– Да, иногда такие совпадения случаются.
И они продолжают разговаривать об особенностях всех этих маленьких Сейшельских островов.
Похоже, адвокат Саккони в курсе всего: климата («В июле и августе там холодно»), свойств арбуза («Это самая большая в мире ягода»), первобытного дерева медузагина («Это дерево-медуза»), черного попугая с острова Праслен и райской мухоловки.
– Я думала, вы это говорите просто так, вы настоящий фанат Сейшельских островов! Тогда поедем туда все вместе, и вы будете нам гидом.
Адвокат Саккони улыбается.
– Ну конечно, мы сразу же вас предупредим. Хорошо, а теперь вернемся к работе. Знаете, а ведь и у вас тоже есть свой фанат! Речь идет о нашем генеральном, адвокате Мерлини собственной персоной. Он читал ваш диплом по праву в области электронной информации и считает его феноменальным. Он так и сказал – «феноменальным», потому что знает, как определить феномен юридически. Ну, что скажете?
– Скажу, что я очень рада. Я писала этот диплом с огромным интересом и счастлива, что он понравился адвокату Мерлини. Но я должна сказать правду…
Делая жест рукой, адвокат Саккони останавливает Джин.
– Не говорите мне ничего, не хочу ничего знать. Может, это другая юридическая контора друзей, которых я знаю, и я не хочу быть бестактным. Мы не только будем оплачивать вам практику, но и компенсировать расходы, а также каждую неделю давать жетон для получения вознаграждения. Я не гарантирую, что вас возьмут, но вы нам очень подходите, и на это мне недвусмысленно указал адвокат. Следовательно, я и слышать не хочу о том, что это вам может предложить кто-то еще. – Адвокат Саккони смотрит на Джин и ей улыбается. – Надеюсь, вы заинтересованы в том, чтобы принять наше предложение.
– А я надеюсь, что вы можете принять мое. У меня есть дочь.
– Вы хотите, чтобы мы взяли к нам на работу и ее?
– Лет через двадцать – пожалуй, но пока она учится… во мне. – И Джин прикасается к своему животу, чтобы стало еще понятней.
– Прекрасно, поздравляю. Я скажу об этом адвокату Мерлини, но уверен, что никаких проблем не будет. В зависимости от того, сколько времени вы посвятите будущему ребенку, вы посвятите его немного и нам, и так, мало-помалу, мы постепенно найдем самое адекватное решение, я уверен.
Джин удивлена этими словами.
– Да, конечно, мне очень приятно. Тогда вы дадите мне знать?
– Разумеется, и как можно скорее.
Адвокат Саккони встает и идет к двери.
– Пойдемте, я вас провожу.
Они выходят из кабинета и следуют через весь коридор в обратном направлении, до двери в контору.
– Тогда до скорой встречи.
– Спасибо, что зашли. Я оценил вашу искренность.
Адвокат уходит. Секретарша дистанционно, с помощью пульта, открывает дверь, а когда Джин выходит, она едва ли не сталкивается с одним парнем.
– Извините меня.
– Это вы меня извините… Джиневра! Какой сюрприз! Но что ты тут делаешь?
Ей требуется несколько секунд, чтобы его рассмотреть.
– Никола! Привет!
Они целуются.
– Я приходила на собеседование. А ты?
– А я тут работаю. – И он указывает ей на табличку над дверью. – Видишь? Значит, ты уже не помнишь мою фамилию.
И правда. «Его зовут Никола Мерлини. И как это мне не пришло в голову? Но я его уже не видела целую вечность, у меня есть оправдание».
– Ты прав, я как-то не подумала.
– Пустяки. Выпьем кофе, ты не против? Тут внизу есть бар.
Они спускаются на лифте, и Джин его с любопытством рассматривает. Никола питал к ней слабость, и они закрутили бы роман, если бы в ее жизнь не ворвался, как вихрь, Стэп.
– Мы так давно не виделись, и больше не встречались даже случайно.
– Хорошо хоть это произошло сегодня. Как дела?
– Думаю, неплохо…
– Саккони толковый.
Они входят в бар.
– Что тебе взять?
– Кофе без кофеина.
– Один без кофеина, а для меня один черный обычный. Спасибо.
И тут Джин неожиданно осеняет. А случайно ли Никола, увидев ее резюме, захотел взять ее на работу?
– Никола… Ты же не имеешь никакого отношения к этому собеседованию, правда?
– Совершенно никакого.
– Знаешь, если бы я обнаружила, что меня рекомендовали, я бы отказалась только поэтому.
Им приносят два кофе.
– Вот, для вас.
– Спасибо.
Оба берут сахар. Никола ей улыбается.
– Я прекрасно знаю, какая ты, ты мне еще и поэтому нравилась. Но я тут ни при чем. Я знал, что мой отец очень хорошо отзывался о каком-то дипломе, но я не знал, что он твой.
Джин смакует этот кофе с еще большим удовольствием.
Никола смотрит на нее и ей улыбается. Она и до сих пор ему очень нравится. Он правильно сделал, что уговорил отца взять ее на работу.
