— А, значит, тебе интересно! Тебя зацепило?
— Чушь! Мне просто интересно, и все.
— У него была девчонка, думаю, старше нас, очень красивая. Она ходила в Фалконьери. Это сестра Даниелы, этой толстушки, которая была с Паломби, который был…
— Понятно: который был с Джованной, которая была с Пьеро, который был с Алессандрой и так далее, и так далее. Вечные твои цепочки. Короче, я никого из них не знаю и плевать на них хотела. А теперь пойдем на пробы, мне деньги нужны. Я хочу купить мопед себе и братишке.
— А ты что, не можешь деньги попросить у родителей?
— Даже не обсуждается. Давай, доставай документы.
Джин и Эле показывают удостоверения личности парню, что стоит в дверях.
— Джиневра Биро и Элеонора Фьори, мы должны пройти пробы на телефонисток, но на тех, которых видно на экране.
Парень бросает взгляд на документы, потом сверяется со списком, ставит галочку на полях.
— Ну вот, теперь порядок. Входите, сейчас начнем. Только вас ждали.
26
Девушки выстроились на сцене. Статные, блондинки, брюнетки, рыжеватые, слегка подкрашенные хной. Более или менее элегантные, в стиле casual или псевдо-кич: некоторые проявили фантазию и надели на себя две вещи, не сочетающиеся по цвету. Из-под классных серых костюмов видны кроссовки: сейчас снова в моде обувь с высокими толстыми подошвами. Носы у девушек прямые, есть неудачно прооперированные, есть не знавшие скальпеля по причине безденежья. Одни спокойны, другие нервничают, третьи стоят с вызывающим видом, выставив напоказ пирсинг, а те, что робкого десятка, предпочли перед пробами свой пирсинг выкрутить. Татуировки более или менеё прикрыты одеждой — остается только догадываться, сколько их еще на потаенных частях тела. Такие вот девушки пришли на пробы. Джин и Эле незаметно к ним присоединились.
— Итак…
Романи, Кот & Кот, Змей и еще кто-то, имеющий отношение к этой работе, сидят в первом ряду. Они готовы к спектаклю: для них это возможность чуть расслабиться, прежде чем перейти к важным делам.
Я сажусь в глубине зала, держа в руках стаканчик с все еще недоеденным мороженым, и издали наслаждаюсь зрелищем. Джин меня не видит. Она выглядит уверенной, стоит спокойно, руки в карманах. Трудно сказать, к какой группе она относится. Мне кажется, она не такая, как все: ее подруга права. Она то и дело отбрасывает назад волосы. Хореограф стоит с микрофоном в руке.
— Итак, сейчас каждая из вас сделает шаг вперед и представится: имя, фамилия, возраст и какую работу вы уже выполняли. Смотреть надо в центральную камеру, ту, что с красным огоньком, прямо где сидит тот синьор… Помаши рукой, Пино!
Тип, сидящий за центральной телекамерой, не отрывая лица от монитора, поднимает руку и машет ею.
— Все понятно?
Несколько девушек неуверенно кивают головой. Джин, как я и ожидал, не делает никаких движений.
Разочарованный хореограф опускает руки, а потом кричит в микрофон:
— Эй, девушки. Я хочу услышать ваши прекрасные голоса, скажите же что-нибудь! Я хочу убедиться, что я не сплю!
Со сцены слышится нестройный хор голосов: «да», «хорошо», «понятно», некоторые даже улыбаются.
Похоже, хореограф удовлетворен.
— Ладно, тогда начинаем.
Ко мне подходит Марк-Антонио.
— Эй, Стэп, что ты здесь сел? Пойдем вперед, сядем на первые ряды, там лучше видно.
— Нет, мне здесь больше нравится.
— Ну, как хочешь.
И садится рядом.
— Вот увидишь, Романи нас позовет. Его интересует наше мнение по поводу любой ерунды.
— Ну, когда позовет, тогда и пойдем.
Одна за другой, девушки выходят к микрофону и представляются:
— Привет, я Марели Анна, мне девятнадцать лет. Я участвовала в разных передачах ассистентом, я учусь на юридическом. А еще я сыграла маленькую роль в фильме Чеккерини…
Ренцо Микели, по прозвищу Змей, всерьез заинтересовался.
— И что это была за роль?
— Проститутки. Но я там только стояла, без всяких слов.
— Тебе понравилась роль?
Все посмеиваются, но стараются делать это незаметно.
Только Романи остается бесстрастным. Марели Анна отвечает:
— Да, кино мне нравится. Но мне кажется, мое будущее связано с телевидением.
— Хорошо. Следующая, пожалуйста.
— Добрый день, меня зовут Франческа Ротонди, мне двадцать один год и я заканчиваю экономический. Я делала…
Романи поворачивается направо, налево, оборачивается назад и наконец видит нас.
— Маццокка, Манчини, идите сюда, поближе.
Марк-Антонио, поднимаясь, ворчит:
— Что я тебе говорил?
— Идем. Все это похоже на школьный урок, когда учеников вызывают к доске, но если таковы условия игры…
Девушки стоят на сцене, луч софита бьет им прямо в глаза: они не могут нас видеть. Следующая девушка представляется, потом другая. Потом — соседка Джин. В конце концов, я сажусь в первый ряд. Она по-прежнему меня не видит. А вот Эле, ее подруга — видит.
Само собой, она не может не обратить на это внимание.
— Эй, Джин. Смотри, кто там в первом ряду.
