[22].
— Можно спросить, что дальше?
— Нам нужно отрепетировать, как мы будем входить в номер.
— Входить в номер? Это ведь допрос, Наварро. Не свадьба.
Она все еще сопротивлялась, но уже не так сильно.
— И то и другое — ритуалы. Их можно исполнить правильно и неправильно. Мы должны установить психологическое доминирование и четкую иерархию, и начать надо в тот момент, когда мы войдем в номер.
Муди закатила глаза. Должно быть, когда-то это сводило с ума всех ее одноклассников с бескрайних равнин Среднего Запада, но для меня это был очередной повод насторожиться.
— У тебя ведь нет собаки? — спросил я.
— Нет.
— Я спрашиваю не просто так. Нельзя позволять собаке первой входить и выходить из двери. Пес должен сидеть, пока ты не решишь, что допустимо. Иначе он сочтет, что он главный. С людьми все более запутанно, но в целом так же.
— Наварро, мне говорили, что ты любишь играть в психологические игры, но — богом клянусь! — я понятия не имела, насколько это серьезно.
— Хотел бы я, чтобы это было игрой. Из-за игры не теряешь покой и сон.
Следующие семь минут я посвящал Муди в методику Наварро по входу в комнату — она первая, я второй, Рамси последний — и рассадки внутри: Рамси садится первым, но только когда мы предложим ему сесть и именно там, где мы скажем. Затем Муди садится в кресло; затем я усаживаюсь на вращающийся стул. Четырнадцать месяцев назад я уже обговаривал все это с Линн Тремейн, но Линн контрразведка была не в новинку. Муди же была наивна и в любой момент могла оступиться.
Двенадцать минут спустя, в 18.09, мы с Терри Муди стояли в фойе отеля «Эмбасси Сьютс», слева от главного входа, и изучали углы наблюдения. Когда я в очередной раз напомнил ей, что мы проведем Рода прямо наверх и она должна во всем ориентироваться на меня, Рамси вошел и посмотрел на площадку, где я ждал его два дня назад.
— Это он? — спросила Муди.
— Да. Но пусть найдет нас сам.
Однако Муди уже направилась к нему.
— Вы, должно быть, Род Рамси, — она протянула руку, крепко пожала руку Рамси, заглянула ему в глаза. — Я агент Муди, новая напарница агента Наварро.
Род был искренне поражен, но в хорошем смысле.
— Можете называть меня Терри. «Агент» звучит слишком…
— …официально?
— Точно, официально.
Изумление на лице Рода сменилось широкой улыбкой.
— Род, — сказал я, вставая между ними, — спасибо, что…
— Агент Наварро, — прервала меня Муди, отодвигая меня в сторону на удивление сильным толчком в бедро, — мне бы еще секунду.
Глядя Роду прямо в глаза, она спросила:
— Род, вы уж простите мой материнский инстинкт, но вы сегодня ели?
Я и сам заметил, что лицо Рода осунулось сильнее, чем два дня назад.
— Только «Кит-Кат», — ответил Род и вдруг уставился себе под ноги.
— «Кит-Кат»? — Муди коснулась пальцем подбородка Рода и подняла его голову, чтобы снова установить зрительный контакт.
— Даже два, — сказал он, — и «Пепси».
— И все? — спросила Муди.
Род смущенно кивнул, а Муди развернулась и посмотрела на меня.
— Что ж, агент Наварро, — сказала она, — решено!
— Что именно?
— Прежде чем говорить о чем-то, мы должны угостить этого молодого человека ужином. Род…
Самодовольная улыбка вернулась на его лицо.
— Да, Терри?
— Ты съешь все овощи, даже если мне придется порезать их для тебя на кусочки.
Описать состояние Рода Рамси можно было одним словом: «блаженство» — и это из-за овощей!
Когда мы наконец поднялись в номер, я готов был придушить Муди: каким-то образом слова «во всем ориентируйся на меня» пролетели у нее мимо ушей. Если бы она запорола процесс входа в номер, я бы точно потребовал снять ее с этого дела. Но она все сделала как по нотам, а внутри помедлила, притворившись, что ищет сумочку (которая висела у нее на плече), пока Род не занял свое место. Затем она опустилась в кресло. Я заметил, что ее глаза оказались на добрые пять сантиметров выше, чем у Рамси, что было правильно, и она сидела прямо. Род же сбросил ботинки и уселся в углу дивана. (Если бы мы не передвинули журнальный столик, он бы уже забросил на него ноги.)
Кроме того, мне пришлось признать, что начать с ужина было довольно разумно. Я планировал заказать бургеры и картошку фри прямо в номер, если Род вообще пойдет на контакт. Но ужин внизу дал ему возможность в расслабленной атмосфере пообщаться с Муди, которая времени зря не теряла. Она даже убедила его заказать салат, причем с полезной заправкой — «Нет, Род, масло и уксус; это гораздо полезнее французской тянучки», — а затем каким-то чудом заставила его съесть все до конца. Когда мы поднялись в номер 316 и Род прикурил первую за вечер сигарету, он уже казался полностью уверенным в себе. Я заметил, что Муди собирается пожурить его за курение, и решил ей помешать. Не стоило в один присест искоренять все его дурные привычки.
— Род, — сказал я, — знаю, мы с тобой уже обсуждали все немецкие дела.
