».
Я допиваю кофе и ставлю чашку на стол.
– Жаль. А мы с Джин собирались пригласить вас на ужин, чтобы с ней познакомиться.
Ренци встает.
– Может, получится позже, как знать. Пока я не хочу об этом думать. У нас три передачи, которые вот-вот выйдут, плюс шоу. Мне надо думать об этом. Время для размышлений пойдет на пользу нам обоим.
– Да, наверное, ты прав: если принимаешь решения в спешке, то даже не понимаешь, хорошо или плохо ты поступил. – На самом деле в моем положении гораздо больше хаоса, так что не думать об этом, как мне кажется, – оптимальный вариант. – Вчера я был на презентации нового канала «Фокс». Прекрасная вечеринка, отлично организована. Музыка, площадка – все на высшем уровне. Было приглашение и для тебя. Ты там был?
– Нет, мне не хотелось. Вчера вечером я повздорил с Терезой и был не в настроении. Может, с тобой такой случалось: встретишь кого-нибудь с работы, и он говорит тебе что-то такое, от чего ты начинаешь нервничать. Ну и отвечаешь ему на повышенных тонах, не в силах себя сдержать. Со мной такое несколько раз случалось, такой уж у меня характер, и я не хочу повторять эту ошибку.
– Тогда ты поступил правильно. А вот я встретился с директором «Фокса» и его молодой командой. Как мне показалось, отличные ребята. Очень четко работают.
– Да, очень. – Ренци смеется. – Они написали мне мейл, купили у нас «Семью в отпуске» и наметили для покупки еще четыре другие программы. Уж не знаю, что ты им сказал вечера вечером, но ты их убедил.
– Честно говоря, они предложили мне выпить за своим столиком, а потом оттуда я увидел одного моего приятеля, подошел к нему и ушел, даже не попрощавшись с ними.
– Заметно, что такое твое поведение их уязвило. Обычно другие продюсеры услужливы, чтобы чего-то добиться. Вот Пирожок, например, их бы никогда не покинул. А ты их озадачил своим поведением. Они подумали, что ты в них не нуждаешься, что уверен в своей продукции, и что они не такие уж уникальные, раз ты можешь продать свои передачи и другим каналам.
– И они все это подумали?
– Да, где бы ты ни появился – везде создаешь легенду!
– Ну вот, до сих пор я этому почти верил, зато сейчас понял.
– Что?
– Что ты надо мной потешаешься.
– Да ладно, я пошутил. Кстати, Симоне Чивинини вызвали к директору «Рэтэ». Уж и не знаю, чего они от него хотят.
– Скоро узнаем.
– Ну конечно. В любом случае он молодец, он забавный. Да и идея дать в помощь Джури девушку – очень удачная.
– Но, самое главное, он отличный автор. Кстати, вчера вечером там была и эта девушка, Дания…
– Понятно.
Ренци сначала мрачнеет, но потом сразу же старается взять себя в руки, не понимая, что я уже заметил, что с ним творится.
– Да, она была очень любезна, спросила меня, не хочу ли я пройти в приватную зону: она думала, что у меня нет пропуска. А потом она меня спросила, пришел ли ты.
Ренци мне улыбается.
– А вот теперь потешаешься надо мной ты!
– Нет. Клянусь тебе, она меня и вправду об этом спросила.
– Хотелось бы верить.
– Есть вещи, о которых не шутят, я хорошо это знаю.
Он смеется. Потом он как-то пытается с собой справиться, но, в конце концов, сдается.
– С кем она была?
– Я их не знаю, их было несколько.
По сути, я не лгу и на этот раз. Ренци бросает стаканчик из-под кофе в мусорную корзину.
– Ладно, я пошел, мне надо ответить на несколько писем.
– Хорошо, пока.
Я встаю и закрываю дверь. Потом сажусь к компьютеру, начинаю поиск, и вскоре нахожу то, что искал. Тогда я набираю номер и разговариваю с очень вежливой и профессиональной девушкой. Она чрезвычайно терпеливо объясняет мне, что есть у них в наличии, расписывает преимущества, и примерно через час нашего разговора я ее удивляю.
– Хорошо, я ее беру.
– Как, прямо так, заочно? Вы даже не хотите ее посмотреть?
– Конечно, посмотрю. Мы встретимся, и я принесу все, что полагается.
Анджелика (так, как она мне сказала, ее зовут) начинает смеяться.
– Ах, если бы все клиенты были, как вы, – тогда бы это была самая лучшая в мире работа. Она мне очень нравится, я выполняю ее с энтузиазмом.
– Это чувствуется.
– Вот только иногда попадаются люди, которые никак не могут решиться. Они отнимают кучу времени, и дело ничем не заканчивается.
– На этот раз мы закончили по телефону.
– Боюсь, что этот раз войдет в историю…
– Единственное условие – это то, о чем я вам сказал. Самое главное. Она нужна мне немедленно. Не заставляйте меня терять время, иначе я обращусь к другим.
– Я же вам сказала. Думаю, проблем не будет. Дайте я только сделаю один звонок, чтобы окончательно убедиться.
– Спасибо.
Мы заканчиваем разговор, и я снова начинаю рассматривать данные по программе. Я удивлен, как выросла кривая; зрители остаются даже на рекламе, не переключают канал, и это отлично. Если в следующем году передачу возобновят, то мы сможем запросить гораздо больше. Звоню по внутреннему телефону Ренци, и он мне сразу же отвечает.
– Да, слушаю тебя.
– Договор на «Угадай-ку» – на два года?
– Нет.
– От них было предложение?
– Нет.
– Значит, мы можем преуспеть и в этом.
