таны; все на нервах и теряют голову даже из-за всякой ерунды. Неуспех показывает человека в истинном свете. Но это, к счастью, не наш случай.
Роберто Манни болтает с красивой молодой брюнеткой. По его манере говорить, по не присущей ему любезности, по его постоянной, никогда не сходящей с лица улыбке заметно, что он плетет сеть, надеясь, что вскоре она превратится в диван или матрац. Девушка тоже улыбается, но она напряжена, словно до сих пор еще не решила, уступить или нет. И тут подходим мы, спасая ее от затруднительного положения.
– Добрый день!
Режиссер оборачивается и сразу же приходит в себя, покидая девушку даже без извинений.
– Какой приятный сюрприз! – Он направляется к нам с изумительным воодушевлением и пожимает мне руку. – Ну и загорел же ты! В каком же хорошеньком месте ты побывал?
– На островах…
– А, точно. Я узнал, что ты женился. Мои поздравления и, как говорится, наилучшие пожелания. Я все правильно сказал? Знаешь, я женат уже второй раз, но так до сих пор ничему не научился! – Потом, подмигнув, он подходит ко мне поближе, словно мы с ним уже сообщники. – Ну и как ты поступишь? Думаешь выстоять, догнать меня или даже превзойти?
И он смеется один, как дурак, кем, впрочем, и является.
Думаю, что в прежние времена я влепил бы ему порядочную затрещину – такую, полновесную, которую дают изо всех сил по шее. Получив ее, человек становится весь красный и только так понимает, какой же он козел. Но те времена уже ушли, так что я ему любезно улыбаюсь.
– Думаю выстоять.
– Молодец, ты мне нравишься. Ты храбрый.
Я только говорю: «Извини меня, пойду поздороваюсь с Риккардо» – и ухожу с Ренци, который, стоило нам немного отойти, не выдерживает:
– А я видел, как кое-кто его завалил…
Я ему улыбаюсь.
– Не может быть, я никогда и ни на кого не поднимал руку, это всего лишь слухи.
Мы идем к тому углу студии, где сидит Риккардо. Он пьет кока-колу, но, когда мы подходим ближе, я замечаю, что он не один. Там еще Джури. Риккардо сидит спиной и не видит, как мы подходим. Он смеется, положив свою руку на руку Джури, который нас замечает и, естественно, тихо предупреждает Риккардо, и тот сразу же убирает руку и поворачивается к нам.
– Привет! – Он сконфужен, но ему удается довольно быстро взять себя в руки. – А ты тут что сейчас делаешь?
Я ему улыбаюсь и пожимаю плечами.
– Я продюсер.
– Но продюсеры, когда дела идут хорошо, и носа не показывают, им не нравится разделять успех. Они приходят только тогда, когда могут действовать на нервы.
Он поворачивается к Джури, который, естественно, смеется вместе с ним.
Мне приходит в голову мысль: что бы ни сказал Риккардо, Джури будет смеяться.
Потом Риккардо подходит и крепко пожимает мне руку.
– Извини меня, но я тебе ничего не сказал, не поблагодарил тебя и никогда не смогу отблагодарить тебя по-настоящему. Я не послал тебе сообщения, потому что это казалось мне слишком унылым, а потом я узнал, что ты в свадебном путешествии. Так что мои поздравления, более того – наилучшие пожелания… Черт, я не знаю, что говорят в таких случаях!
Он и режиссер одинаковы. Они – полная противоположность друг другу, но одинаковы. Пожалуй, у Риккардо больше оправданий, чем у режиссера – в том числе потому, что он никогда не был женат, по крайней мере, насколько мне известно.
– «Поздравления» отлично подходит.
– Хорошо, тогда поздравления и спасибо, спасибо, еще раз спасибо. Ты сделал меня еще несчастней.
Я киваю, удовлетворенный плодами своей деятельности, хотя и понятия не имею, о чем он говорит. Я смотрю на Ренци, потому что это, наверное, его рук дело. И вижу, как он мне улыбается, словно говоря: «Да, это именно так, я тебе этого не сказал, извини, шеф».
Внезапно Риккардо ошеломляет нас своим восторгом.
– Нет, но сейчас-то ты должен мне это сказать! Как ты это понял, как ты об этом узнал?
– Ну да… – Я пытаюсь потянуть время. – Как я это понял… Секрет продюсера!
– Нет, нет, хоть сейчас-то ты мне скажи.
Он упрямится и даже топает ногой, словно для него это дело принципа.
– Да ладно…
На помощь мне приходит Ренци.
– Ты уже дал столько интервью, что не помнишь своих же слов: «Я без ума от сериала „В поиске”». Это было в журнале «Vanity Fair», в прошлом номере.
– Точно! Я тоже очень хорошо отзывался об этой программе…
– Верно, – сразу же добавляю я. – Это было как раз тогда, когда я получил обзор прессы, и я его прочитал: мне казалось, это самое малое, что я могу сделать после того, что ты сказал.
Кажется, внезапно Риккардо почти расчувствовался.
– Ты знаешь, что за столько лет ни у кого и никогда не появлялось таких чудесных мыслей? Может, тебе присылают цветы, бутылку шампанского, конфеты, но это все безликие подарки, лишенные малейших признаков симпатии. Как, впрочем, и этот наш мир…
– Может, другие никогда не читали твоих интервью.
Риккардо смеется, как сумасшедший.