Джин, приставив ко лбу козырьком ладонь, чуть отходит в сторону и видит меня. Я подношу правую руку к щеке и незаметно машу ей. Мне не хочется смущать ее. Я прекрасно понимаю, что она пришла сюда, чтобы найти работу. Но она — нет, она не хочет по-хорошему: снова вытягивает левую руку вдоль бедра и выставляет средний палец, показывая мне, что посылает меня в задницу. В третий раз.
— Твоя очередь, брюнетка.
Это относится к ней, но внимание Джин рассеянно: вызов застал ее врасплох.
— А, что? Ах, да, — она берет микрофон, который ей протягивает соседка справа. — Я — Джиневра Биро, девятнадцать лет, учусь на филологическом, по специализации — режиссер-постановщик. Участвовала в нескольких передачах как ассистент. — Джин выставляет руки вперед и поднимает кверху, делая шаг вперед в полунаклоне. — Если бы я была обычным конвертом, я бы слетела вниз.
И возвращается на свое место. Все смеются.
— Эта далеко пойдет.
— Да, молодец. Да еще и хорошенькая.
— Действительно, молодец.
Я с удовольствием разглядываю ее. Она тоже смотрит на меня, с вызовом, уверенная в себе, нисколько не робея от того, что стоит на виду, в лучах прожекторов. И даже, наоборот, строит мне рожицу. Я наклоняюсь к Романи:
— Простите, доктор Романи… — он оборачивается ко мне. — Могу я задать вопрос этой девушке, чтобы лучше с ней познакомиться?
Он с любопытством смотрит на меня.
— Это профессиональный вопрос или ты хочешь попросить у нее телефон?
— Абсолютно профессиональный.
— Тогда пожалуйста, мы здесь для этого и собрались.
Я смотрю на Джин, выдерживаю паузу и начинаю:
— Каковы ваши планы на будущее?
— Муж и много-много детей. Ты, например, если хочешь, можешь сделать одного.
Блин. Шах и мат. Она меня опустила. Все хохочут как сумасшедшие. Они надрываются от смеха. Даже Романи смеется и разводит передо мной руками, как бы говоря: «победа за ней». И победа, действительно, за ней. С Тайсоном и то было бы проще сражаться. Он бы так меня не сделал. Ну хорошо, Джин, как хочешь. Мне плевать на присутствующих, и я продолжаю:
— Тогда, простите, почему же вы пришли на пробы вместо того, чтобы предаваться поискам того самого идеального мужчины?
Джин смотрит на меня с улыбкой. Она принимает благонравный и невинный вид и отвечает голосом святой женщины.
— А почему бы этому идеальному мужчине не найтись именно здесь? Вы, я вижу, немного разволновались, но совершенно напрасно, потому что вас я сразу же исключила.
Кто-то снова взрывается смехом.
— Ну ладно, хватит, — говорит Романи. — Мы закончили?
— Нет, еще я осталась.
Это подруга Джин, Эле. Она делает шаг вперед.
— Хорошо, представьтесь.
— Я — Элеонора Фьори, двадцать лет. Я пробовала участвовать во многих передачах, но безрезультатно, зато я изучаю дизайн, и результаты отличные.
Кто-то негромко пробует пошутить:
— И что тебе мешает продолжать?
Наверное, это Сесто, один из этих — Кот & Кот. Никто не смеется. Микели, Змей, оглядывается по сторонам. Романи делает вид, что ничего не слышал. И тогда он тоже делает вид, что не слышал. Тоскани, второй Кот, засмеялся, но, заметив, что никто не смеется, сделал вид, будто закашлялся.
— Прекрасно. Спасибо, девушки.
Романи подходит к хореографу, смотрит в листок, который тот держит в руках, и пальцем указывает на несколько имен. Потом берет бумагу и направляется к нам.
— Вы кого-то выбрали?
Я смотрю в листок. Там стоит несколько крестиков рядом с именами девушек. Пять-шесть уже выбраны. Я смотрю вниз, в конец списка. Вот она. У Джиневры Биро уже стоит крестик. Невероятно: у меня с Романи совпадают вкусы. Я улыбаюсь: ну что ж, это неудивительно. Сесто и Тоскани тоже отобрали по одной. Романи одобрил их выбор. Змей поместил два имени, но Романи оставил лишь одно. Подходит Маццокка: у него тоже есть предложение.
— Романи, пусть это выглядит бредом, но мы должны взять еще одну. Тебе, может, и не понравится, но если хорошенько поразмыслить, взять ее — гениальный ход.
— Ну, и кто же это?
— Она понравится всем неуверенным в себе людям, — тем, кто сидит дома и думает, что ни на что не способен. Ты должен ее взять, Романи.
— Да кого же?
— Последнюю.
Кот & Кот, а за ними Змей, почти в унисон произносят: «Бэээээ». Так они выражают свое возмущение. Романи ничего не говорит, и эти трое, не угадав его реакцию, замолкают. Змей, впрочем, успел высказаться:
— Да это полный отстой! Мы что, будем делать мисс Италию наоборот? И вы будете присылать нам субтитры с объяснением того, что она сказала, на дом, чтобы мы могли перевести…
Это звучит убедительно. Маццокка качает головой.
— Это сильная идея. Романи, ты же сам подумал об этом, правда?
Романи некоторое время молчит. Потом улыбается.
— Нет, я об этом не думал, но это правильно. Совершенно правильно. Хорошо, отметь эту тоже, Карло.