– Да-да-да, бла-бла-бла, – ответила Това. – Скажи лучше, до чего изуродовали. Кто теперь захочет здесь жить? Пошли. – Она потянула его за воротник, и они скользнули в толпу, чтобы подобраться поближе к сцене. – Ну, вот.
Весь фартук сцены был увешан плакатами с логотипами спонсоров. Техники в черном разобрали и унесли остатки ударной установки, расставили микрофоны, выкатили и утвердили ближе к заднику большую промышленную плиту, а в центре привинтили к полу мощную стальную раму. Проверили, надежно ли держится, хорошо ли закреплены ремни и цепи.
– Припозднились на этот раз, – сказал Чарли.
– Каждый год так, – возразила Това. – Смотри, вон он.
Молодой телеведущий курил, повернувшись спиной к холодному ветру, перелистывал странички сценария и разговаривал с яркой, хорошо одетой дамой лет сорока с лишним, режиссером, – она показывала ему какие-то отметки на сцене.
– Видел когда-нибудь его шоу? – спросила Това, фотографируя человека на сцене. – Для племяшки, – объяснила она.
– Ага, понятно, – ответил Чарли.
Кто-то в толпе одобрительно закричал, крик подхватили другие, он нарастал, становясь увереннее и громче. Чарли похлопал Тову по спине, когда на сцене появилась группа мужчин и женщин в белых халатах. Режиссер жестом велела им встать в углу, а сама заговорила в центральный микрофон.
Ведущий подошел к краю сцены и крикнул в микрофон:
– Еще не время, тупицы!
Он ухмыльнулся общему хохоту, потом прижал палец к наушнику и стал слушать. Ему пришло в голову сделать серьезное лицо и поднять руку ладонью вперед, как делают люди, принимая важный телефонный звонок в шумном помещении, и в толпе захохотали еще громче.
– Нет, это я болван, – сказал он. – Оказывается, уже самое время.
Под бодрые, ликующие крики толпы со сцены ушли техники. Врубилась электронная музыка, до жути громкая.
– Ой-й, – сморщилась Това.
– Вы готовы? – выкрикнул ведущий, чем вызвал новое гиканье. Погода, конечно, могла быть и потеплее, хорошо еще, что без дождя. В толпе кое-где начинали танцевать.
– Как он меня раздражает, этот мудак, – сказал Чарли, пока ведущий продолжал нести околесицу.
– Заткнись, дедуля, – бросила Това и схватила его за руку, потому что здесь, совсем близко к сцене, даже оглушительная музыка не перекрывала визг и топот копыт по половицам.
На сцене показались три мясника. Они тащили закованную в цепи свинью.
Толпа радостно взвыла. Това заулюлюкала, а Чарли засмеялся.
Свинья выглядела огромной, не меньше двух метров от рыла до кончика хвоста. Поджарая и мускулистая, она упиралась всеми четырьмя ногами, натягивая цепи с достоинством прирожденного бунтаря. Все знали, что животному предварительно вкололи снотворное. Мясники поставили свинью в раму, закрепленную посреди сцены, и надели ей намордник.
– Ой, гадость, – скривилась Това. Она отвернулась от сцены и перехватила взгляд Чарли. – Скажешь мне, когда все кончится.
– Ну вот, а я, значит, должен смотреть? – возмутился он.
Това была такая не одна: многие в толпе прикрывали глаза ладонями. Пустые остроты, которыми сыпал ведущий, не разряжали атмосферу. Музыка продолжала играть, но тише, чем раньше, а свинья, возможно, почуяв общее напряжение, начала визжать все громче и громче.
– Ну, давайте, кончайте, – сказала Това, все еще глядя на Чарли. – Скажи им, пусть кончают уже.
– Ну, ладно, – громко произнес ведущий. Какие-то парни в толпе запели гимн футбольных фанатов, но его никто не подхватил, и они скоро смолкли. Старший мясник поднес к голове свиньи электрическое устройство.
– Ох, мать твою, – не удержался Чарли.
Мужчина нажал на спусковой крючок: разряд оказался беззвучным, а конвульсии свиньи – короткими и сдержанными. Толпа притихла, когда животное, судорожно вздрогнув, повисло на цепях.
– Все уже? – спросила Това.
Чарли помотал головой:
– Нет, пока только ток пустили.
Мясник взял нож и перерезал свинье горло.
Струя крови ударила в щиток из пластика. Толпа дружно и громко выдохнула, Чарли зашипел, а у Товы расширились глаза, когда она увидела выражение его лица.
Пока свинья истекала кровью, а мясники разжигали горелки, организаторы снова сделали музыку громче.
– Подожди, – сказал Чарли, но Това уже поворачивалась к сцене.
Все происходило очень быстро. Мясники еще не закончили разделывать тушу, когда первые куски мяса уже зашкворчали на огне, и над площадью поплыл аппетитный запах. Толпа снова повеселела, парнишка с телевидения затараторил в ускоренном темпе. Карнавал снова был в разгаре.
– Ладно, я все понял, – сказал Чарли. – Этот тип, он, конечно, раздражает, но дело свое знает туго.
Когда Това крикнула:
– Как, неужели уже так поздно? – а Чарли удивленно взглянул в темное небо, они оба были изрядно пьяны. Вокруг них танцевали, толкались в очереди за барбекю. На сцене играли ска, фронтмен группы прыгал вокруг мясников. Свинью почти съели.
