыта ее красила, и как хорошо получилось! И зачем только она, Лариса, сюда пришла? Надо было купить краску и пойти домой. Попросила бы подругу… Нет, решила все сделать быстро, теперь поплатится.
Похоже, нехорошие предчувствия сбывались. Не успела парикма*censored*ша нанести всю краску, как та начала рыжеть на глазах. Черный цвет сменялся ржавчиной, и Лара с каждой секундой становилась все более похожа на кикимору.
– Странно как-то… – пробормотала тетка. – Я же выбирала из темно-каштановых. А тут… Цвет, что ли, не тот…
Лара старалась не смотреть на свое отражение. Она отвернулась, но проклятые зеркала были всюду. Со всех сторон на нее печальными глазами глядело страшное чудовище с макушкой-морковкой.
– Людка! Поди сюда! – позвала мастерица-уборщица.
Послышалось кряхтенье, чередуемое с ворчаньем, в зал вошла администратор. В руках она держала кружку с чаем. Ларе стало противно от того, как люди работают.
– Слушай, а краска у нас шатеновая где лежит? В этом ведь ящике? – Ларина мучительница кивнула на ящик, откуда доставала краску.
– Да ты что, первый день, что ли? А, ну да, первый день… Здесь у нас эти, рыжие да красные, еще голубой, синий цвет, ну и всякий такой, кислотный. А ты какой взяла? Этот… Так это же на списание сложили, просрочено давно…
Из глаз Лары хлынули слезы. Вот это покрасилась! Мало того, что в непонятный серо-буро-малиновый цвет, так еще и просроченной краской. Похоже, теперь и парикма*censored*ша поняла всю серьезность ситуации. Зажав ладонью рот, она только и прошептала:
– Да ты что… Ну ничего, еще не успела схватиться! Пойдем быстрее смывать!
Лара помчалась в сторону раковины. Парикма*censored*ша усердно терла ее волосы, несколько раз нанесла какой-то шампунь, затем бальзам. Лара смотрела, как по раковине течет ярко-розовая вода, и с содроганием подумала, что теперь вряд ли сможет смотреть на собственное отражение. Наконец мытье головы закончилось. Лариса разогнулась, мельком взглянула в зеркало и чуть не вскрикнула. Это была не морковка и не свекла, а что-то среднее между ними – скорее сиреневато-розового цвета, но яркое и настолько взрывное, что аж в глазах рябило.
– Ничего, ничего, сейчас высушим, и будет другой цвет, – утешала ее парикма*censored*ша. – Оно, когда мокрое, ярче кажется…
Но садиться вновь в кресло и отдаваться во власть этой жуткой тетке Лара уже не согласилась. Естественно, ни о какой оплате тут и речь не шла. Девушка накинула на голову капюшон, затянула его так, чтобы ни один волос не вылез наружу, и помчалась домой. Она прибежала в квартиру в таком состоянии, что не могла выговорить ни слова. Впрочем, и говорить ничего не потребовалось.
– Это кто тебя так? – воскликнула Варя, которая, оказывается, уже была дома. Она внимательно рассмотрела Ларины разноцветные пряди. – Знаешь, цвет такой, не могу передать. Цветок такой есть, ядовитый. Его издалека видно…
– Спасибо, успокоила, – отрезала Лара. – А ты почему так рано? Могла бы и сказать, что пораньше освободишься… – Ей захотелось хоть на ком-то сорвать свою злость.
– Так праздник же! Пораньше отпустили! А заранее об этом я и не знала… – Варя снова потрогала Ларисины волосы. – Не волнуйся, что-нибудь придумаем. Знаешь что, можно попробовать в рыжий покраситься?
– Нет, рыжего мне сегодня достаточно! – поспешно затрясла головой Лариса.
– Тогда давай сначала осветлим. А потом решим, что делать. – Подруга полезла в комод и вынула коробку блондинистой краски. – Вот тут наверняка гидроперит есть… Садись и успокойся! Все хорошо будет!
Лара задумчиво подошла к зеркалу, отвернулась. Луч солнца, пробившись сквозь занавеску, скользнул по ее лицу. Какая сегодня хорошая погода, а на душе так погано! Теперь Кирилл на нее даже не посмотрит. Чуть не плача, она села на стул.
– С богом!
Она проснулась на диване. Мокрые волосы завернуты в полотенце, за окном темень. Это как же так? Ведь недавно солнце в глаза било! Недавно – это когда она краситься начала. Потом Варя сказала, что надо смыть, а затем… затем Лариса ничего не помнит. Надо же, какие эти краски интересные – каждый раз после покраски она засыпает. Лара пошевелила ногой. Затем потихоньку сползла с дивана.