– Ну надо же, тебе всегда удается отпустить подходящую шутку в нужный момент, ты смешной! – Джури, естественно, тоже смеется, и Риккардо продолжает: – А ты знаешь, что с твоим сундучком я устроил себе фантастический вечер? Я пошел в ресторан «Сичилианедде» на бульваре Париоли, набрал себе всякую сицилийскую вкуснятину – сфинчионе, баклажановую пармиджану, аранчини, лангусты по-каталански, рулетики из меч-рыбы – и пригласил кучу друзей смотреть «В поиске» в мою новую квартиру, на Румынском бульваре.
Джури радостно добавляет:
– И я там был. Я принес булочек, фисташковую граниту, черную шелковицу и миндальных орехов, все были без ума!
– На следующий день нам пришлось побегать трусцой: столько мы всего съели!
Я весело улыбаюсь:
– Представляю себе. Однако, как я вижу, вы в отличной форме…
Звучит решительный голос:
– Приготовиться, скоро начинаем запись, спасибо.
Леонардо, ассистент сцены, призывает всех к порядку. Риккардо и Джури извиняются:
– Нас зовет долг.
– Да пожалуйста.
Мы видим, как они уходят. Едва они отошли подальше, мне внезапно приходит в голову его об этом спросить:
– Но…
– Нет-нет, ничего не говори, – останавливает меня Ренци. – Это хуже, чем ты можешь себе представить. Я не понял, правда ли, что их засекли в туалете студии, где они занимались сексом. Немного в духе Джорджа Майкла, вот как…
– Но прости, у Риккардо есть своя гримерка.
– На этот случай попросил гримерку и для Джури, рядом с его собственной.
– Ну и дела…
– Пока еще не было никаких репортажей, но в любом случае привлечь к съемкам этого Джури – если абстрагироваться от любовной истории, которая, надеюсь, не осложнит нам жизнь, – это отличная идея. Благодаря нему мы теперь очень узнаваемы, а когда они шутят и прикалываются друг над другом, мы поднимаемся в рейтинге на два пункта.
– Серьезно?
– Да, власть – это геи, так давай ее признаем.
– Ты шутишь? Да здравствуют геи!
– Эй! Наконец-то ты пришел! – Внезапно нас застает врасплох раздающийся позади голос. – Ты не представишь меня своему другу?
Мы оборачиваемся. Это красивая молодая шатенка. Она не очень высокая, но идеально сложена, с прекрасной грудью. У нее пухлые губы и две маленькие родинки, делающие ее еще чувственней. Она своего рода Мэрилин, только чуть современнее.
Ренци ей улыбается:
– Он не мой друг, или, лучше сказать, я надеюсь, что друг, но в первую очередь он мой шеф. Да и твой тоже! Представляю тебе Стефано Манчини. А это – Дания Валенти.
– Привет, рад познакомиться.
Она с любопытством улыбается, пожимая мне руку.
– А я-то как рада! Ты знаешь, что ты самый красивый шеф из тех, с кем мне приходилось встречаться?
– Ладно, спасибо.
– И к тому же ты такой загорелый… Ведущие – загорелые, а все начальники – белые.
– Совсем не все. И все-таки ты права, обычно я не такой. Просто я был в свадебном путешествии и сильно загорел, а обычно, как ты понимаешь, я не бываю в свадебных путешествиях.
– Прикольно! Уж даже и не знаю, какой красивой должна быть та, которой удалось тебя захомутать! Она из шоу?
– Нет, красивые и интересные женщины существуют и за пределами этого мира.
– Точно. Черт побери, ты говоришь правильные вещи! Я должна была познакомиться с тобой раньше… Ну ладно, я пошла, а то сейчас мы записываем.
Потом она смотрит на Ренци, улыбается ему особенно нежно, поворачивается и быстро, совсем не обольстительно, бежит.
– Она – «дочурка» Калеми.
– Понятно… Недурна. У Калеми губа не дура. Ну и какая она, эта Дания?
– Она… интересная.
– Ренци, думаю, ты знаешь больше. Не прикидывайся! Я видел, как она с тобой поздоровалась.
– Она со всеми так здоровается. Она даже сказала, что должна была бы познакомиться с тобой раньше… чем ты женился.
– Или раньше… чтобы делать другие программы. Я ее интересую лишь как продюсер, а вот ты – нет. – Я склоняю голову набок словно для того, чтобы рассмотреть его лучше. – Берегись, а не то закончишь, как Симоне. Лучше пойдем посмотрим, что там придумали наши креативщики.
Так мы покидаем студию и входим в кабинет редакции.
– Можно?
Мы входим. Все авторы уже здесь, вместе с несколькими редакторшами.
– Привет.
– Добрый день.
– Как дела?
– Какой сюрприз!
Все с нами здороваются.
– Еще раз поздравляю! – Симоне подходит и подает мне руку. – Я действительно рад, что ты вернулся. Видел, какой замечательный успех? Сегодня вечером мы попробуем сделать одну вещь, и, если у нас все получится, это будет прорыв, и мы их уделаем. Вот сценарий, возьми. Это если хочешь следить за ходом передачи…
– Ну конечно, я останусь.
Ко мне подходит Витторио Мариани.
– Привет, Стефано, все в порядке? Как отдохнул?
– Хорошо, увидел рыб как минимум трех пород, которых я не знал.
Он мне улыбается.
– С возвращением, мы все очень радуемся успеху «Футуры».