Три минуты до судного дня — страница 16 из 55

19.09. Глава подразделения внутренней безопасности Министерства юстиции Джон Мартин встречается с агентами Наварро и Тремейн и их руководителем Корнером в Тампе. Высоко оценивает наши старания, но, по сути, говорит нам умерить пыл. Мартин сообщает, что теперь делом занимаются немцы и ВРО. (Правда? Они даже не знают о Рамси.) Корнер предлагает мне не «расстраиваться из-за Мартина». Но с каких это пор глава подразделения внутренней безопасности приезжает в маленькое отделение, чтобы сорвать расследование, погладив нас по головке, а затем приказать передать дело другим?

19.09 (продолжение). Мы узнаем от военных, что коэффициент интеллекта Рода поразительно высок — это второй результат за все время проведения базового армейского теста на коэффициент интеллекта. Казалось бы, эту информацию мы могли получить и раньше, но я знаю, как все работает. Во-первых, Род был одним из тысяч людей, опрошенных после ареста Конрада. Эла Юэйса отправили к нему с той же информацией, с которой начинали и другие дознаватели: он знал его имя, дату рождения, годы службы и ничего больше. Во-вторых, получить информацию у военных не легче, чем найти сокровища в одном из фильмов об Индиане Джонсе, только в реальной жизни все скучнее, чем у Спилберга. Первым делом необходимо отыскать здание (одно из многих). Затем бледные архивисты, которые редко видят солнце, пускаются в путь по многомильным, затянутым паутиной коридорам, чтобы найти нужное ответвление, нужный стеллаж, нужную коробку и нужный отсек нужной коробки.

Честно говоря, я был очень рад подтверждению того, что мне было вполне очевидно с самого первого дня: Род Рамси — на редкость умный сукин сын. Тот факт, что я имею дело не с каким-то заурядным недотепой, лишь укрепил мою решимость не позволить ни штаб-квартире, ни ВРО, ни Министерству юстиции, ни кому-либо еще снять нас с этого дела.

20.08.1988. Этот день только что наступил. Мы с Линн сидели в моей машине, припаркованной на стоянке возле торгового центра у шоссе US-41, освежая в памяти все требования отдела 794, в особенности подотдела (а), Раздела 18 Кодекса Соединенных Штатов Америки перед назначенной на 10 утра встречей с Родом Рамси. Я вел урок. В уголовных делах о шпионаже можно потерять чертову кучу времени, если не держать руку на пульсе.

— Ты все понимаешь? — сказал я. — Нам не нужно признание.

— А что тогда нам нужно? — несколько удивленно спросила Линн.

— Ты раньше работала над делом о шпионаже?

— Нет, но помогала с одним.

— Не переживай. Из пятидесяти девяти региональных отделений ФБР делами о шпионаже когда-либо занимались только шесть. Тампа среди них.

— Так какая у нас цель?

— Мы можем нацелиться на признание, но возможно, так и не услышим его. Нам нужен доступ.

— К чему?

— К тому, что удовлетворяет положение о шпионаже. Знаю, об этом не рассказывают на базовом тренинге.

— Точно, такого там не было.

— Поэтому нам и нужно сосредоточиться на важном: на маленьких деталях, которые накладываются друг на друга, пока не удовлетворят условиям положения.

— Продолжай.

— Отдел 794 требует, чтобы мы доказали, что подозреваемый получил секретные материалы. Что эти материалы были умышленно переданы какому-то лицу или какой-то организации, которая не имела права на владение ими. И наконец, что эти действия могли причинить огромный ущерб Соединенным Штатам Америки.

— Кажется, все не так уж сложно.

— Так и я говорил на первом деле. Но стоит тебе попробовать сопоставить слова подозреваемого с требованиями положения, как ты увидишь, насколько это сложно. Поэтому любая деталь невероятно важна.

Пока Линн обдумывала мои слова, я повернул к своей любимой кубинской булочной и купил для Рода пастелитос с гуавой.

Когда я сел в машину, Линн принюхалась к пакету у меня в руках.

— Как вкусно пахнет! — сказала она, пожирая пакет глазами, пока я пристегивал ремень.

— Штуки вкусные — и калорийные, — заметил я, протягивая ей свежайшую булочку.

— Мне еще учиться и учиться, да? — Слоеная булочка на время погрузила Линн в настоящий экстаз.

— Как и всем нам. Каждое дело уникально, но простых среди них не бывает.

Как выяснилось, Род тоже обожал пастелитос. Две он проглотил в один присест. Я ждал своей очереди насладиться десертом, но Линн хитро взглянула на меня и предложила Роду доесть все остальное.

— Правда? — спросил он. Уголки его рта уже стали вишневыми от гуавы.

— Правда, — кивнула Линн. — Мы угощаем.

Ха-ха. Но печалиться мне не стоило, ведь я уже успел урвать кусочек.

— Род, — сказал я, переходя к делу, — ты говорил, что на базе в Германии гайки не закручивали. Такое впечатление, что в твоем отделе планирования вообще не было взрослого руководства.

Род закивал, облизывая пальцы, как двухлетний ребенок.

— Можешь рассказать подробнее? Военные хотят усилить там безопасность. Твои советы здорово бы им помогли.