– Да, они хотели сэкономить и не знают, сколько оказалось зрителей. Если программа продолжит идти с тем же рейтингом, запросим вдвое.
– Пожалуй. Мы правильно сделали, что вложились в Симоне Чивинини.
Только я успеваю закончить разговор, как перезванивает Анджелика.
– Ну и что вы мне скажете?
– Отлично. Все, как вы хотите.
– Прекрасно.
Потом она снова дает мне адрес.
– Увидимся через пятнадцать минут.
Я быстро выхожу из офиса, прощаясь со всеми.
– Пока.
Ренци, разговаривая по телефону, пытается понять, куда я иду. Я показываю ему жестом, что еще вернусь. Сажусь на мотоцикл и только на минуту останавливаюсь у магазина, чтобы купить одну вещь, без которой нельзя обойтись, и подъезжаю к Анджелике. Она ждет у дома, номер которого она назвала. На ней черные брюки и белая рубашка, под мышкой – серая папка. У нее черные волосы, постриженные под каре, челка, прямоугольные очки для зрения; она низенькая и толстенькая, но в целом симпатичная. Я слезаю с мотоцикла, беру из сумки конверт, кладу его в шлем и закрываю его.
– А вот и я.
– Добрый день. Я так и думала, что вы приедете на мотоцикле. Вы не из тех, кто готов ждать в очереди.
Я ей улыбаюсь.
– Это точно, меня это страшно раздражает. Я догадался, что вы поняли, какой я, по одному телефонному разговору.
Она смеется.
– Пойдемте, я вам все объясню.
Анджелика – простая и бесхитростная, и это обезоруживает. Она предусмотрела все мои возможные вопросы еще до того, как я мог бы ее о чем-то спросить. Так что я подписываю все, что нужно, и прощаюсь с ней.
– Заходите к нам в офис, я уверена, у нас будет для вас много отличных предложений.
– С удовольствием.
И я остаюсь один, наслаждаясь сюрпризом, который готовлю, а потом посылаю ей сообщение.
115
Она появляется издалека, идет быстро, потом останавливается и оглядывается по сторонам, но меня не видит. Я сижу за столиком, медленно потягиваю пиво. Мне нравится и то, и другое – и она, и пиво. Она отдохнувшая, с легким макияжем, чуть-чуть подкрашенными губами. Она похудела, кажется взрослее, но красивей, и только теперь я по-настоящему это замечаю. Или, может, это потому, что она не отвергла чувства, которые я к ней до сих пор испытываю. Я ее люблю. Нет ничего прекрасней, чем, утопая в любви, быть захваченным неизвестной судьбой и отдаваться желанию того, кого любишь, не задумываясь. Я беру мобильник и посылаю ей сообщение:
«Даже Бог удивляется, какой он тебя создал. Странно, что весь город позволяет тебе вот так ходить… Ты посягаешь на общественный порядок».
Баби его читает и начинает смеяться, качает головой и что-то пишет. Через секунду мне приходит ее ответ:
«Перестань поднимать меня на смех. Ты где?»
«В баре напротив тебя».
Прочитав последнее сообщение, она поворачивается к бару, высматривая меня среди людей, и, наконец, видит. И тогда улыбается так, как улыбается только она – так изумительно красиво, что не остается и следа от всяких мыслей, и меня уже ничего не удерживает. Если человек улыбается тебе так только потому, что он тебя увидел, это все равно что если бы он признался тебе в любви с экрана телевизора в прайм-тайм. Как если бы он написал это на дворце Монтечиторио или выгравировал прямо на солнце. Когда она подходит к столику, я встаю.
– Какая же ты красивая.
– Да ладно, привет, притворщик-поэт.
Мы целуем друг друга в щеки, как приятели, но я испытываю такое желание, что меня словно бьет током. С такой силой, что во всем Риме могло бы наступить короткое замыкание и спалить его быстрее, чем Нерон. Мы садимся, и она начинает смеяться.
– Что это за игра? Ты попросил меня прийти сюда… Тебе повезло, что в Массимо в школе и я свободна.
– Мне повезло.
– Я это знаю. – Она мне улыбается. – Нам обоим повезло, но я же прискакала к тебе сломя голову вовсе не из-за кофе, правда?
Тогда я кладу деньги на стол, встаю, беру ее за руку и веду за собой.
– Пойдем.
Мы молча идем по улице Борго Пио, вдали слышен колокольный звон какой-то церкви.
– Если речь идет о свадьбе, то, думаю, есть проблемка с обеих сторон.
– Да, и я тоже так думаю.
– А что тогда? Ты хочешь прикинуться, что мы с тобой туристы, и вернуться домой, называя друг друга на «вы»?
– Мы это уже делали.
Тогда она наклоняется ко мне и крадет у меня поцелуй.
– Я бы это повторила. С тобой я повторила бы каждый день и никогда бы не устала. – Она касается моей руки. – Ты знаешь, что я тебя очень хочу? Мне еще никогда не случалось такого испытывать. Я никого и никогда так не хотела.
На секунду я закрываю глаза. Меня мучает, что в ее жизни был кто-то другой. Но я не должен об этом думать. Это прошло, закончилось, осталось позади, за порогом нашего счастья. У меня должны найтись на это силы. Я делал до четырехсот отжиманий, клал на лопатки Хука и Сицилийца, которые были гораздо сильнее меня, – и все это только потому, что я не останавливался, потому что я заглядывал в будущее – туда, где они капитулировали. А сейчас я неспособен разбить маленькие, ненужные обломки ее прошлого, разломать их одной моей силой воли? Я должен. Тогда я кое-что вынимаю из кармана. Баби удивлена.