Старший мясник ковырялся внутри свиной головы, выскребая оттуда последнюю мякоть. Наконец он отделил голову от скелета и поднял ее за уши – по тому, как напряглись его руки, было видно, что она тяжелая. Подвыпившая толпа одобрительно закричала, когда он начал пританцовывать с ней, точно с партнершей.
– Кто готов? – закричал ведущий. – Кто смелый? А ну-ка, дайте мне место! – заорал он еще громче. – Восточный Лондон, ты готов?
В толпе заметались – одни лезли поближе к сцене, другие энергично работали локтями, уходя от нее подальше.
– Ну? – сказала Това, но Чарли уже не было рядом. Она засмеялась и стала вертеть головой, окликая его по имени. Он был высокий: она скоро его нашла. – Не может быть! – завопила она, глядя на него. Он скакал и прыгал перед самой сценой, она видела, как над толпой, точно поплавок, подскакивает и опускается его светлая шевелюра.
– Ну, кому? – продолжал надрываться ведущий. – Кто хочет?
Толпа ревела.
– Боитесь? Давайте, выходите сами, не то я пойду искать!
Старший мясник, держа свиную голову за уши, размахнулся ею так, словно хотел кинуть. Многие в толпе закричали и выставили вверх руки, точно собрались ловить букет.
– Кто хочет? – кричал в микрофон ведущий. – Ты хочешь? Ты?
Он отвернулся от микрофона, сказал что-то мяснику, и они стали вместе высматривать кого-то в толпе танцующих. Оба притворялись, что вот-вот швырнут голову сначала в одну сторону, потом в другую.
– Вот этот? – вдруг услышала Това голос ведущего и завизжала от восторга, потому что он показывал прямо на Чарли. Она заскакала на месте, хохоча от удивления, и вдруг увидела, что Чарли тоже скачет и прямо заходится от смеха. Он вытянул шею и запрокинул голову, как будто хотел стать еще выше, еще заметнее. Мясник снова поднял голову за уши.
– О, бог ты мой, – сказала Това, смеясь и в то же время кривясь и морщась от отвращения. – Нет, Чарли, только не это.
Двое рабочих сцены уже втянули его за руки наверх, и мясник что-то шептал ему, наклонившись к самому его уху. Чарли, похоже, стало не по себе. Но он старательно сохранял веселый вид.
Когда Това выкрикнула:
– Пошли их на фиг, Чарли! – крики толпы как раз стихли, и даже группа перестала играть, и в эту образовавшуюся паузу ее голос прозвучал на всю площадь. Все захохотали. Чарли тоже улыбнулся и повернулся, ища ее глазами.
– Шаг вперед, – произнес ведущий, и бас-гитара на секунду взревела рифом из этой песни[15]. Чарли и мясник вдвоем подняли голову. Видно, Чарли уже опять чувствовал себя нормально, потому что он улыбался толпе. Окровавленная свиная голова опустилась на его плечи поверх его собственной.
Това не меньше получаса пробиралась к Чарли через толпу. Когда ему помогли спуститься на землю, люди окружили его со всех сторон. Одной рукой придерживая огромную башку, другой он цеплялся за плечо рабочего сцены, который помогал ему сохранять равновесие. Сразу за ним шел оператор с камерой, а за камерой – Това.
Охранники в черном не давали людям подходить к Чарли совсем близко, и он смешно пританцовывал, покачиваясь под тяжестью мокрой свиной головы. Ведущий сыпал комментариями не закрывая рта.
– Черт, Чарли! – то и дело вскрикивала Това, как будто он мог ее услышать. На его одежду капали слюна и кровь.
Он то и дело откидывался назад, запрокидывая свиную голову так, словно хотел показать ей небо. Това поняла, что он приноравливается смотреть через пасть. Рабочие сцены суетились вокруг него, вытирая кровь.
Чарли оказался хорошей свиной головой. Он потанцевал со всеми, кто мог до него дотянуться. Това слышала, как бригадир техперсонала крикнул ему в пасть:
– Ну как, прогуляемся чуток? – и Чарли заставил свиную голову кивнуть.
Ему помогли выйти с площади и повели его вверх по Малверн-роуд, где музыка соседней вечеринки уже мешалась с их собственной. Им навстречу повалила новая толпа.
Во главе ее, окруженная командой организаторов, медленно выступала другая высокая фигура. Это был мужчина, и на его крупных мускулистых плечах покачивалась тупая, короткорылая, плотная башка. Пасть уродливо скалилась, мертвые глаза закатились. На мужчину надели отрубленную голову морской свиньи. В ее шее прорезали две дырки, чтобы мужчина мог видеть.
Две толпы слились, радостно приветствуя друг друга. Двое в масках тоже сошлись и стали танцевать. Их плечи были окрашены кровью: плоть, в которую их одели, кровоточила. Голова свиньи сухопутной встретилась с головой свиньи морской, обе, покачиваясь и подскакивая, несколько минут кружили в танце, а потом сопровождающие разделили их и повели в разные стороны. Вокруг повсюду горели огни.
Команда Чарли долго водила его по Лондону. Вся эта часть города пировала и праздновала. Музыка, смех и веселые крики неслись буквально отовсюду. Народу было столько, что путь от одного конца улицы до другого занимал необычайно много времени.
– Я его подруга, – пробилась Това к бригадиру, который командовал группой сопровождения Чарли. – Сколько еще?