100
В ресторане-баре «Ванни» полно народу. Все болтают, смеются, постоянно обмениваются комплиментами, ухаживают за девушками. Некоторые делают вид, что пришли сюда на деловую встречу, хотя на самом деле хотят познакомиться с хорошенькой девушкой и уговорить ее чем-нибудь заняться вместе, во всех смыслах. Зато кто-то другой действительно пришел сюда по работе, но другая хорошенькая девушка думает, что он позвал ее сюда совсем по другому поводу, не подозревая, что она крупно ошибается, потому что этот парень – гей. И вот я вижу его. Он сидит в уголке и читает газету, опустив очки на кончик носа и держа в левой руке, на весу, чашку с капучино.
– А, Энрико Мариани – тот самый, кто позволил мне войти в этот мир блесток и мишуры!
Он кладет на стол газету, ставит на него чашку и встает.
– Иди-ка сюда, мошенник.
Мне нравится это старинное выражение, произнесенное его теплым голосом, который так идет ему, шестидесятилетнему, обаятельному и образованному, ворчливому и симпатичному – господину былых времен и такому элегантному, что многим этого даже никогда и не представить.
Он меня крепко обнимает, потом кладет мне руки на плечи и сильно прижимает меня к себе.
– Дай-ка на тебя поглядеть. – Он в меня всматривается. – Ты в отличной форме.
Потом он меня отпускает, и мы садимся.
– И ты тоже.
– Да ладно, не валяй дурака. Я старый и вымотанный, а ты молодой и сильный…
– «Их было триста… и они мертвы!»
Он смеется.
– Да ты настоящий бандит. Бандит и мошенник. Воображаю, сколько у тебя женщин.
– Но я же только женился!
– И правда. Я себя неважно чувствовал, а иначе я бы с удовольствием пришел на твою свадьбу. Спасибо за приглашение; я знаю, что из коллег по работе ты не пригласил никого. Значит, так ты мне оказал еще больше чести.
– Не думаю, что в этой сфере у меня много друзей. Может, разве что только несколько почитателей…
– Шутишь? Ты сделал невероятную карьеру. «Футура» фантастически успешна.
– Но мы только начинаем.
– Хорошо начать…
– …половина дела.
Мне нравится эта игра: мы иногда играли в нее еще тогда, когда только начинали работать вместе.
– А теперь я тебе предложу кое-какие идеи.
– Я рад.
– Но при условии, что ты их у меня забракуешь, как у любого другого.
– Если они неинтересные…
– Ну конечно!
– В противном случае мы ими воспользуемся, но заплатим мало, как любому другому.
Мариани смеется.
– Я согласен! Тебе понравился мой подарок?
– Очень…
Мариани смотрит на меня и поднимает бровь, словно он думает, что я не помню, что он мне подарил.
Я ему улыбаюсь.
– Ты меня проверяешь?
Он отпивает свой капучино и оценивает меня, пытаясь понять, блефую я или нет. Я сохраняю невозмутимость. Он вытирает рот и ставит чашку.
– Хорошо. Если я проиграю, ты заказываешь, что хочешь, а если нет, платишь ты. Думаю, что ты не блефуешь: ты знаешь, что я тебе подарил.
– Хорошо. Тост и холодный капучино.
Мариани поднимает руку, и сразу же приходит Анна.
– Да, Энрико, слушаю.
– Еще один горячий капучино для меня, холодный капучино и тост.
Анна уходит.
– Но ты играешь наоборот, я мог бы сделать вид, что не знаю.
– Я знаю, что ты бы мне не солгал.
– Это правда. Он в зале, сразу у входа. Это картина Бальтюса. Она фантастическая.
Он не догадывается, что, когда я только бросил на нее взгляд, то сразу же подумал, что ее мне прислала Баби. Я не хотел верить своим глазам, но, к счастью, там была записка. И я ему ее цитирую:
«Автору прекраснейшей истории, твоей. В настоящем больше нет времени для страданий прошлого».
– Ты ее помнишь…
– Ну конечно. Я даже пытался понять, что это значит!
– Ну ты и шутник…
Нам приносят тост и два капучино.
Энрико Мариани вынимает из кармана бумажник и платит.
– Спасибо, Анна, возьми и сдачу.
Мы начинаем молча прихлебывать каждый свой капучино. Я откусываю тост.
– Итак… – Он застает меня врасплох. – То, что тогда произошло в театре Делле-Витторие, связало тебя с этой девушкой еще больше – настолько, что ты на ней женился.
– Да.
– И ты счастлив?
Все помешались на этом вопросе. Наконец-то мне кажется, что да. Думаю, я могу сказать ему это, не солгав.
– Да, очень.
– О, ну наконец-то хоть кто-то этого не стыдится! Похоже, здесь все боятся быть счастливыми. Ну и правильно делаешь, наслаждайся моментом, славой, успехом, почестями, деньгами. Может, у тебя появятся и дети. Это правильно – быть счастливыми, когда мы можем себе это позволить. А вот моему сыну этого никогда не удастся. Даже теперь, когда он делает свою первую авторскую передачу – и я не знаю, благодарить ли мне за это тебя, но это уже другое дело, – нет, он не счастлив!
– Это беспокойство у него от того, что он еще совсем молод; хорошо, что это так. Не мешай ему жить своим несчастьем: может, оно сделает его еще талантливей. Еще будет время стать счастливым.
Мариани смакует свой второй капучино.
– Нет, ты меня не убедил. Ты с ним говорил?
– Нет, но если хочешь…
– Хорошо, скажи честно, как он тебе?
– Он отличный автор.