Я ждал именно слова «деньги». Похоже, его ждала и Муди, ведь это ее вопрос подвел Рамси к нужной теме.
— Род, — вступил я, — Клайд помогал тебе деньгами?
— Само собой. Бывало, он платил за ужины и обеды. Иногда покупал мне пачку сигарет или кружку пива; или даже бутылку рислинга, если расщедрится.
— А еще что? — почти дословно повторила свой вопрос Муди, хотя на этот раз ставки были выше.
Казалось, Род колеблется. Он замолчал и вдруг заморгал в три раза чаще своих обычных двенадцати раз в минуту. Более того, он поджал губы, что всегда выдает момент принятия решений, и потянул воротник, словно обеспечивая себе приток воздуха. Он уже делал так в том доме в Тампе, где мы с Элом Юэйсом впервые беседовали с ним.
— Род, — сказал я после долгой паузы, — такое впечатление, что ты хочешь нам что-то сказать.
Муди снова подалась вперед, слегка наклонила голову набок и улыбнулась обворожительной улыбкой, которая растопила бы сердце даже Гитлеру.
— Род? — спросила она, снова растягивая «о», как мама в разговоре с ребенком.
Мне показалось, что Рамси молчал целую вечность, так что я откатился в кресле назад и опустил глаза, чтобы он не чувствовал давления с моей стороны.
— Можно я спрошу гипотетически?
— Боже, нет! — воскликнул я. — Давай обойдемся без этого.
После этого он поднял голову и снова установил со мной зрительный контакт, так что я решил стоять на своем.
— Род, мы уже не в первый раз беседуем, но кое-что пока не сходится. Мы знаем, что Конрад что-то замышлял. Не зря немцы арестовали его и сейчас он под следствием. Это ты знаешь. Чего ты не знаешь, так это что в Швеции арестовали также братьев Керцик, которые поют, как скандинавский хор в праздник летнего солнцестояния. — При этих новостях кадык Рамси подпрыгнул, как хлеб в тостере. — А тот клочок бумаги с телефоном, который ты мне дал прошлой осенью, Клайд ведь купил не в магазине приколов? Давай оставим игры и гипотетические сферы. Просто скажи все как есть.
Я сказал это спокойно, без намека на гнев или мольбу. Бал правил я. Я был главным и хотел, чтобы Род зарубил это себе на носу. Мы беседовали уже больше четырех часов, но не было в мире другого места, где я бы хотел оказаться в эту минуту. Я смотрел на ноги Рода, чтобы заметить, не повернутся ли носки его ботинок к двери. Так случается с присяжными, которым не нравится обвинитель. К счастью, носки ботинок Рода до сих пор были повернуты ко мне, но теперь он прижал руки к бокам и спрятал большие пальцы в кулаки — а это были верные признаки, что его уверенность тает.
Наконец Род разомкнул губы. На его губном желобке — той впадинке, что идет от носа к краю верхней губы, — выступили капельки пота. Он вытащил сигарету из пачки, а затем засунул ее обратно.
— Боюсь, я не был с вами полностью откровенен, — сказал он.
— О чем, Род? — спросила Муди. Я обрадовался, что она озвучила вопрос за меня.
— Обо всем. Я помогал Клайду Конраду выносить документы из отдела планирования.
Черт возьми, подумали мы оба, вот оно! Лед тронулся.
— Как же вы этим занялись? — ни секунды не помедлив, спросила Муди теплым, ласкающим душу тоном, от которого и мне захотелось сознаться во всех грехах.
— Мы с Конрадом…
— Погоди, — сказал я, отъезжая от журнального столика. — Ты пить не хочешь? Может, газировки? Не стесняйся, выбирай что угодно.
— Мы с Конрадом говорили каждый день, — начал Род, как только мы все вернулись на место. В пепельнице возле него тлела сигарета. Он осушил свою банку «Спрайта» одним долгим глотком. — Он всегда проверял меня. Возможно, не доверял мне на сто процентов, потому что я слишком любил марихуану. Он считал наркотики глупостью. — Говоря это, Род нахмурился так, как не хмурился раньше. Его глаза немного сузились. И то и другое подсказывало мне, что признаний будет больше.
— Так и есть, — заметил я отцовским тоном, но Род пропустил это мимо ушей.
— Однажды во время рекогносцировки он спросил меня: «Что ценнее всего на свете?»
— Что ты ответил? — спросил я, гадая, что ответил бы сам.
— А ты бы что назвал?
— Титан, возможно.
Род покачал головой, словно разговаривал с тупым третьеклассником.
— А ты? — спросил он у Муди.
— Семья.
— Так я и думал, — добродушно улыбнувшись, бросил он.
— Что насчет тебя, Род? — спросил я, пытаясь вернуться к сути. — Что ты ответил?
— Ну, сперва я подумал о золоте, ведь он явно высоко его ценил. Но затем решил, что это вопрос с подвохом, поэтому вспомнил о бриллиантах и всяких редких экзотических металлах — гораздо дороже титана, — добавил он, чтобы я ненароком не подумал, будто мой ответ был не совсем идиотским. — Но в конце концов я назвал ДНК.
— ДНК?
— Это дезоксирибонуклеиновая кислота, Джо. Такая молекула…
— Господи, да знаю я, что такое ДНК!
