Он так и не успел снять немецкой формы. Сверху кто-то набросил на плечи серую солдатскую шинель, но в кабинете командующего фронтом было жарко. Тогда он сбросил шинель и сидел среди советских военачальников в мундире обер-лейтенанта немецких танковых войск.
Август Гайлитис долго рассказывал об обстановке в Кенигсберге, подробно описал систему оборонительных сооружений, передал сведения, собранные Янусом, и все, что сообщил ему для Центра Слесарь.
Собственно говоря, это было не совсем обычно, слушать разведчика, вернувшегося из вражеского тыла, сразу на военном совете. Как правило, его слушают свои начальники. Если надо, перепроверяют данные, уточняют, дополняют, а потом готовят специальную сводку и подают ее по команде.
Но сейчас это правило было нарушено, и Август Гайлитис не успел даже снять немецкого мундира. Он рассказывал, и где-то в углу стенографистка бойко бегала карандашом по бумаге. Генералы слушали молча. Они хотели его глазами, изнутри, увидеть осажденный город.
После совещания в штабе Гайлитис сказал Алексею Николаевичу Климову:
— Янус передал через Слесаря, что наши подозрения в отношении будущей попытки фашистов хлопнуть дверью перед уходом основательны. Он еще не до конца проник в суть их замысла, но обещает сделать это в ближайшем будущем и решить проблему собственными силами.
Чертыхаясь и проклиная все на свете, и в первую очередь оберштурмбанфюрера Вильгельма Хорста, пробирался Гельмут фон Дитрих через разрушенный город к дому старого Йозефа Брандта.
Население и солдаты уже не успевали расчищать улицы, и движение на автомашинах было возможно лишь на отдельных, изолированных друг от друга участках Кенигсберга.
Оберштурмфюрер Гельмут фон Дитрих сумел добраться до Главного вокзала и теперь шел в Понарт пешком.
Вильгельм Хорст в это время руководил установкой секретной двери на объекте «К».
Эту задачу выполняла группа военнопленных. Всех их по окончании работы ждала немедленная ликвидация.
Август Гайлитис в это время мылся в бане, кряхтя от удовольствия, хлеща себя по бокам березовым веником.
Подпольщик Климов писал донесение в Центр.
Майор Баденхуб, у которого осталось только три танка, сидел в блиндаже и мрачно сопел над стаканом шнапса.
Актриса Ирма, подруга майора фон Шлидена, спала после двойной дозы веронала.
Генерал Отто фон Ляш сидел над картой оборонительных сооружений Кенигсберга и чиркал по ней синим карандашом.
Барон фон Гольбах хлебал из солдатского котелка русские щи.
Эрнст Вагнер, ломая карандаш, составлял новое воззвание к населению города.
Бакалейщик Вольфганг Фишер заправлял бензином свой «опель-кадет».
Сержант Изет Гаджиев строгал палочку трофейным тесаком.
Майор Вернер фон Шлиден находился в это время в районе морского порта. Что он там делал, установлено не было…
В дни Великой Отечественной войны были произнесены исторические слова:
«Гитлеры приходят и уходят, а народ немецкий остается…»
Что ж, это воистину так.
Глава восьмаяЧеловек в офицерской накидке
Пустеют арсеналы. — Ожидание. — «Руки вверх!» — Изумление перед смертью. — «Мне нужна ваша помощь, Мюллер». — Труп в развалинах. — Гибель Слесаря. — От Советского Информбюро. — Красноармеец Бордунов — Герой Советского Союза.
В последние дни у майора Вернера фон Шлидена, исполняющего обязанности начальника отдела вооружения Восточнопрусского военного округа, не было ни минуты свободного времени.
Его отдел занимался распределением оружия и боеприпасов, хранящихся на многочисленных складах и арсеналах Кенигсберга, между частями гарнизона и батальонами фольксштурма.
Командование распорядилось раздать все военные запасы, обеспечить форты двойным и тройным боекомплектом. «Пусть снаряды взрываются, а автоматы стреляют», — сказал генерал от инфантерии Отто фон Ляш.
Эта работа требовала большого напряжения. Немецкая аккуратность и педантичность заставляли работников отдела даже в такое, предштурмовое, время вести строжайший документальный учет распределяемого оружия и боеприпасов.
Майор мотался по городу, следя за тем, как опорожняются арсеналы, контролировал, где и какие части получают то, что было выделено им штабом.
Однажды, когда Янус был в арсенале неподалеку от форта «Король Фридрих-Вильгельм III», в Кведнау, комендант арсенала передал ему телефонную трубку.
— Да, это я, майор Вернер фон Шлиден, — сказал Вернер невидимому собеседнику.
Потом он плотно прижал трубку к уху, молча слушал, сказал «хорошо» и положил трубку на рычаг.
— Продолжайте без меня, обер-лейтенант, — сказал он коменданту и направился к выходу.
Курта Мюллера не было часа полтора. Йозеф Брандт беспокойно поглядывал на часы, ему было страшно оставаться одному в пустой квартире, он стал жалеть, что рассказал обо всем двоюродному брату, и снова беспокойно смотрел на часы.
Потом старик поднялся, помедлил с минуту, решительно шагнул к двери и спустился по лестнице вниз в свою квартиру.
Едва он успел раздеться, как дверь отворилась и вошел Курт Мюллер.
