— Да где же ты был? Ты напугал меня.
И тогда я распахиваю куртку на груди. Как спинакер, который раскрывается от порыва ветра в открытом море. И тут же ее аромат наполняет машину. Дикая орхидея. Она появилась у меня в руках, скорее, как в руках фокусника, а не мелкого воришки.
— Это тебе. Один цветок — другому. Прямо из Ботанического сада.
Джин нюхает цветок, погружает лицо в самый центр орхидеи, чтобы впитать в себя все ее запахи. Она смотрит на меня сквозь большие лепестки. Она напоминает мне какой-то мультик. Бэмби, да, вот именно — Бэмби. Такие же огромные сияющие глаза, глядящие из-за тонких лепестков цветка. Испуганно и неуверенно смотрят в будущее. В самое ближайшее будущее.
Первая передача, вторая, третья — мы едем дальше. Несколько поворотов и дорога снова уходит вверх. Я паркуюсь. Капитолий.
— Иди сюда!
Я помогаю Джин выйти из машины, и она идет за мной как завороженная.
— А знаешь, что…
— Ш-ш-ш! Говори тише. Здесь люди живут.
— Да, хорошо. Я хотела сказать тебе… знаешь, что вечером здесь нет свадеб. И потом — мы еще об этом не говорили. А я хочу сказку, я тебе уже говорила.
— То есть?
— Белое платье, с небольшим вырезом, букетик цветов и красивая церковь, окруженная лесом. Нет, лучше на берегу моря.
Она смеется.
— Видишь, ты еще сама не решила!
— Что?
— В лесу или на море.
— A-а, я думала, ты имеешь в виду — выходить за тебя или нет.
— Нет, насчет этого ты уже все решила.
Я притягиваю ее к себе и пытаюсь поцеловать.
— Самоуверенный и не очень романтичный.
— Почему это не очень романтичный?
— Потому что не спрашиваешь напрямую. Ха-ха!
Она делает вид, что ей смешно, и вырывается из моих рук, как рыбка, выскочившая из сетей. Быстро бежит от меня. Вот она свернула за угол, я — за ней. И мы выбегаем на площадь. На большую Капитолийскую площадь. Лучи света направлены кверху. На статуе, стоящей в центре, висит табличка. Естественно, проводятся работы. Мы останавливаемся рядом, но по разные стороны. Все необычайно красиво, особенно она. Она выглядывает из-за статуи.
— Ну, что ты встал? Сил больше не осталось?
Я делаю вид, что хочу ее схватить, и она убегает за статую. Я забегаю с другой стороны и — пум! — хватаю ее на лету. Она отчаянно кричит.
— Нет… нет, не надо!
Я поднимаю ее и несу. Выглядит как похищение Сабинянок[47], или что-то вроде того. Уношу ее прочь от света, подальше от центра. И вот мы стоим под колоннадой, в полутьме. Я ставлю ее на землю, и она поправляет курточку, натягивая ее на живот, мягкий и плотный животик, только что выглядывавший наружу. Я отвожу ей волосы с лица, оно чуть розовое из-за пробежки, а может, от смущения. Она тяжело дышит, потом дыхание успокаивается.
— У тебя сердце сильно стучит?
Моя рука лежит у нее на бедре. Потом ныряет под курточку, под майку, легко касается ее кожи. Джин закрывает глаза, а я медленно-медленно скольжу дальше, поднимаюсь по бедру, к спине. Притягиваю ее к себе, сжимаю, целую. За нашими спинами — самая низкая колонна, с самым большим диаметром. Я потихоньку толкаю ее туда и аккуратно опускаю. Она подчиняется. Ее волосы, ее спина лежат теперь на этом античном постаменте, потертом временем, с выцветшими прожилками в потускневшем мраморе, немало повидавшем на своем веку… Она крепко сжимает мои бедра ногами, раскачивая ими из стороны в сторону. А я позволяю ей это, неторопливо проводя руками у нее под поясом, под брюками, тереблю ее пуговицы. Неторопливо, не спеша… ничего не расстегивая. Без особого желания. Пока. Вдруг Джин поворачивается налево и открывает глаза.
— Там кто-то есть!
Она испугана, сосредоточена, а может, ей просто надоело? Я всматриваюсь в темноту, контуженный легким прикосновением любви.
— Там ничего нет. Это пудель…
— И это по-твоему — ничего? Да ты ненормальный.
Она решительно соскакивает с колонны. Я ничего не слышал, но не хочу спорить. Беру ее за руку. Мы убегаем, оставляя позади этот кусок античной колонны, и этого гипотетического пуделя, затаившегося в темноте. Как по лабиринту, мы пробираемся между деревьями и фонарями римского Форума. Под нами, вдали, виднеются античные колонны, развалины и памятники. С Капитолийской площади сбегает тропинка. Виднеются покрытые щебнем террасы с маленьким парапетом, ухоженные газоны, дикие кустарники. Мы на возвышении. «Тарпея». Под нами — руины, мы стоим возле какой-то стены, в полной темноте, перед нами едва виднеется скамейка. Теперь Джин выглядит спокойнее. Она оглядывается по сторонам.
— Здесь нас никто не видит.
— Ты видишь меня.
— Если хочешь, я могу закрыть глаза.
Она не говорит ни «да», ни «нет». Она вообще ничего не говорит. Только дышит мне в ухо, пока я ее раздеваю. Снимаю курточку, майку, они сползают со скамейки, в темноте она кажется еще темнее. Снимаю обувь, брюки. Каждый снимает что-нибудь с другого. Потом останавливаемся. Она стоит передо мной, прикрыв грудь руками, обняв себя за плечи, а волосы ее освещает луна. На ней остались только трусики. Поверить не могу. Это она, Джин. Та Джин, что хотела опустить меня на двадцать евро.
