митировать реальность. А она так устала притворяться.
Но что ей оставалось делать? Ничего другого она не умела, даже печатать на машинке или стенографировать. Значит, у нее нет иного выхода, как продолжать быть актрисой. Во всяком случае, в ближайшем будущем. Она подумала о Пизе и фильме «Первый день осени». Какие бы внутренние изменения ни происходили в ней, сейчас для нее главное — как можно скорее уехать из Лондона.
Она вышла на остановке Сент-Джонс-Вуд и медленно побрела домой. Было уже за полдень, когда, повернув на свою улицу, она внезапно остановилась как вкопанная.
Рядом с ее домом стоял сверкающий спортивный «ягуар» Кайла. Ее сердце лихорадочно забилось и затем ухнуло камнем куда-то вниз. Дженни не было дома. Утром она ушла по магазинам и должна была вернуться ближе к вечеру.
В автомобиле, откинувшись на спинку сиденья, сидел Кайл. Его глаза были закрыты, и Софи в какой-то момент подумала с облегчением, что он спит. Но когда она попыталась незаметно проскользнуть мимо его машины, до нее донесся его низкий голос.
— Торопитесь?
— Я боялась разбудить вас, — вздохнула она, медленно поворачиваясь к нему лицом.
— Я не спал. — Кайл вышел из машины. В черной рубашке и черных джинсах, плотно облегающих его бедра, он больше чем всегда походил на хищную пантеру. Его гибкая талия была охвачена кожаным ковбойским ремнем с тяжелой, начищенной до блеска медной пряжкой. Он улыбнулся, глядя на нее изумрудно-зелеными глазами в обрамлении густых темных ресниц.
— Где же ваша прелестная кузина?
— Пошла по магазинам, — коротко сказала Софи. — Скорее всего, накупить себе модных платьев, чтобы вы могли повести ее в модные места и вскружить ее взбалмошную головку.
— Прекрасно. Именно это мне и хотелось услышать. — Улыбка растворилась в усмешке, заставив ее пульс забиться в беспорядочно-учащенном ритме.
Господи, подумала Софи, глядя на него с вымученным вызовом на лице, из всех подверженных идиотским эмоциям женщин она, должно быть, самая глупая. Почему одно его присутствие делает из нее какое-то жалкое, не умеющее совладать со своими нервами существо? Ведь она прекрасно знает, что он из себя представляет.
— Мы так и будем стоять здесь весь день? — спросил он, насмешливо глядя на нее. — Могли бы предложить мне бокал вина.
Софи молча провела его к себе в квартиру.
— Чем же вы были заняты все это утро, моя маленькая актриса? — спросил он ее на кухне.
— Встречалась со своим агентом, — коротко ответила она.
— Он нашел для вас какую-нибудь работу?
— В общем, да, — с удовлетворением заметила она, открывая штопором бутылку. — Я буду сниматься у Лучани.
Он, прищурившись, взглянул на нее.
— Я слышал, что этот парень предлагает мизерную оплату, на которую можно едва свести концы с концами.
Софи бросила на него сердитый взгляд.
— Как видно, вы в курсе всех моих дел.
— До меня доходят слухи, — сказал он. — Когда начнутся съемки?
— В следующем месяце. — На ней, как и на нем, был джинсовый костюм, поверх которого она набросила замшевую куртку. Софи протянула Кайлу бокал с вином, сняла куртку и прошла в гостиную, чтобы повесить ее на старинную вешалку из мореного дуба. Кайл перестал улыбаться и наблюдал за ней с пристальным вниманием.
— Как это в следующем месяце?
— В следующем месяце — значит в следующем месяце. В середине сентября, если точнее. Через пару недель я лечу в Пизу. — Она уловила гневную искру, подобно летней молнии промелькнувшую в его глазах. — А в чем дело? — спокойно спросила она. — Вы раздосадованы, что ваша добыча может ускользнуть от вас? Не волнуйтесь, у вас есть еще целых две недели, чтобы поиздеваться надо мной.
— Я бы не хотел, чтобы вы так скоро уехали. — Он подошел к ней, недовольно нахмурившись. — Сколько времени вы будете отсутствовать? — грубо спросил он.
— Лучани рассчитывает примерно на два месяца.
Кайл впился в нее угрюмым взглядом — Я буду ждать вашего возвращения, — угрожающе произнес он.
Софи насмешливо посмотрела на него, инстинктивно почувствовав внезапное преимущество в этой смертельной схватке двух самолюбии.
— В самом деле? Но ведь я могу и не вернуться. Говорят, актер на главную роль — потрясающий парень.
— Луиджи Канотта?
— Гм-м. — Софи сложила руки на своей соблазнительной груди и вызывающе вздернула подбородок. — Он очень красив, — весело сказала она. — И я с нетерпением жду встречи с ним.
— Черт бы вас побрал! — В его голосе звучала неподдельная ярость.
Она почувствовала свое превосходство и решила использовать его до конца.
— Раз вы так хорошо осведомлены об этом фильме, вы должны знать, о чем он. — Он покачал головой, и по ее губам пробежала мимолетная улыбка. — Как, вы не знаете? Это очень трогательная история любви. Весьма страстной любви. В первых эпизодах я лежу в постели со своим возлюбленным абсолютно голая. Мы только что удовлетворили свою страсть, и он целует мою грудь… Хотите, я возьму сценарий и прочитаю вам соответствующие куски?
