утопической мысли первой половины XIX века?
Напомним, что понятие утопии берет начало от сочинения Томаса Мора «Золотая книга, столь же полезная, как и забавная о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопия» (1516), которая была скорее интеллектуальным развлечением ученого-гуманиста, нежели философским обоснованием социального идеала, и уж тем более не была программой каких-то социальных преобразований. У Мора, как известно, оказалось немало подражателей среди мыслителей самого разного профиля. [99] Все они «рекрутировались» из тех, кого не устраивал существующий порядок вещей и который поэтому подвергался критике. И очень скоро название моровско- го счастливого острова стало нарицательным («место, которого нет»). Более того, с ним стало связываться особое отношение к действительности и ее осознание, а еще через некоторое время понятие утопии приобрело «статус» своеобразного способа социального прогнозирования, специфического типа философствования по поводу развития общества в направлении его совершенствования, т.е. по пути социального прогресса.
Когда складывается такой тип сознания? Исторически он появляется, как только человек становится способен к критическому осмыслению мира, в котором живет, «когда в человеческом сознании разверзается пропасть между миром, каков он есть, и миром, который можно вообразить. Возможность Утопии дана со способностью к выбору», - так определяет гносеологические и социальные корни утопического сознания современный его исследователь Е.Шацкий. [100] В любое историческое время, может быть только за исключением Античности, утопист - это человек, «охваченный сознанием ужасных несовершенств современного ему государственного устройства и социального порядка, преисполненный недовольством и даже ненавистью к ним, жалостью к тем, кто страдает от них». [101] Сначала Утопия выступала как ирреальное воплощение мечты о лучшей жизни, позднее она вбирает в себя черты созданного критическим разумом общественного идеала, а еще позднее - и способы его реализации, приобретая характер своеобразного социального моделирования.
Попытки построения новой социальной реальности всякий раз совпадали со временем кризисных ситуаций, когда социальное зло становилось очевидным и расценивалось определенной частью общества как подлежащее уничтожению, с периодами радикальных социально-политических и культурных сдвигов. Утопии, как правило, появлялись в смутные времена. Эта связь настолько очевидна, что не раз вызывала у исследователей примеры исторических параллелей: «Утопия» Мора появилась за год до начала лютеровских проповедей, «Базилиада» Морелли упредила на несколько лет Французскую революцию, «Путешествие в Икарию» Кабе было своеобразным буревестником революции 1848 года. Утопию стимулируют и первые постреволюционные годы. В это время на передний план часто выдвигаются проекты, имеющие по сути утопический характер: достаточно вспомнить утопии нашего недалекого прошлого, связанные с желанием скорейшего преобразования социалистической экономики в капиталистическую - за 100, за 300, за 500 и т.д. дней! Хотя, разумеется, замечаемая связь не всегда бывала однозначной и прозрачной, как это могло казаться в отдельных случаях.
Таким образом, Утопия - это тип сознания, которое не находится в согласии с бытием, и в этом смысле трансцендентное по отношению к нему: оно не может быть реализовано в существующих условиях, более того, в этих условиях невозможно действовать в соответствии с этим сознанием. Важно, что несогласие утописта с действительностью носит тотальный характер в том смысле, что он думает не о замене каких-то «плохих» элементов действительности «хорошими», а о коренной замене всего положения вещей. Как замечает Е.Шацкий, в эпоху господства свечей утопист думает о всеобщей электрификации, тогда как другие изобретают керосиновую лампу. Поэтому «ценность всякой утопии бывает по преимуществу отрицательной, т.е. заключается в критике и протесте против существующего уклада отношений». [102] Но в качестве сопутствующего этой критике способа проектирования социального идеала она несет огромный позитивный заряд, представляя собой необходимый и всеобщий элемент социального творчества в соответствии с выработанными человечеством нормативными ценностями, выражая общую для всех времен направленность человеческих исканий и ожиданий.
Этой общей направленностью является неискоренимая вера человека в возможность идеального миропорядка, неистребимое стремление к счастью, благополучию, справедливости. Как образно определил один из ее исследователей А.Свентоховский, все утопии «подобны стае пролетающих над землей птиц, которые - какова бы ни была их окраска и формы - все стремятся из холодных мест в теплую страну будущего». [103] Эта «теплая страна будущего» соответствует человеческим представлениям об идеальном государственном устройстве. И неважно, каковы принципы этого устройства - скажем, полная или частичная собственность на землю и средства производства, политическая демократия или аристократическая республика, - важно, что в любом случае моделирование государственного устройства осуществляется на основе критического отталкивания от существующего положения вещей, от существующих социальных институтов, и прежде всего главных из них - собственности, общественного производства, власти, школы, семьи.