На мгновение Род посмотрел на меня так, словно пытался определить, есть ли в моих словах хоть доля правды — признаю, довольно небольшая. Но я готов был побиться об заклад, что он не устоит перед искушением преподнести нам урок. В итоге именно так и случилось.

— Собственно говоря, — начал он, — над документами вообще не было никакого контроля.

— Опиши нам процесс.

— Да, — добавила Линн, — представь, что мы идиоты.

— Только представить?

Род явно пребывал в шутливом настроении. Хорошо.

— Что ж, — сказал он, — у нас там был полный цикл. Документы приходили на базу, мы их регистрировали. Пока они находились там, мы вели учет, кто и что смотрел. Когда потребность в документах заканчивалась, наша работа заключалась в том, чтобы уничтожить их и списать со счетов.

— «Наша»? О ком идет речь?

— Об ответственных за хранение документов.

— И кто это был? — вступила Линн.

— Мы с Клайдом, — сказав это, Род засиял, как новогодняя елка. — Всем заведовали мы двое, понимаете?

— В каком смысле? — спросил я, притворяясь заинтересованным слушателем. — Расскажи нам больше.

— Ладно, — согласился Род и перешел на настоящее время, словно до сих пор работал контролером хранения документов Восьмой пехотной дивизии. — У нас есть большие мешки для сжигания, все кладут туда документы. Потом мы запечатываем эти мешки клейкой лентой и выносим. Когда работает сжигательная установка, мы сгружаем все в нее. Это такое огромное сооружение из металлической сетки, похоже на здоровенную жаровню. Бросаешь туда документы, потом переворачиваешь, прямо как поросенка. Работенка довольно грязная, да и растягивается на часы.

— И кто наблюдает, как ты это делаешь?

— Да никто, — ответил Род. — Там только мы, контролеры хранения, Клайд да я. Кому еще там быть?

Сказав это, он едва не усмехнулся, словно вопрос не заслуживал права на существование. В других обстоятельствах я бы сразу поумерил его пыл, но это был не допрос. Это была даже не беседа. Это был сбор информации. Мне просто нужно было, чтобы Род продолжал говорить и давать мне намеки на то, что творилось в Бад-Кройцнахе примерно три года назад, в середине восьмидесятых, прежде чем он нассал в стакан каннабисом и армия махнула ему ручкой.

Вместо того чтобы сцепиться с ним, я пожал плечами, буркнул что-то о «глупом вопросе», добившись тем самым одобрения со стороны Рода и Линн, и перешел к той сфере, где надеялся найти много интересного.

— Ладно, — сказал я. — С этим понятно. Похоже, вы с Клайдом там верховодили. — Род согласно кивнул, глядя по большей части на Линн. — Чем вы еще занимались?

— Ходили иногда выпить по пиву. Изучали местность.

— Местность? — переспросила Линн.

— Ага. Топографию, рельеф. Больше всего нам нравилось гулять по Фульдскому коридору — именно его штурмовали бы танки Красной армии, если бы Кремль решил обосноваться в Бонне. Наполеон…

— Знаю, знаю, — сказал я. — Битва под Лейпцигом, отступление, все такое, — я не хотел слушать лекцию по истории, особенно когда Род, казалось, был готов поведать кое-что более интересное.

— Этот коридор фигурировал чуть ли не во всех планах, которые проходили через наш отдел: если Советы сделают так, мы ответим эдак. Если они сделают эдак, мы ответим так. По-моему, на другое у Пентагона и времени, оставалось. Мы прямо как в видеоигру играли наяву. Ходили с Клайдом по высокому откосу и притворялись, что каждый из нас командует танковой дивизией — один от Советов, другой от НАТО. Зайдешь сюда — я ударю туда и людей твоих уничтожу.

Линн взглянула на меня, одними глазами говоря: «Ушам своим не верю!» Род признавался, что не только регистрировал планы операций, но и внимательно читал их. Я не сводил с него глаз и пытался телепатически передать Линн, что именно об этом я и говорил час назад в машине. Рамси не был заурядным шпионом. Он знал, что важно, и понимал тактическую и стратегическую ценность документов. При этом они с Конрадом контролировали их хранение и фактически ни перед кем не отчитывались.

— Похоже, вы там не скучали, — сказал я Роду, принимая расслабленную позу и откидываясь на спинку кресла. Линн последовала моему примеру и развалилась на своем краю дивана.

— Это точно, — ответил Род и положил ноги на журнальный столик, прямо рядом с фарфоровой куклой. — Скучать не приходилось. К тому же Клайд был умным парнем. Например, читая книгу, он вырывал страницы, которые уже прочитал, и выбрасывал их за ненадобностью. Я до сих пор так делаю.

— Странный способ, — заметил я.

— Сами подумайте, — ухмыльнувшись, сказал Род. — Зачем таскать с собой все страницы? Прочитал так прочитал. Я многому у него научился. Он всегда меня проверял.

— Как в школе? — спросила Линн. — Устраивал экзамены?

— Нет, не как в школе, — ответил Род.

— А как? — спросил я.

— Ну, к примеру, Клайд хотел знать, готов ли я нарушить правила.

— Какие правила?

— У него было много правил. Первое — ты должен быть незаменим. Помню, он однажды сказал мне: «Если начальники считают тебя незаменимым, они оставляют тебя в покое».