Она пошла было за сценарием, когда Кайл, отставив бокал, схватил Софи за руку и резко повернул ее лицом к себе.
— Ах ты, маленькая коварная Иезавель, — прорычал он, глядя на нее пылающими от бешенства глазами. — К черту этот проклятый сценарий!
— В таком случае вы должны поверить мне на слово, — сказала Софи, холодной улыбкой маскируя свое торжество. — Луиджи Канотта как нельзя более подходит для таких сцен. Мне вообще не нужно будет ничего играть — я просто дам волю своим чувствам.
— Да вы в жизни ничего подобного не испытывали, — сказал он с издевкой. — Думаете, Канотте будет интересна такая эмоционально зажатая девственница, как вы?
Она резко выдернула руку.
— Кажется, вы назвали меня Иезавель? — спросила она с невыносимым для него самообладанием. — Вы сами себе противоречите, Кайл.
— Отнюдь нет. Вы действительно представляете собой неправдоподобную комбинацию коварства и невинности. Ваша кузина подтвердила эту истину. — В его глазах читалась язвительная усмешка. — Она сказала, что в вашей жизни не было еще ни одного мужчины. Вы и в самом деле невинная девственница!
— Ну что ж, возможно, в Италии все изменится, — побледнев, отпарировала Софи.
— Вот как? Понимаю, — ехидно улыбнулся он. — Вы собираетесь отдать свою девственность Луиджи Канотте, так сказать, перед священным алтарем киноискусства? Я знаю, что Франко Лучани большой любитель эпатажа. Может быть, вам удастся уговорить его увековечить этот чудный момент на пленке?
Ее свободная рука сама собой взметнулась вверх и влепила ему звучную пощечину. Кайл поймал ее руку и потянул к своим губам, стараясь вывернуть ее так, чтобы можно было поцеловать раскрытую ладонь — Таким образом, — продолжал он, глядя на нее горящими как у кота глазами, — мы все сможем разделить бессмертный миг превращения гадкой, испорченной девчонки в гадкую, испорченную женщину.
— Перестаньте! — В ярости Софи попыталась снова ударить его, и ей это почти удалось. Кайлу пришлось заломить ей руки за спину, чтобы остановить ее.
— Вы весьма опасны, — негромко сказал он, смотря на нее сверху вниз блестящими глазами. — Хотите узнать кое-что? Может, вы и не так хороши, как ваша кузина, зато с вами намного интереснее, чем с ней.
— Пустите меня, — тяжело дыша, потребовала она.
— По правде говоря, — медленно сказал он, — Дженни наводит на меня смертную скуку. Чего не скажешь о вас.
— Ну конечно. Вам ничего не стоит сделать мне больно, и это вам очень нравится! — Софи метнула на него горящий гневом взгляд. — Вы обвиняете меня в тщеславии. Какое самомнение! Только человек с непомерно раздутым тщеславием мог бы придумать такую отвратительную игру, в какую вы играете со мной. Какое мне, в конце концов, дело до того, спите вы с Дженни или нет?
— Действительно, — сыронизировал Кайл. — Какое мне дело до Дженни, если именно вас я хочу наказать? — Он крепко, как любовник, прижимал ее к себе, и его железные объятия не давали ей возможности освободить заломленные за спину руки. — Итак, вы и в самом деле невинны, — сказал он с хрипловатым смешком, пристально глядя в ее лицо потемневшими глазами. — Это меняет мое представление о вас, дорогая моя Софи. Теперь у меня есть значительно более удобный способ расквитаться с вами.
— Что вы имеете в виду? — гневно вспыхнула Софи.
— Вы ведь хорошо понимаете, что в вашем возрасте невинность равносильна отклонению от нормы? — мягко спросил он. Говоря с ней, он с неумолимой настойчивостью подталкивал ее к спальне. — Вам двадцать три, и вы достаточно привлекательны, чтобы вызвать желание у любого мужчины. Наверное, вы очень высоко цените свою девственность, иначе не пытались бы ее сохранить до сих пор. На что же вы собираетесь ее обменять? На обручальное кольцо?
— Отпустите меня! — задохнулась она, тщетно пытаясь вырваться из крепко державших ее рук. — Вы делаете мне больно, садист!..
— Люди, живущие в стеклянном доме, не должны бросаться камнями в других, — сказал он, не обращая внимания на ее протесты. — Вы, видно, не играете в покер, любовь моя. В этой игре никто никогда не выкладывает на стол самую ценную карту. Это исключено.
Он втолкнул ее в спальню, ногой прихлопнул за собой дверь и, повернув в двери ключ, положил его в карман.
— Кайл, ради Бога, — Прошептала она, теперь уже испугавшись не на шутку. — Что вы делаете?
— То, что должен был сделать давным-давно, — ответил он. — То, чего вы в глубине души давно хотите. — Он безжалостно улыбнулся. — Я собираюсь отнять у вас ваше самое ценное достояние, милая Софи. Я хочу сделать вас женщиной.
— Нет!
— На самом деле вы хотите сказать «да», — мягко промурлыкал он в ответ. — Неужели вам не интересно узнать, что это такое? Разве вам иногда не хотелось познать радость любви с настоящим мужчиной? — Он подошел и протянул руки, чтобы обнять ее за талию. — С мужчиной, который знает, как доставить удовольствие женщине в постели?