Мы начали охоту на Рамси с нескольких телефонных звонков в ресторан «Боб Эванс» на трассе 60, где он работал в последнее время. Мы намеренно звонили в разные смены — и каждый раз нас ждала новая история: у Рода заболела мама; он пошел забрать машину из мастерской и т. п. У нас складывалось впечатление, что большинство из тех, с кем мы говорили, никогда в жизни о нем не слышали. В итоге мы отправили туда одного из самых молодых наших агентов, который должен был притвориться старым другом Рамси. Он смог разузнать, что Род уволился несколько месяцев назад и теперь, возможно, водит такси в Орландо.
Воспользовавшись этими данными, я нанес визит матери Рода Дороти, и это было правильным шагом. Ей тоже звонили из «Эй-би-си ньюс», и она переживала, что упоминание о Роде в связи с делом Конрада может ему как-либо навредить.
— Рода распределили на эту работу, мистер Наварро, — напомнила она мне. — Он не стремился туда сам. Нельзя ведь признать человека виновным просто потому, что он работал с преступником.
Дороти мне сразу понравилась. Она была полна энергии и казалась человеком широкой души. Она даже напомнила мне библиотекаря из моей школы — женщину, которая всегда с улыбкой разговаривала с непоседливыми семи- и восьмиклассниками и быстро прощала наши многочисленные проступки.
День был унылый. С залива пришел косой дождь, нашедший дыру в металлической крыше Дороти. На кухонном полу стояло пластиковое ведро, которое постепенно наполнялось водой. Дороти настояла, чтобы мы с ней выпили чаю с печеньем, пока на заднем фоне слышалось нескончаемое «кап-кап».
— Род не общается ни с отцом, ни с братом, — сказала она, — но они все очень похожи, все семи пядей во лбу. К несчастью, наша семья распалась, когда он еще учился в школе. Отец Рода пошел одним путем. Стюарт — другим. А мы с Родом остались вдвоем.
Было видно, как сильно она желала, чтобы все сложилось по-другому.
— Род, — продолжила она, — хотя бы пошел в армию. Я надеялась, что там он образумится, но тут, ох, марихуана. Все у него не слава богу.
Насколько все «не слава богу», она не могла и вообразить, но как сказать такое матери?
— Может, он еще возьмется за ум, — сказал я. — Некоторые долго ищут свое место.
— Может быть, — согласилась она, но особой надежды в ее голосе я не услышал.
Мы проговорили еще минут двадцать, которые стали передышкой в моем суматошном дне. В конце концов Дороти подтвердила, что Род переехал в пригород Орландо, где действительно водил такси. Впрочем, она не знала, где именно он живет и в каком таксопарке работает.
— Знаете, — сказала она, когда я собирался под дождем бежать к машине, — Род — перекати поле. Он постоянно в движении.
Несомненно, Дороти была прекрасным человеком и даже в столь тяжелых обстоятельствах всеми силами старалась нам помочь. Но информации, что Род работает таксистом где-то в Центральной Флориде, нам было недостаточно. В Орландо находились «Дисней Уорлд», «Си Уорлд», «Эпкот-Центр» и десятки менее раскрученных туристических мест, из-за чего количество таксопарков на душу населения в городе зашкаливало. Нам пришлось отправить на место целую дюжину агентов под прикрытием. Когда у нас уже не осталось молодых агентов, чтобы легенда звучала убедительно, мы наконец нашли нужный сервис такси и смогли идентифицировать Рода, который пришел забрать машину.
Но работать приходилось с предельной осторожностью. Мы знали, что к Роду подбираются ребята из «Эй-би-си ньюс». Нельзя было предугадать, как он поступит, если вдруг почувствует, что им заинтересовалась и национальная пресса, и ФБР. У этого парня не было тормозов.
Примерно за месяц до этой поездки в Вашингтон, 26 сентября, я наконец снова увиделся с Родом Рамси после двенадцати месяцев вынужденной разлуки. Парень был совсем плох.
Я не ожидал от этой встречи многого. Я просто хотел восстановить контакт, пока мы собираем группу поддержки, которая сумеет удовлетворить нужды всех агентств, задействованных в игре: от Совета национальной безопасности до Министерства юстиции. Настоящие допросы были еще впереди.
Когда я в первый раз позвонил Роду в офис таксопарка, он сказал, что не может говорить, но сообщил, что живет в трейлере с женщиной, хотя и не слишком счастливо. По словам Рода, у нее был другой парень, который регулярно заходил к ним и выгонял его из его собственного трейлера. Когда такое случалось, он спал в машине. Ну и жизнь!
Мы договорились встретиться в половине восьмого в фойе отеля в Киссимми, неподалеку от «Дисней Уорлда». Я приехал заранее и ждал Рода наверху, чтобы он не сразу увидел меня. Удостоверившись, что у него в руках нет ничего, что может резко выстрелить, я подошел сзади, чем немало его удивил. Даже со спины он показался мне растрепанным, но когда он повернулся, я был поражен. Он и так был худым, а теперь похудел еще сильнее. Было видно, что он уже несколько дней не принимал душ. Как только мы пожали друг другу руки, он вытащил расческу и попытался привести в порядок свои грязные спутанные волосы.