– Ты уже встала? – спросила Варя, которая, оказывается, была в комнате и, сидя в кресле, что-то строчила в ноутбуке.
– Ага. И как это я вырубилась?
– А ты от таких стрессов на ногах и так едва стояла, – заметила подруга. – Сама же рассказала: и про Кирилла своего, и про американца, потом про парикма*censored*скую. Я вообще удивляюсь, что у тебя хватило сил краситься…
– Ты чего там делаешь? – Лара потянулась, улыбнулась, чувствуя, как по телу растекается приятное и почему-то радостное тепло.
– Да ничего! Маме письмо пишу! Надо хотя бы на пару деньков к ней съездить. Давно не проведывала…
– А я свою уже сто лет не видела. Надо бы тоже… – Лариса вприпрыжку добежала до зеркала, скинула полотенце с головы и ахнула.
Такой цвет волос она не ожидала увидеть. Тот кошмар, который был совсем недавно, исчез, будто его и не было. Теперь по плечам рассыпалось золото – блестящее, волшебное, успокаивающее. Мягкий розовый оттенок, чуть персиковый – скорее всего, от той ржавчины, что была до этого, – совсем не раздражал, только сделал цвет еще эксклюзивнее.
– Они… как брызги шампанского, – не сводя глаз со своей шевелюры, прошептала Лара и засмеялась. Ей захотелось танцевать, веселиться, болтать без умолку, петь. Подбежав к креслу, она схватила Варю за руку, пританцовывая, потянула на себя.
– Да подожди ты, – хихикнула в ответ подруга и отодвинула в сторону ноутбук.
Обе они закружились по комнате. Разметались волосы, черные и пшенично-розовые, иногда смешиваясь, иногда разлетаясь в стороны стремительными стрелами.
– Я тебя обожаю! – воскликнула Лара. – И жизнь – она прекрасна, ведь правда?
– Еще как! – отозвалась подруга.
Веселье потихоньку погасло. Лара снова подошла к зеркалу.
– Здравствуйте! Я – Шерон Стоун! Йес! – покривлялась она, а затем добавила: – Просто поразительно, как краска может изменить человека. Знаешь, я раньше никогда себя не любила, а сейчас понимаю, что-то все же есть во мне…
– Понимаешь? Да ты взгляда от себя оторвать не можешь, Шерон Стоун! – засмеялась подруга, которая снова присела за компьютер. – Кстати, тут твой Пашка приходил… Он…
– Ой! Не хочу ничего о Пашке слышать. Дай мне порадоваться своей прическе, – скривилась Лара, словно маленькая. Тут, будто нарочно уводя ее от разговора, раздался телефонный звонок. Лариса зачем-то взвизгнула и побежала к сотовому.
– Сумасшедшая! – покачала головой Варя, но Лара ее не слушала.
Голос в трубке поначалу показался чужим (да и номер на панели высветился неизвестный), но с первого же слова Лара догадалась – американец. Впрочем, он на всякий случай представился:
– Это Джек, которий вас чуть не задавил. Я хотель искупить свой вину и пригласить поужинать завтра. Ви как?
– Нет, завтра я не могу, – проговорила Лара, вспомнив, что запланировала написать несколько текстов для передачи, но тут же передумала: не слишком ли много она работает? Кажется, последние два месяца только этой работой и жила – и день и ночь! Хватит! Нет уж, надо отдыхать!
Девушка улыбнулась своему отражению и проворковала в трубку:
– Знаете, а я передумала. Давайте встретимся! Заезжайте за мной завтра в шесть. Да, у того же подъезда.
Лара положила трубку, загадочно закусила губу. Подошла к подруге, пощелкала языком, привлекая Варино внимание. Подействовало: та оторвалась от ноутбука, с любопытством поглядела на Ларису.
– И кто это был?
– Угадай!
– Пашка? Кирилл?
– Нет-нет-нет! Не угадаешь! Это тот самый американец! Он меня пригласил в ресторан!
– И на фига он тебе сдался? – нахмурилась Варя и снова уткнулась в компьютер. – Человек тебя чуть жизни не лишил, а ты с ним в ресторан идешь.
Такое отношение очень задело Лару.
– Как это на фига? Как ты можешь так говорить? – воскликнула она. – У подруги, можно сказать, тут личная жизнь налаживается! Что, мне все время по Кириллу страдать? Видишь, не нужна я ему! А тут мужчина такой интересный, респектабельный, иностранец. Мир поглядел, себя показал… Да что