ра, что графиня уговаривала судебного следователя, разночинца Ивана Дементьевича жениться на ней и то он ещё колебался, подходит ли она ему. Неужели ей предстоит снова добиваться места под солнцем, сражаться за кусок хлеба, снова вернуться к тому, от чего она, казалось, ушла навсегда? Но вот теперь, когда молодой и красивый, умный и богатый граф на коленях добивается от неё взаимности, разве ей не представляется подлинная возможность встать на один уровень с ним, со всем высшим светом? Конечно, представляется. Вот он, настоящий счастливый случай! А как же быть с графиней, с клятвой, данной приемной матери? С церковным законом? Что это я? Нет! Это невозможно!..
- Какой ты странный, Женя! Ну и пусть твоя мама ради случайной прихоти захотела меня удочерить. Пусть так, что я не сестра тебе, но пойми же ты, наконец, что венчать нас с тобой ни одна православная церковь не будет. Тогда для чего же эта любовь, признайся? Ах, у тебя даже слезы!
Евгений действительно вытирал платком свои сухие глаза.
- Нет, Таня, неправильно судишь. Моя мать здесь ни при чем. Она взяла тебя к себе, удочерила, дала тебе имя и средства к существованию, но в её мыслях совершенно не было цели удочерением не дать тебе и мне доступа к супружеству. Что же касается закона русских церквей, ты права, их кафолические правила не позволят нам принять брачный венец. Я уже и сам думал об этом. Таня, но в моей голове созрел великолепный план, как обойти все эти надуманные церковные правила. Поверь, мы можем свободно повенчаться, когда угодно, самым что ни на есть законным образом, но не в этом дело. Танюша, неужели ты не понимаешь, что для подлинного супружества недостаточно одного холодного согласия, а где же любовь? Бескорыстная святая любовь? Без которой ни одно сверхзаконное супружество счастливо быть не может? Скажи мне, скажи мне скорей, что ты меня тоже любишь! Милая моя Танечка! - Евгений взял холодные руки девушки и стал покрывать их жаркими поцелуями.
Высказанные аргументы были логичны и неопровержимы, в них чувствовалась земная сила плоти, в них все было подытожено, но вот что странно, при всем своем желании не расстроить Евгения Таня не могла любить его так, как он требовал. Совершенно неосознанно она не до конца верила ему, внутренним чутьем она улавливала некую фальшь в признаниях брата. Почему же он все-таки больше думает об удовлетворении своего желания, а не сочувствует ей, не сдерживает себя во имя всего святого, что есть в человеке и что ниспослал Господь? Сомневаясь в правоте и непреложности сказанного Евгением, она тем не менее чувствовала к нему необыкновенную жалость, постепенно переходящую в непреодолимое влечение. Откинув голову назад и глядя влажными глазами в синевшую высь, она, затрепетав, слабо произнесла: "Возможно, что и люблю..."
В этот самый момент Евгений крепко обнял трепетавшую девушку и, прильнув к её устам, застыл в долгом страстном поцелуе.
- Будет, будет... Ты меня задушишь. Ну, говори, какой такой план? отстраняя свое лицо, проговорила Таня.
- Скажу у липы, у старой липы, понимаешь? Дай слово, что ты придешь туда в десять часов вечера. Дай! Придешь? Тогда я тебе поверю, что ты меня тоже любишь. Ну, говори же! Иначе не выпущу тебя из объятий, - страстно произносил Евгений, сдавливая грудь своей жертвы.
Дрогнуло сердце измученной девушки. Она поняла, что если сейчас сознание оставит её, если она не найдет силы сопротивляться, все будет кончено. Евгений её не пожалеет. И Таня, собрав последние усилия рванулась и выскользнула из рук обезумевшего брата. Отскочила от скамьи к фонтану.
- Опомнись, Женя! Что ты делаешь со мной? - крикнула она, поправляя сбившуюся прическу. - Прошу тебя, не подходи, а то закричу!
- Таня, ты что, хочешь скандала? Хорошо же, пусть будет скандал.
Евгений выхватил из кармана револьвер и приставил дуло к правому виску.
- Ах! Не надо! - вскрикнула Таня и бросилась к Евгению, хватая его за руки. - Не надо, Евгений, не надо, милый! Ведь я же сказала тебе, что я люблю тебя...
- Говори, придешь или нет? - с решительным видом повторил Евгений, впившись глазами в испуганное лицо сестры.
- Подожди, дай подумать. - Таня отступила на шаг от устрашающе глядящего брата и тоже решительно проговорила: - Брось сейчас же револьвер, иначе вторая пуля пробьет и мою голову. Подожди. Какой нетерпеливый! Мне надо подумать, а ты не даешь. Ну, бросай же, иначе я не ручаюсь за последствия.
Евгений опустил руку с револьвером, помедлил и положил его обратно в карман.
- Вот давно бы так. А теперь садишь и жди, я скоро вернусь, только приведу себя в порядок. Вернусь и дам тебе окончательный ответ.
Таня отошла от Евгения и быстро направилась к дому. Отойдя шагов на двадцать, она оглянулась и видя, что брат смотрит ей вслед, послала ему воздушный поцелуй, крикнув: "Смотри, никуда не уходи и жди!"
Пробегая по веранде, она наткнулась на Анну Аркадьевну, которая, увидев бледность лица девушки и её растрепанную прическу, с испугом отступила в сторону.