«Либо этот парень вот-вот взорвется, — подумал я, — либо подпилит собственный сук». Как бы то ни было — возможно, правда лежала где-то посередине, — агенту Наварро предстояло выступить в роли доктора Наварро, сестры милосердия Наварро, мозгоправа Наварро и даже исповедника Наварро, если я хотел, чтобы Род Рамси снова стал тем ценным кадром, каким еще недавно был.
Можно ли считать все это прогрессом? В некотором роде да. В штаб-квартире меня ненавидели не так сильно, как мне казалось. Дверь к Рамси снова приоткрылась. Не будь у меня при себе пистолета, я бы даже выпил «Кубу либре» с ромом «Бакарди». Но вместо этого я заказал еще один стакан газировки, на этот раз с горькой настойкой. Бармен как раз подвинул мне стакан, когда по телевизору у него за спиной началась программа World News Tonight канала «Эй-би-си»… и дерьмо полилось с новой силой. Темой дня была история Клайда Ли Конрада.
— Проклятье! — сказал я достаточно громко, чтобы услышали трое сидящих рядом.
«Сотрудники «Эй-би-си ньюс» связались со следователями, получили доступ к материалам следствия и поговорили с участниками возможной шпионской сети, — сообщил ведущий. — Подробности в репортаже нашего корреспондента по вопросам национальной безопасности Джона Мак-Уэти».
Подробностей у Мак-Уэти оказалось немало: он рассказал о Золтане Сабо, о венграх, о чемоданах Конрада, набитых совершенно секретными документами — «все, кроме ядерных кодов, тех кодов, которые запускают ядерные боеголовки», сообщал Мак-Уэти, ссылаясь на слова предполагаемого участника шпионской сети. В его репортаж вошли даже краткие интервью с женой Конрада Аней и его сыном. Но в самом конце я чуть не схватился за сердце.
В тот день в Западной Германии арестовали только Конрада. После этого было организовано масштабное расследование — одно из крупнейших расследований шпионажа, когда-либо проводившихся ФБР. Источники утверждают, что в шпионскую сеть входили и многие другие. Начатое Сабо в 1967-м в середине 1970-х было продолжено Конрадом. В конце концов в сети оказалась целая группа людей, третье поколение шпионов, которых, по сведениям источников, в середине 1980-х завербовал сам Конрад.
Правительственные источники утверждают, что ФБР установило слежку за более чем десятью подозреваемыми. Как стало известно «Эй-би-си ньюс», один из рекрутов Конрада продолжал работать на него по возвращении в Соединенные Штаты и незаконно экспортировал сотни тысяч высокотехнологичных компьютерных чипов в страны Восточного блока через подставную компанию в Канаде. По словам самого рекрута, который попросил не называть его имя, покупки оплачивал Конрад.
Как вы думаете, кто был рекрутом Конрада, вовлеченным в торговлю компьютерными чипами? Я ставил на тощего парня, который не понимал, что хорошо, а что плохо, и чуть ли не дрожал как осиновый лист. (На самом деле я был почти уверен в этом, потому что мама Рода сообщила мне, что люди с «Эй-би-си» спрашивали именно о компьютерных чипах.)
Как вы думаете, кто слил все это Джону Мак-Уэти? Вероятно, тот же самый человек, который более семи месяцев назад вывалил целые горы информации Джеффу Герту из The Times и теперь повысил ставки, предлагая более закрытые сведения. Это был один из тех, с кем я встречался тем утром. И этот человек четыре часа сидел на встрече, прекрасно понимая, что все мои достижения пойдут коту под хвост, когда программа World News Tonight на канале «Эй-би-си» потопит чертово расследование, которые мы даже не успели возобновить.
Право на один звонок дают даже обреченным, так что я допил уже безвкусную газировку и позвонил Джею Корнеру.
— Джей, — сказал я, — кто в штаб-квартире работает на коммунистов? Кто-то пытается сорвать наше расследование.
У нас в ФБР есть поговорка, которая прекрасно демонстрирует, как многие агенты филиалов относятся к штаб-квартире: «Съедают всегда гуппи, но не акул».
Глава 9Муди-Она
Яуже упоминал, что за тот год, когда штаб-квартира ФБР не позволяла нам заниматься Рамси, Линн Тремейн успела выскочить замуж. По иронии судьбы она встретила агента INSCOM своей мечты, пока была в Германии и натыкалась на бесконечные стены в деле Рамси. Для нее это было прекрасно, а вот для меня — так себе. Теперь мне нужен был другой напарник.
И не просто кто попало. Мне нужен был умный человек, который готов работать не покладая рук и прикрывать меня при необходимости. Иначе нам обоим придется несладко. Уж поверьте. У меня есть опыт.
Когда я поступил на работу в ФБР, меня поставили в пару с агентом — назовем его Фрэнк — в отделении в Юме, Аризона. Едва пожав мне руку, он сказал: «На мексикашку ты не похож». Неудивительно, что я ответил: «Да и ты на Ефрема Цимбалиста не тянешь». Общение у нас не заладилось. Мало того что Фрэнк был медлителен и страдал от жуткого ожирения — являя собой полную противоположность подтянутому и ловкому Цимбалисту из сериалов о буднях агентов ФБР, — так он и по характеру напоминал игуану. Педантичный, мелочный, чрезмерно подозрительный, недоверчивый и постоянно всем недовольный, он презирал всех и вся. Особенно гнушался Фрэнк мексиканцев и индейцев, которые жили в окрестных резервациях, — иначе говоря, почти всех, с кем мы изо дня в день имели дело.