— Быстро, — сказал он, — собирайся, Йозеф. Зачем ты пришел сюда? Тебе надо уходить. Быстро уходить, понимаешь?
Брандт заметался по комнате, хватая вещи.
— Что ты делаешь? Старый черт! Брось все! Одевайся и пошли. Оставь свои тряпки здесь…
Брандт выпустил из рук костюм, который он уже вынул из шкафа, и, увлекаемый Куртом, вышел в прихожую, где висела его куртка.
Но уйти им не удалось.
Входная дверь распахнулась. В прихожую буквально вломился высокий офицер-эсэсовец, тот самый, что приезжал за Брандтом на черной машине.
Он выхватил пистолет.
— Руки вверх! Назад, в комнату!
Старики подняли руки.
— Повернуться! Марш!
Оберштурмфюрер Гельмут фон Дитрих стволом пистолета толкнул Мюллера в спину.
«Черт возьми, придется стрелять обоих», — подумал он, входя вслед за братьями в комнату.
— Не успели, — не опуская руки, шепнул Мюллер Йозефу Брандту. — Прощай, брат…
— Молчать! — рявкнул оберштурмфюрер.
Он поднял пистолет, намереваясь выстрелить Брандту в затылок, но услышал шаги в прихожей, прыгнул в сторону и встал так, чтобы держать под прицелом и дверь, и братьев.
В комнату быстро вошел человек в офицерской накидке. Увидев его, Гельмут изумленно поднял брови, рука с пистолетом опустилась вниз. Он открыл рот, но произнести не успел ни слова.
Оберштурмфюрер так и умер изумленным и с открытым ртом.
Стоявшие лицом к стене Курт Мюллер и Йозеф Брандт услыхали выстрелы и решили, что, наверное, уже умерли, но смерть почему-то не приходила.
Потом они услышали голос, другой голос:
— Надо его убрать. Помогите.
Они повернулись и увидели второго офицера, который засовывал пистолет в кобуру, и труп эсэсовца, который пришел в этот дом первым.
— Кто из вас Йозеф Брандт?
— Это я, — выступил вперед старый механик.
— Ваши документы.
Офицер взял в руки, посмотрел и засунул в карман.
— Выходите из дома и идите по направлению к соседней площади. Там будет ждать вас «опель-кадет». Подойдите к водителю машины и назовите свое имя. Он доставит вас в безопасное место. Поторопитесь.
Йозеф Брандт пожал руку Мюллеру, покосился на труп оберштурмфюрера и вышел.
— Вы Курт Мюллер? — спросил человек в офицерской накидке. — Останьтесь. Мне нужна ваша помощь.
Ночью Кенигсберг усиленно бомбила советская авиация.
Утром оберштурмбанфюреру Вильгельму Хорсту доложили, что в районе Понарта обнаружен труп оберштурмфюрера Гельмута фон Дитриха. Судя по всему, оберштурмфюрер погиб от разрыва бомбы.
Хорст выехал на место происшествия, по дороге бросил машину, в сопровождении автоматчиков добрался до места пешком по тому же маршруту, где накануне шел его помощник.
Труп Гельмута лежал там же, где его обнаружили. Хорст откинул покрывало, долго смотрел в почерневшее лицо оберштурмфюрера, отвернулся и принял от стоявшего рядом гауптмана пакет с бумагами покойного.
Среди документов оберштурмфюрера Вильгельм Хорст обнаружил удостоверение на имя рядового батальона фольксштурма Йозефа Брандта. Хорст внимательно посмотрел удостоверение, сунул обратно в пакет с документами и положил его в карман шинели.
— Он выполнил свой долг, этот доблестный воин фюрера, — громко сказал оберштурмбанфюрер и осторожно закрыл покрывалом черное лицо Гельмута фон Дитриха.
Юркий «опель-кадет» нырнул в узкий переулок, заехал на тротуар, обогнул обломки упавшей стены и остановился у подъезда уцелевшего дома.
Дверца машины открылась, и сидевший рядом с водителем пожилой человек торопливо вошел в подъезд.
«Опель-кадет» развернулся, снова его колеса въехали на тротуар. Виляя из стороны в сторону, машина медленно приближалась к центру города. Несколько раз водителя останавливали эсэсовские патрули, но пропуск, подписанный самим обергруппенфюрером СС Гансом-Иоганном Беме, открывал «опель-кадету» дорогу.
Если бы кто-нибудь следил за маршрутом этой машины, то увидел бы, как на Генераллиманштрассе она остановилась. На переднее сиденье сел человек в офицерской накидке. Водитель передал ему клочок бумаги, на котором значились какие-то цифры. Офицер внимательно просмотрел бумагу, отвел в сторону глаза, снова глянул на листок. Чиркнул зажигалкой и поджег бумагу. Пепел упал на пол машины. Она двигалась теперь по Моцартштрассе.
Здесь майор Вернер фон Шлиден, а это был он, вылез из машины, а «опель-кадет» через некоторое время мчался теперь вдоль берега реки Прегель в сторону Иудиттена.
До поворота направо оставалось несколько десятков метров. Но где-то уже решилась судьба водителя «опель-кадета». Тяжелый снаряд покинул ствол крупнокалиберного орудия и, ввинчиваясь в воздух, со страшной скоростью сокращал расстояние и время, оставленное водителю для этого мира.