— Мы с тобой и с Линн, — поправил он меня, всем видом говоря Муди: «Ну что мне с ним делать?»
— Да, конечно, и с Линн. Но агент Муди…
— Терри?
— Верно, Терри, в этом деле новенькая…
— Очевидно.
— Да, очевидно, — согласился я как можно вежливее, потому что мне вдруг ужасно захотелось сбросить Рода с балкона третьего этажа. — Раз уж ты в таком хорошем настроении, может, порадуешь меня и введешь агента Муди…
— Хм…
— Ладно, Терри. Так может, введешь Терри в курс дела? Расскажи ей в двух словах о своих отношениях с Клайдом, о порядках в Германии и обо всем таком, чтобы мы все были в теме.
— Да без проблем! — ответил Род, улыбаясь Муди. — С удовольствием.
Сказав это, он прикурил еще одну сигарету, закинул ноги на диван и приступил к монологу, поразительному по своей глубине, изобилующему мельчайшими подробностями и пронизанному бесконечным нарциссизмом. И в этом был весь Род Рамси.
Сначала он сообщил Муди, что Конрад был его наставником и даже заменил ему отца. Отмахнувшись от вопроса, он сказал, что своего настоящего отца он «на самом деле и не знал… я не мог с ним говорить». Клайд, по его словам, был другим. Они работали «бок о бок весь день напролет» и разделяли обязанности. Они даже свободное время проводили вместе. Род сказал, как он ходил в гости к Конраду, чтобы поужинать или просто перекусить с его семьей.
Конечно, я кое-что из этого слышал и год назад, когда мы с Линн только узнавали Рода. Но теперь я был не только следователем, но и обвинителем и видел, что Род делает за нас всю работу. Он давал нам все на блюдечке. Если все пойдет как надо, в итоге нам нужно будет представить жюри убедительную историю о том, как Рамси ввязался в шпионскую сеть. Беседуя с нами, Род неосознанно — а может, и осознанно, ведь с Родом Рамси было сложно сказать наверняка, — объяснял нам фабулу, предоставлял контекст и описывал всех героев. Воображаемая авторучка у меня в голове как бешеная записывала все детали.
Без какого-либо участия с моей стороны Род перешел именно к тому, на что я рассчитывал. Он принялся описывать, как они с Конрадом работали в отделе планирования Восьмой ПД и что входило в их обязанности. Он сказал, что офицеры были «срочниками». Клайд оставался нерушимой (пусть и вороватой) скалой отдела документации. Генералитет уважал его и полагался на его знание военных планов. Я уже слышал это, но повторение — мать учения. Род раскрывал не только свое близкое знакомство с военными планами, которые проходили через его отдел документации, но и поразительную способность к запоминанию этой информации.
Похоже, Муди усвоила мои наставления лучше, чем мне казалось. Она внимательно слушала Рода, глядя ему прямо в глаза, благодаря чему я получал возможность изучать язык его тела, замечая все акценты, которые не под силу контролировать лжецам. Мы изгибаем брови, поднимаем большие пальцы, держа руки в замке, и чуть приподнимаем колени только тогда, когда полностью уверены в своих словах.
Все происходило так быстро, что я сомневался, понимает ли Муди, куда мы ведем. Она увлеченно слушала рассказ Рода, и я даже испугался, как бы она не заинтересовалась им на самом деле и не превратилась в приспешника Рамси всего за несколько часов. Возможно, Муди догадалась о моих опасениях, потому что она вдруг выпрямилась, тепло улыбнулась Роду и осторожно вставила свою реплику в его поток слов.
— Но, Род, — сказала она, — похоже, ты много знаешь об этих — как их? — стратегических планах. Я думала, вы с Клайдом были просто контролерами хранения документов — отвечали за их защиту и сохранность?
— Это, конечно, так, — ответил он. — Но еще мы снимали с них копии по запросу.
— Копии? Но как это объясняет твои знания? Ты ведь видел текст всего секунду?
— Я быстро читаю, — с неприкрытой гордостью заявил Род.
— И сколько запоминаешь?
— Я запоминаю все.
— Да ладно тебе, — бросила Муди.
Тут я не мог с ней не согласиться. Одно дело копировать или фотографировать документы для вражеской разведки и совсем другое — обладать тем, на чем настаивал Род: фотографической памятью. Копии нужно кому-то передавать. Обладая фотографической памятью, ты сам становишься копией, а это гораздо опаснее. При таком раскладе можно поехать за границу и сказать: «Привет, ребята, вот и я. Включайте диктофоны, переводите деньги на мой счет в швейцарском банке, и я сообщу вам информацию, от которой вам снесет крышу».
Верил ли я Роду? Нет, конечно нет. Но в тот момент у меня был лишь один способ проверить — сопоставить его слова с языком тела. Язык тела говорил, что Род не врет. Однако все должно подкрепляться фактами.
Честно говоря, я даже не был уверен, что «фотографическая память» вообще существует. Может, это один из мифов, в которые нам хочется верить, как в легенды о снежном человеке. Но я точно знал, что для парня с таким скудным образованием Род чертовски много знал и имел огромный словарный запас. Я уже дважды, с двумя разными напарниками, замечал, что он любит покрасоваться, причем чем привлекательнее зрители, тем больше он выкладывается. Это я наблюдал прямо сейчас.