Это было свежее прекрасное утро, приправленное ранним бодрящим морозцем. Ветер, дующий со стороны квартала Сэдлригс, подгонял ее в спину, когда она шла к станции. В этот яркий день, очутившись после грязной конторы на свежем воздухе, Люси вдруг почувствовала в себе отвагу. Будь что будет! Вокруг кипела городская жизнь, царил неумолкающий шум оживленных улиц – храп лошадей, тянущих караваны повозок, грохот и звон ярких трамваев, быстрый перестук колес двуколок. Люси бессознательно впитывала всю эту энергию движения. Звуки города быстро разносились в вибрирующем воздухе, и в общем потоке доминировал низкий настойчивый гул – то гудели баржи на близкой реке, им вторили свистки паровозов, крики разносчика с ручной тележкой.
Люси пересекла дорогу и оказалась на Янг-стрит. На многолюдных тротуарах было не протолкнуться, на мостовую страшно ступить из-за плотного движения транспорта. Она направилась к зданию вокзала Куин-стрит, прошла под стеклянной крышей верхней станции, дающей сумрачное, как бы подводное, освещение, затем спустилась на нижнюю платформу, где адский дым паровозов обволакивал влажные сводчатые арки.
Там она села на поезд до Линтона и вновь под перестук колес преисполнилась решимости и стремления выполнить задуманное. Снова у нее мелькнула мысль: «Я должна забыть прошлое. У меня есть Питер – и будущее».
Прибыв на место назначения, она глубоко вздохнула и твердым шагом вышла на привокзальную площадь Линтона. Это был деловой город. Кругом стоял лязг тысяч молотков – бесконечное «тук-тук» клепальщиков, грохот инструментов путевых рабочих… На фоне неба вырисовывались остовы наполовину построенных кораблей, на них копошились человеческие фигурки, каждая не больше муравья. Гигантские подъемные краны вытягивали непомерной длины стрелы, с которых свисали цепи толщиной с человеческое бедро. Через дорогу от ворот верфи пыхтел приземистый локомотив, оставляя за собой рваный шлейф пара. Под его колесами сотрясалась земля. Люси была тоже потрясена. Замес из стали и железа, рев пара, скрип лебедки – Люси ощущала мощь всего этого. Воздух словно звенел от целеустремленности, и у Люси в жизни тоже была достойная цель – не просто бартер какого-то злосчастного маргарина, а, помимо этого, жизненно важные, серьезные вещи.
На углу Хай-стрит и узкого переулка, выходящего к верфи, она нашла первое место посещения – булочную с маленьким окном, засиженным мухами, за которым виднелись ряды буханок и полукруглые стеклянные витрины для выпечки. Одна витрина была пуста, в другой лежало несколько маслянистых булочек, а над окном висела вывеска: «Данл. Харботл и племянник». Она никогда не забудет ни это имя, ни этот момент. Пока она разглядывала через тусклое стекло фигуру мужчины в фартуке, стоящего за прилавком, имя Харботл оттеснило все прочие имена на второй план. В ее глазах этот человек вырос до небес. Он задумчиво стоял на одной ноге, почесывая второй ногой в башмаке обсыпанную мукой штанину. Голыми по локоть руками, на которых засохло тесто, он опирался о прилавок, откинувшись назад и вытянув тонкую шею. Своей застывшей позой он весьма напоминал аиста. Племянник или сам Данл.? Это не имело значения. Признав в нем свою скорую жертву, она решительно вошла в лавку.
– Доброе утро, мистер Харботл! – воскликнула она. – Я от Леннокса. – Она держалась твердо, напористо, даже бескомпромиссно. – У вас сегодня есть для меня заказ? – дерзко спросила она.
Тень ненавязчивого Эндрюса! Куда, о-о, куда подевался его совет о том, что она должна незаметно проскользнуть в лавку и начать с лукавого разговора о погоде?
– Заказ? – переспросил Харботл.
Замурованный в своей полуподвальной пекарне с четырех часов утра и теперь дремлющий в лавке, пока дочь завтракала наверху, он с удивлением воззрился на Люси, словно не веря ушам и глазам.
Она открыла свой блокнот.
– В дальнейшем именно я буду вас навещать, – с наигранной уверенностью заявила она. – Понимаете, я теперь работаю на месте своего мужа.
Он продолжал глазеть на нее. Потом наконец на его обсыпанном мукой лице мелькнул проблеск понимания.
– Понимаю! Понимаю! – воскликнул он. – Тот молодой парень! Вот, значит, как, вы получили его работу. Ну и ну! Чудны́е времена настали, если ко мне в лавку приходит женщина и запросто спрашивает про заказы!
Люси взяла карандаш и взглянула на булочника.
– Имейте в виду, мне кое-что понадобится, – осторожно сказал он. – У меня нет предрассудков. Я могу найти применение товарам от Леннокса.
Она с готовностью поднесла карандаш к бумаге.
– Да-да, можете прислать мне бочонок образцового продукта.
Люси быстро записала – Эндрюс объяснил ей, что значит «образец». Последовала пауза.
– Не желаете заменитель масла? – предложила она. – Можем продать по четырнадцать за три.
Позднее она похвалила себя за столь мастерский ход – эта фраза показала ее глубокое знание тонкостей бизнеса.
– Что ж, если вы об этом… – протянул Харботл, – можете прислать мне полбочонка маргарина – пока хватит.
Когда она делала последнюю запись, у нее чуть дрожали пальцы. И лишь закончив, она улыбнулась и оживленно поблагодарила его.