— Эй, что ты делаешь? Смотришь на меня?
— Ты мне не запретила. И потом, ты ошибаешься: у меня закрыты глаза.
Откуда-то издалека, из открытого окна, доносится музыка. «Won’t you stop me, stop me, stop me…» Нет. Ты не хочешь, Джин. Это известно даже «Planet Funk».
— Ну, ты и врун.
И она, улыбаясь, разводит руки, позволяя посмотреть на себя. Потом подходит ко мне, ноги у нее чуть расставлены в стороны. И пристально смотрит на меня.
— Слушай…
— Ш-ш-ш… давай ничего не будем говорить.
Я целую ее и потихоньку снимаю трусики.
— Нет, я хочу поговорить. Во-первых, у тебя есть… ну, в общем… то, что нужно?
— Есть… — смеюсь я. — Есть.
— Я так и знала. Ты носишь его в кармане или в портмоне? Или ты купил его перед тем, как поехал за мной? Потому что ты был уверен, что все так пойдет? Ладно… если хочешь, можешь его не надевать…
— Ты сразу же хочешь ребеночка — красивого, как я, умного, как я, сильного, как я?
— Прости, а от меня ему взять нечего?
— Ну ладно… с некоторыми недостатками как у тебя.
— Какой же ты тупой. Нет, кроме шуток, у тебя он есть или нет, этот предмет?
— Спокойно, на самом деле, раньше его у меня не было…
— Да, а теперь он у тебя есть? И кто тебе его дал? Пудель?
— Нет, Танцор, мой друг из «Фоллии». Он подошел ко мне и сунул его в карман. И сказал…
— Что же он тебе сказал?
— Ни пуха, ни пера… она просто красавица, но я не верю, что у тебя что-нибудь с ней получится.
— Какой же ты врун…
— Правда! Ну, он сказал не эти самые слова, но смысл был такой.
— И потом еще кое-что…
Нет, хватит разговоров… Я притягиваю ее к себе. Целую в шею. Она откидывает волосы и, как начинающий вампир, я начинаю покусывать ее всюду, вдыхая ее аромат, ее дыхание. Моя рука скользит сама собой-по ее бедрам, по талии, между ног, внутри нее. Она тихонько вздыхает, потом громче, она вьется в моих руках, как бы танцуя, отбросив ложный стыд, с улыбкой на губах, открыв глаза и глядя на меня спокойным и ясным взглядом. И это меня смущает. Но это еще не все: я вынимаю залог нашей безопасности…
— Дай мне, я хочу сама это сделать.
— Но вообще-то это мне надо надеть.
— Да знаю я, кретин. Хочешь скажу, сколько я их уже надела? Подожди, дай-ка подумать…
— Не хочу этого знать.
— Шестнадцатый надеваю.
— А, ну слава Богу.
— Почему?
— Если бы это был семнадцатый, я бы забеспокоился — плохое число[48].
Удовлетворения я не получаю, зато мне весело. Она снимает обертку, как с карамельки, сначала пробует открыть ногтями, но ничего не получается и тогда она со злостью подносит его ко рту.
— Не бойся, я его не съем, — она резко разрывает обертку и вот он у нее в руках. Она крутит его, улыбаясь. — Какой смешной…
Это все, что она сказала. Джин смотрит на меня.
— И дальше что?
Я расставляю ноги, и она меня тихонько ласкает… потом спокойно его надевает.
— Я молодец?
— Даже слишком!
И больше ничего не говорю. Я отправляюсь в полет, как астронавт — между созвездиями, под небесами, усыпанным звездами, над очаровательной женщиной, между руинами прошлого, получая удовольствие от мгновения настоящего, происходящего здесь и сейчас. Галактика. Межзвездное пространство. Природа. Запахи. Ничего дикого… немного сопротивления, может, чуть слишком… странно. Я продолжаю, а она закрывает глаза.
— Холодная скамейка.
Но Джин поощряет меня, полностью вытянувшись на спине. Немного поднимает ноги, помогая мне.
— Ай…
— Я тебе делаю больно?
— Нет, не обращай внимания…
Не обращай внимания… поверить не могу, нет, это невозможно, я это делаю… я молчу, я парю в воздухе, я почти слышу, как жизненная сила стучит во мне, она стекает с меня, она надо мной, она подо мной, она во мне. В этот решительный момент, такой важный для всей моей жизни, единственный… И я выбрала тебя. Я выбрала тебя. Похоже на какую-то песню… Но это не песня, это реальность. Это я, я здесь. И Стэп. Я его вижу, я его слышу. Он на мне. Я его обнимаю, сжимаю, сильно сжимаю, еще сильнее. Мне страшно, как всегда, когда происходит то, чего ты еще не знаешь. Но это нормальный страх, более чем нормальный… Или нет? Дура ты, Джин, оставь все свои идеи фикс, фильмы, которые ты прокручиваешь, короче, все… проклятие, Джин, да что ты себе на-придумывала? Джин-мудрая и Джин-воительница… И где вы теперь? Растаяли в тумане… да как же так? И они тоже? Что за шутки… Я боюсь, помогите. Закрываю глаза, вдох — выдох, и все же мне нравится. Я держусь за его шею, плечи, я больше не напряжена, больше не волнуюсь… Полная тишина, вот так, я всеми покинута, я потерялась, я потерпела кораблекрушение… А сейчас что он делает? Нет! Помогите… он входит в меня. О Боже, ну и слово, не хочу об этом думать. Не хочу н