— И что, Род, — это правильный ответ? — спросила Муди тоном, который говорил: «Не ссорьтесь, мальчики».
— Информация. Клайд сказал, что ценнее всего на свете информация. Затем спросил меня, хочу ли я заработать, продавая информацию. Я сказал, что заинтригован. Сначала я подумал, что он говорит о коммерческой информации — ну, знаете, заранее сообщать в гостиницы, когда планируются учения и генералы захотят себе уютный номер и бар, полный виски. И все такое. Но потом он все мне объяснил.
— Продолжай, — велел я.
— Возьмем телефонный справочник базы, — сказал Род. — Что можно узнать из телефонного справочника?
— Номера? — предположила Муди.
— Гораздо больше, Терри, — снисходительно ответил Род. — Можно узнать, кто главный, кто прибыл в расположение, кто убыл, в каком подразделении кто работает.
— Погоди-ка, — сказал я, прикинувшись дураком. — У нас в ФБР есть телефонный справочник, но там просто перечислены имена. Больше никакой информации.
— Это в ФБР, Джо, — отмахнулся Род. — В армии в телефонном справочнике базы указано, в каком подразделении ты служишь и все такое. Это очень ценная информация.
— Ладно, — сказал я, — это я понял. Какая еще информация ценилась?
— Когда у нас учения, — ответил Род. — Это тоже важно. Не все учения объявляются заранее. Но даже когда это происходит, почти никогда не говорят, что столько-то военнослужащих будет в таком-то месте ровно в 03.20.
— Да ладно, — бросил я, — есть же спутники. Можно сидеть в Москве и наблюдать за учениями в реальном времени.
— О, Джо, Джо, Джо, — сказал Род, прикуривая новую сигарету, — спутники расскажут, что машины поехали, но не расскажут — о чем?
— О, Род, Род, Род, о чем же? Не томи!
— О намерениях, — ответил Род. — А это ценная информация.
И снова Муди пришлось вмешаться.
— Что вообще можно увидеть со спутника? — спросила она у Рода.
— Мы знаем, что у них есть спутники, которые видят все так, словно висят в трех метрах над землей — это как отсюда до двери в спальню, — сказал он, кивая за мою спину. — Кроме того, у них есть штуки, которые видят еще лучше. Но даже если они видят грузовик на дороге, могут прочитать его номер и сказать, курит шофер «Голуаз» или «Кэмел», им все равно не узнать, где этот грузовик остановится и зачем.
— Ладно, Род, я впечатлен, — заметил я, лишь отчасти притворяясь. — Я и не думал, что кто-то готов купить телефонную книгу.
— Клайд был очень умен.
— Это понятно. Но у меня складывается впечатление, что в какой-то момент он перешел от открытой информации к секретной. На планах учений и телефонных книгах много ведь не заработаешь?
— Именно, Джо, — сказал Род все тем же голосом терпеливого учителя, объясняющего материал ученику-идиоту. — Если даже открытая информация имеет ценность, логично предположить, что секретная будет цениться дороже…
— Род, это даже я понимаю. А совершенно секретная…
— …еще дороже. Это как с одеждой, — заметил Род и повернулся к Муди, надеясь зацепить ее удачной аналогией. — Готовые вещи стоят дешево. Сшитые на заказ — дороже.
— А «Диор» дороже всего?
— Именно!
— Ясно, Род, — подключился я. — А Конрад был не из тех, кто продает готовое платье, когда за эксклюзив дают больше денег.
— Да, Клайд своего не упускал.
— Полагаю, как и его подручные.
— Как я уже говорил, — продолжил Род, не обращая внимания на мое предположение, — Клайд постоянно устраивал мне проверки.
— Например?
— Однажды ни с того ни с сего он сказал: «Через несколько дней я поеду в Австрию, чтобы продать кое-какую информацию. Я хочу, чтобы ты поехал со мной. Тебе придется только привезти обратно деньги». Я согласился.
— Правда?
— Разве у меня был выбор? Клайд велел мне посидеть в ресторане неподалеку от центрального вокзала Вены, пока сам он встречался с каким-то мужчиной за дальним столиком. Я видел, как он протянул ему бумажный конверт, который держал под мышкой. Мужчина отдал ему такой же конверт и вышел из ресторана. После этого Клайд подошел ко мне, передал мне конверт и сказал, что я повезу его, когда мы поедем на поезде обратно в Германию.
— Что там было? — спросила Муди.
— Деньги. Около двадцати тысяч американских долларов.
— Ты их видел? — уточнил я не столько из любопытства, сколько из желания соблюсти юридические формальности.
— Конечно. Клайд сам мне их показал. Он хотел, чтобы я почувствовал вес денег и их запах. Я в жизни не видел столько наличных.
— Что было в конверте, который Конрад отдал другому мужчине? — спросила Муди.
— Погоди-ка, — сказал я. — Род, помоги нам представить сцену. Перенеси нас в ресторан, о котором ты говоришь. Что там было внутри? У тебя ведь прекрасная память.
Я видел, что Муди не понимает, какого черта я полез в эти дебри, когда разговор складывается так удачно. Но это было важно, и я мысленно отметил для себя, что надо пояснить ей все тонкости по пути обратно в Тампу. Нам не хватило бы признания Рода, что он был в том ресторане. Убедительно описав интерьер, он здорово облегчил бы нам работу. Как я и ожидал, Род не стал колебаться.