Когда Люси выходила, булочник с глуповатым видом посмотрел ей вслед. «Ишь ты! – подумал он. – Где это видано?»
На улице она остановилась. Да, она попросила этот заказ и получила его. Сердце радостно билось в груди, хотя внешне она была спокойна. Это начало – и начало успешное! Она знала, что справится. Встреча с этим мелким и жалким лавочником убедила Люси: жизнь еще способна подарить ей восторг триумфа. Она ликовала, но взяла себя в руки и старалась ничем не выдать своего возбуждения, когда шла по следующему адресу.
Люси неутомимо летала по городу. Не всегда она находила в пустой лавке человека, готового ее выслушать. Иногда ждала целую вечность, пока из подвалов не являлись хозяева-булочники – порой нетерпеливые, порой дотошные. В больших магазинах ей приходилось сталкиваться с самонадеянными молодыми леди. Она не каждый раз задавала прямые вопросы, случались и отказы, тем не менее начало дня оказалось весьма благоприятным – это было почти знамение. Она обрела уверенность в себе, и список заказов постепенно пополнялся. В каком-то смысле этого можно было ожидать – ведь Люси отличалась трезвым умом, да и фирма Леннокса имела хорошую репутацию. Их продукция, как выразился однажды Фрэнк, продавала себя сама.
Люси завершила последний визит и достала из лакированного пояса свои часы. «Боже правый, – подумала она, – уже три часа!» Она была настолько поглощена работой, что совершенно позабыла про еду. Но сейчас, в упоении победой, Люси вдруг ощутила сильный голод. Осмотревшись по сторонам, она обнаружила небольшую закусочную напротив ворот верфи. Место было непритязательное, пустующее в тот час, – правда, судя по влажным кругам и крошкам на столах, посетители ушли совсем недавно. Люси села и заказала сэндвич и стакан молока. Как это было вкусно! Она с наслаждением выпила молоко до капли.
В тишину помещения закусочной ворвался перестук далеких молотков, которые попеременно выводили «тук-тук-тук» и «дзинь-дзинь-дзинь». На сером потолке сидело несколько сонных мух, которых вовсе не тревожил шум. Не тревожил он и Люси. Она сразу свыклась с этим шумом, почти сжилась с ним, воспринимая его как символ своей новой активной жизни.
Позже, когда она пронеслась по кварталу Сэдлригс и бодро поднялась по лестнице в контору, ее настроение изменилось – она стала спокойной, даже холодной.
Когда она вошла туда почти с демонстративной точностью, наступила тишина. Люси не произнесла ни слова – ведь утром ее здесь унизили. Исполненная сознания собственной значимости, она ждала извинений.
– Ну что, – наконец сказал Леннокс, как-то странно глядя на нее, – как все прошло?
Она молча подала ему блокнот, и он так же молча взял его. Когда Леннокс быстро пробежал глазами записи с ее заказами, настал драматический момент. Эндрюс и Фрейм завороженно наблюдали. Наконец Леннокс положил блокнот.
– Неплохо, – пробурчал он изменившимся голосом. Потом потер руки и, выставив вперед бороду, показал в лукавой улыбке желтоватые зубы. – Совсем неплохо для начала.
Для начала, право! Люси знала, что справилась хорошо, и было очевидно, что он это понимает.
Леннокс вновь потянулся за блокнотом.
– Для лавок нужен товар высшего качества? – спросил он.
– Да, высшего качества, по восемнадцать шиллингов за бочонок, – вполне профессионально ответила она.
Он вновь улыбнулся, почувствовав расположение к ней. Разумеется, он всегда это знал! Весьма добросовестная маленькая женщина – уж он-то, Леннокс, всегда справедливо судит о людях. Разумеется, разумеется!
– Да. Вы хорошо поработали, – пробормотал он и, повернувшись, тихо насвистывая, направился во вторую комнату.
Люси посмотрела на присутствующих, поймав дружелюбную улыбку Дугала.
– Вы можете составлять здесь свои счета, – указывая на свой стол, объявил он.
Он определенно зачислил ее в фирму.
Глава 5
Она вернулась домой после шести, с невольным удовлетворением окинув взглядом дверь своего дома. В каком-то смысле этот успех принес Люси большое облегчение, ибо она вдруг осознала ограниченность своего поля деятельности, испугавшись при мысли о том, что бы сталось с нею, не подвернись счастливая возможность работы по найму. За порогом на полу лежало письмо. Она наклонилась, чтобы поднять его, и, не глядя на адрес, сразу подумала: «От Питера». На губах ее невольно затрепетала улыбка.
Это было от Питера, но не письмо, а простая почтовая открытка, измятая, с загнутыми уголками, – открытка, которую писали впопыхах и носили в кармане, чтобы тайно отправить. Люси прочла: «Забери меня отсюда поскорее». Никакой подписи, никакого обращения, только клякса – возможно, от слез – и эти четыре ужасающих слова: «Забери меня отсюда поскорее».
Оцепенев, она повторила их вслух. С минуту постояв на месте, она пошла в гостиную и рухнула в кресло. Что это значит? В голове роились всевозможные догадки. Со смутной тревогой она представляла сына в самых ужасных ситуациях. Ему неуютно в новых условиях или с ним плохо обращаются, обижают? Может быть, его бьют? По сути дела, эта измятая почтовая открытка, зажатая сейчас в ее безвольной руке, своим неожиданным появлением произвела эффект неразорвавшейся бомбы.