Поэтому каждая из создаваемых Утопий была своеобразным показателем состояния общественной мысли, с точки зрения достигнутого ею уровня критического осознания существующего положения вещей и способности противопоставить ему идеал, призванный «разбудить» массы, говоря современным языком, для гражданского неповиновения. В этом смысле утопии являются, «с одной стороны, симптомами кризиса данной общественной организации, а с другой - признаками того, что в ней самой имеются силы, способные выйти за ее рамки, хотя они еще не осознают, как это может произойти». [104] Правда, утопист часто не знает средств осуществления социального идеала, может ошибаться в вынесенном им диагнозе, в определении «социального недуга» и соответственно в предлагаемых формах организации общественной жизни, но он точно знает, что существующий порядок вещей должен быть изменен, и он знает ту общую «мерку», в соответствии с которой следует осуществлять изменения, а главное понять связь прошлого, настоящего и будущего. Знает как бы a priori в том смысле, что эта «мерка» играет для него роль всеобщего принципа разумной цели, позволяющего встать на общечеловеческую точку зрения и делающего возможным моделирование будущего. (Утопия тем и отличается от мечты, что в ее основании лежат некоторые общие принципы «построения» мира в соответствии со всеобщим «нормативом».) Этим «нормативом» выступает защищаемый утопистом общественный идеал, который он «прикладывает» к действительности, имея в виду ее развитие в направлении к совершенствованию. Идеал выступает не просто как факт достижимого будущего, но как имманентная цель
истории - ведь ради него, по сути, и совершается последняя в представлении утописта. «Утопист обязан мыслить и толковать историю, - писал Г.В.Флоровский, - в категориях телеологических - как развитие, как развертывание врожденных и предзаложенных задатков, как прорастание и созревание зерна, как самоосуществление некоего «плана» или «энтелехии». [105]
Но, несмотря на «априорный характер» (в отмеченном нами смысле), общественный идеал «скроен» из элементов человеческого опыта. И потому всякая утопия уходит своими корнями в существующую реальность, в существующие общественные отношения и связи людей. Утопические ценности детерминируются в конечном счете реальными потребностями людей, хотя и по принципу «компенсации». В основе Утопии всегда лежит «нечто», что выражает чьи-то актуальные интересы и устремления. Поэтому история Утопии отражает условия жизни и социальные чаяния людей разных исторических эпох.
Вот почему Утопия во многом есть не только предвестница будущего, но своеобразное реконструирование настоящего. Ведь свой материал она заимствует из действительности, придавая ему иные формы, и поэтому структура утопических идеалов отражает структуру формирующихся в обществе приоритетов и ценностей, исторически развивающихся потребностей. В известном смысле утопическое моделирование - это своеобразное «интеллектуальное обновление» действительности, т.е. настоящего: в нем усиливается (или отрицается) то, что имеется (в том или ином виде) в реальной жизни. Нельзя не согласиться с утверждением Э.Я.Баталова, что «любая социальная утопия есть отраженная проекция настоящего в прошлом или будущем, в котором устранены все «минусы» и усилены все «плюсы» существующего общества. Утопия как бы удваивает мир, надстраивая над реальным миром ирреальный мир мечты». [106] Иными словами, познавательная, практическая, историческая значимость утопии связана с провоцированием общественного сознания на неприятие действительности (хотя бы на уровне осознания проблематичности существующего положения вещей), на усомнение в ее неизменности и «абсолютности» и в этой связи - с попытками моделирования другой реальности.
Для характеристики утопии как особого типа осмысления действительности не менее важен и другой момент - ее устремление к построению социального идеала, адекватного природе человека. И в этой своей функции Утопия является одним из наиболее ярких элементов духовного мира человека. Именно она удерживает его на высоте одновременно и мысли, и чувства. «Обществу, неспособному создавать утопии и воодушевляться ими, угрожает склероз и разрушение», - говорил Э.М.Сьоран.