то вопрос о том, как должна быть организована собственность для наибольшего благополучия всего общества в отношении свободы и в отношении богатства», - утверждал Сен-Симон. [122]
В-четвертьх в новом учении были предложены неожиданные рекомендации относительно будущего государственного устройства, Суть этих рекомендаций сводилась к следующему: целесообразнее искать способы не совершенствования, а преодоления государственного устройства по пути перерастания его из аппарата насилия в орган управления общественным производством и трудом.
Особое внимание привлекала лежащая в основании новой Утопии историософская посылка, обосновывающая связанный с ней тип социального моделирования. Посылка состояла в признании объективности исторического процесса. «Все, что было в прошлом, и все, что произойдет в будущем, образует один ряд, первые члены которого составляют прошлое, а последние - будущее». [123] Прошлое и будущее связывалось как причина и следствие, само же историческое развитие толковалось как движение по пути прогресса. Это вносило в обоснование социалистической идеи принцип историзма и обращало к философии истории. Можно сказать, что философия истории была основанием всей системы сенсимонизма. Она ориентировала на поиски цели истории, начала и конца исторического процесса, на попытки «наведения мостов» между прошлым и настоящим, настоящим и будущим. Она же обосновывала неизбежность социализма, связывала его с таким поворотом в развитии человечества, который будет означать трансформацию капитализма в новое общество. Именно обращенность к философии истории, которая многими оценивалась как «высший предмет нашего времени», вызывала, по свидетельству А.И.Герцена и Н.П.Огарева, интерес к учению.
Установка на признание естественно-необходимого характера исторического процесса объясняла важнейший исторический вопрос о революциях вообще и в частности интерпретацию Французской революции. Последняя рассматривалась как звено в процессе чередований закономерно наступающих научных и политических революций. Поэтому, не принимая Французскую революцию как явление разрушительное, тяжело отразившееся прежде всего на состоянии промышленности, хозяйства страны, Сен-Симон и его последователи не отрицали ее исторической заданности. Революция была обусловлена тем, что французское общество обогнало в своем развитии политические формы. «Переворот в политической системе произошел по той единственной причине, что состояние общества, которому соответствовал старый политический строй, совершенно изменилось по существу». [124] Революционный взрыв мог бы и не произойти- в случае, если бы это несоответствие вовремя было устранено. Но такого не случилось, и революция обрушилась на французское общество со всей разрушительной силой естественной необходимости. Человек волен и способен предотвращать революционные взрывы, своевременно постигая взрывоопасную ситуацию. Призвание мыслителя (утописта) состоит в том, чтобы предвосхищать, а тем самым предотвращать социальный кризис. «Ни больших усилий ума, ни многих трудов не требуется для того, чтобы изобрести бунтарское средство, но вопрос представляет гораздо больше трудностей, когда ищут законного средства. Мы усердно занимаемся именно этим вопросом», - писал Сен-Симон. [125]
«Законное средство» - это прежде всего доводы разума, убеждение масс и правительства в целесообразности перемен. Насильственные средства годятся для того, чтобы «низвергать и разрушать… Мирные средства - единственные, какие можно употреблять в целях созидательных, творческих». [126] Такая постановка вопроса заставляла задуматься: революция или реформы? «Старый, как мир, спор», - скажем мы сегодня. Да, так оно и есть. Но важно, чтобы в каждое историческое время нашелся мыслитель, способный заставить задуматься еще раз над его простым смыслом, а именно: не следует соединять идею революции с идеей свободы. В первой половине прошлого века такими мыслителями стали К.А.Сен-Симон во Франции и А.И.Герцен и Н.П.Огарев в России.
В России социалистическая мысль появляется как результат критического осмысления опыта Французской революции и собственного политического кризиса, который страна переживала после поражения восстания декабристов. По времени, таким образом, она возникает позже западных социалистических учений, которые уже по одному этому не могли не стать ее теоретическим источником. Однако это не дает оснований для упреков в адрес русской социалистической Утопии в подражательстве. Утопизм имел глубокую и давнюю традицию в общественной мысли России. Он, как совершенно справедливо отмечает Е.Черткова, «проходит сквозь всю русскую философию», но он развивался по своим особым канонам - под знаком борьбы с западноевропейским «рацио». [127] Поэтому у него сильны связи с религиозным миросозерцанием, и прежде всего с православием.