Таня пробежала в свою комнату, упала на постель и, зарывшись в подушки, зарыдала. Графиня шла следом за ней. Войдя в комнату дочери, она затворила дверь и, подойдя к рыдающей девушке, тревожно спросила:
- Что с тобой, Танечка? Скажи скорей! Тебя обидели? Уж не Евгений ли? Ах ты, Боже мой! Да говори же!
Таня долго не отвечала на расспросы матери. Ее плечи вздрагивали от душивших её рыданий. Наконец, она оторвалась от подушки, приподняла голову и, захлебываясь словами, выговорила:
- Мамочка, милая... Евгений требует от меня невозможного... Он хочет, чтобы я сегодня в десять часов вечера... пришла к нему на свидание к старой липе... иначе он застрелится...
- А сейчас ты откуда бежала?
- От дальнего фонтана в парке. Он там остался ждать моего ответа.
Анне Аркадьевне стало окончательно ясно, что положение не просто угрожающее, а хуже некуда. Нужно было срочно найти выход из положения и она задумалась. Вдруг в её голове блеснула мысль, которая показалась ей легко осуществимой, и она ухватилась за нее, как за спасательный круг.
- Таня, я все придумала, я решила как следует проучить повесу. Поверь мне, все будет хорошо и ты никак не пострадаешь, а он получит по заслугам. Ты сейчас приведи себя в порядок, вытри слезы, освежись духами и с веселым личиком беги к нему в парк и скажи, что ты согласна придти на рандеву и тут же иди обратно. А в остальном положись на меня. Я знаю, что делать.
- А как же дальше, маменька? - сразу успокоившись, с интересом спросила Таня.
- Никакого "дальше" не будет. Ты вернешься сейчас же из парка, закроешься в своей комнате и будешь спокойно спать до утра, никого не впуская к себе кроме меня. Утром я приду за тобой и все будет в полном порядке. Поняла? Ну, иди же к нему.
Таня почувствовала, что графиня действительно разработала верный план действий по успокоению сына, и, уже не думая ни о каких последствиях, быстро привела себя в порядок и побежала в парк. Пробегая мимо цветника, она сорвала роскошную розу и понесла её тому, кто с бьющимся сердцем ожидал её возвращения.
Евгений сидел в той же позе, в какой его оставила Таня. Он только склонил голову на руки и совершенно не слышал, когда к нему подошла Таня. Вдруг он почувствовал, что кто-то прикоснулся к его голове. Вздрогнув, он поднял отяжелевшую от раздумий голову и увидел перед собой улыбающуюся Таню.
- Уснул, Дон-Жуанчик? Держи... А в десять часов, как ты и хотел, я приду к липе, а ты... откроешь мне свой замечательный проект?
Таня воткнула в волосы Евгения розу и отбежала прочь.
- Танечка, зачем ты убегаешь?
- Я устала, милый, пойду отдохну, а ночью наговоримся. Пока, Дон-Жуанчик, адью!
С этими словами девушка скорым шагом вышла из парка. Евгений схватил розу, поцеловал её душистые лепестки и, завернув в платок, положил в карман. Его лицо расплылось в счастливой улыбке. Он уже заранее предвкушал минуты своего блаженства, впрочем, какие минуты, часы. Настанет ночь, уснет природа и только у старой липы будет слышен страстный шепот двух любящих сердец. Сегодня он победит глупый предрассудок. Любовь поистине слепа, её пути неисповедимы. Под опьяняющим действием всепожирающей страсти люди, теряя остатки разума, радостно творят глупости. Евгений тоже потерял остатки разума. Он не мог думать ни о чем, кроме любовных наслаждений. Он не мог дождаться удовлетворения своей преступной страсти. Он не понимал, что увлекает и себя и других к верной гибели.
ГЛАВА VI,
ИЗ КОТОРОЙ, МЕЖДУ ПРОЧИМ, МОЖНО УСМОТРЕТЬ, ЧТО БЛАГИЕ ПОМЫСЛЫ ИНОГДА ЗАКАНЧИВАЮТСЯ ВО ЗЛО И ЧТО САМЫЕ НЕОЖИДАННЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА НЕМИНУЕМО СВЯЗЫВАЮТСЯ В НЕРАЗРЫВНУЮ ЦЕПЬ
Стрелки на всех часах показывали десять. Десять часов вечера. В доме Витковских воцарилась тишина. Все спали, но только не Анна Аркадьевна, одетая в розовое шелковое платье Тани. Она сидела в своей комнате перед зеркалом и устраивала прическу, подобную прическе дочери. Потом она накинула на голову Танину шаль и, посмотрев в трюмо, подумала: "Ночь темная, сразу не разглядит. Прикрою лицо побольше и подойду. Пусть наскочит, охальник... Я ему покажу, как сестер хватать да уламывать!.. Он у меня ещё повертится. Кажется, пора".
Попрыскав на себя пульверизатором любимые духи дочери, она потушила свечи и осторожно вышла из покоев, оставив гореть зажженную лампаду у иконы Богородицы.
Анна Аркадьевна по наивности предполагала, что своим внезапным вмешательством она сможет усмирить разгулявшиеся страсти сына, устыдить его при поимке с поличным, в результате чего произойдет необходимое объяснение наедине и, мучимый совестью Евгений откажется от дальнейших посягательств на честь сестры и поскорее выедет за границу. Но бедная мать не рассчитала удара... и промахнулась. В первый раз, но, к сожалению, не последний.
Уральское небо затянули низкие тучи. Насыщенные атмосферным электричеством воздух был особенно душен. Чувствовалось приближение большой грозы. В парке стояла непроглядная тьма.