Русский утопический социализм выпадает из этой парадигмы - в нем сильно позитивистское начало и атеизм, и в этом плане его можно даже расценивать как разрыв с традицией. Но и в этой, обретенной в XIX веке, форме русская Утопия несла в себе свою российскую черту, связанную с уходящим к ее истокам смешением идеала и факта, где роль первого играла вера в прогресс, а роль второго упования на русскую общину, заземленные на борьбу за справедливость.
Немаловажное значение для формирования русской социалистической Утопии имел и тот факт, что она появляется в России после Французской революции, но до буржуазных преобразований российского общества. Поэтому в ней одновременно с собственно социалистическими идеями пульсировали те, которых не знал западный социализм. Прежде всего - это требование отмены крепостного права и протест против царского самодержавия. По этой же причине Социалистическая Утопия была внутренне связана с демократическим движением, которое по своим ориентациям далеко не всегда имело четко выраженную антибуржуазную направленность. По очень многим параметрам она может быть расценена как крестьянская Утопия и не только из-за обращенности к крестьянству как классу, способному на те преобразования, которые связывались с социалистическим идеалом, не только из-за своих иллюзий в отношении исторической роли крестьянской общины, а и по своей исходной посылке, в соответствии с которой реальность социализма основывалась на идее возможного «перескока» страны из одного исторического времени в другое, минуя обусловленный объективными законами развития человеческой цивилизации этап капитализма.
Иными словами, социально-экономические и политические реалии России оказали достаточно существенное влияние на содержание и характер социалистической Утопии. И уже один этот факт не позволяет согласиться с теми, кто склонен отказывать ей в оригинальности и собственной значимости в мировой истории социалистических идей. Главную роль в ее формировании сыграли интеллектуальные традиции отечественной общественной мысли.
В этой связи прежде всего следует отметить очевидную философичность русской общественной мысли. В ней повседневные вопросы жизни всегда сгущаются в мировоззренческие, а философская рефлексия, по выражению Г.В.Флоровского, является ее «неодолимой страстью».
Русская общественная мысль развивалась под знаком напряженного интереса к проблемам всеобщих начал человеческого бытия, смысла и цели истории и одновременно с явным тяготением к вопросам, очевидно заземленным, связанным с жизнью людей в исторически конкретном времени и в исторически конкретном обществе. Не случайно одной из форм ее существования еще в XVII веке стала философская публицистика, выступавшая своеобразным посредником между научн-м философским мышлением и практическими жизненными вопросами. «В России наиболее глубокие и значительные мысли и идеи, - писал С.Л.Франк, - были высказаны не в систематических научных работах, а в литературной форме». [128] Иными словами, с одной стороны, философские идеи высказывались в жанре литературного творчества (П.Я.Чаадаев, И.В.Киреевский, А.С.Хомяков, К.Н.Леонтьев, А.И.Герцен, Вл.Соловьев), с другой стороны, художественная литература была пронизана глубоким философским восприятием мира (А.С.Пушкин, Н.В.Гоголь, Ф.М.Достоевский, Л.Н.Толстой, В.В.Розанов).
В полной мере эта характеристика относится к русской Утопии. Идеи утопизма, можно сказать, были растворены во всей художественной литературе, нашли отражение в творчестве многих писателей, герои которых видят многочисленные Сны, погружающие их в состояние счастья, всеобщей любви и добра, переносящие их туда, где люди живут «по правде», постоянно ищут, «кому на Руси жить хорошо», «воскресают» для праведной жизни, верят в победу справедливости, а если и не верят, то все равно готовы, как герой Лескова, «писать по небу бумажными буквами о человеческих пороках, чтобы все ужаснулись того, что они делают».
Существенной особенностью русской общественной мысли является ее обращенность к теме человека, его судьбы, предназначения. Именно человек стоит в центре ее интеллектуальных исканий, а антропология является одним из важнейших ее принципов. В этой связи отчетливо просматривается черта, побудившая Н.А.Бердяева признать, что «в России нравственный элемент всегда преобладал над интеллектуальным», что творили не столько от «радости творческого бытия», сколько от «печалования и сострадания о неправде и рабстве человека». [129] Можно даже говорить об известном «панморализ- ме» русской общественной мысли. При этом этический интерес просматривается не столько к теоретическим построениям, сколько к вопросам применения «этических схем» в жизни, т.е. к обоснованию нравственности. Более того, именно в этой плоскости лежит один из самых действенных истоков русского философствования: важно не только понять мир, но и постичь нравственный принцип мироздания с тем, чтобы преобразовать его и спасти себя в этой очищающей для него преобразующей деятельности.