– Нет. Кажется, нет, – ответила она. – А, да пошел он…
Ему было предъявлено обвинение в нанесении телесного повреждения. Их удивило, что при этом его не вернули под стражу, но полицейские объяснили, что у них нет оснований его задерживать. Он должен сам приходить к ним каждый день и отмечаться. Так он все время будет у них на виду, под присмотром.
– Его необходимо изолировать, – заявил Рикардо, – после того, что он сделал.
– Честно говоря, он и так производит впечатление сломленного человека, – ответила офицер по связям.
– Да, прямо сердце болит, как глянешь, – сказал Рикардо.
– Вот именно, – подхватила женщина. – По-моему, он перенес какой-то серьезный удар. Нет, дело не в том, что я его жалею, просто он не вызывает у меня озабоченности. Есть люди, которые вызывают. Честно. Он не из них.
Мэгги проверила сайт. Фильм был еще в Сети, без изменений. Когда она видела его в последний раз, он представлял собой гениальную смесь зловещих образов, за которыми чувствовался замысел. Кролик в ландшафте. Разведчик с заданием, еле узнаваемый на темной фотографии, сделанной на ее чердаке.
Теперь перед ней был ряд видеографических клише. Инфантильная шок-анимация.
– Я знаю, что колеса крутятся очень медленно, – сказала им офицер. – Он еще не пытался связаться с вами? Потому что тогда…
– Нет.
Иногда Мэгги ни о чем таком даже не думала. Иногда позволяла своей памяти пойти по следу, пытаясь вспомнить физическое ощущение рамки в руках. Совсем простая, без всяких украшений. Деревянная. Она силилась восстановить в памяти форму проклеенных соединений, когда рамка треснула от удара. Она изучала диаграммы, усваивала новый словарный запас. Желобок. Фальц. Шпунт.
Сидя за компьютером, Мэгги пыталась проследить историю дьявольской штучки. Подозрительная смерть, а то и две, или даже много, в той комнате, где были свалены картины. Тот резец, что проделал бороздки, по которым скользили ее пальцы, что он резал еще? Внутри рамки, в самом канале, куда ложилась картинка, были какие-то пятна.
Если бы она могла спросить у Сима, где он был, откуда принес эту штуку… Будь она настоящим исследователем, то наверняка разыскала бы какого-нибудь мастера по изготовлению рам для картин, повинного в убийстве. А если она и вправду его разыщет?
А может, все дело в материале. Может, на рамку пошла древесина дурного дерева. Или это лак, замешанный на злобе. Или не то и не другое. Разве это что-то меняет?
Она выключила компьютер.
– Он закрыл свой сайт, – объявил однажды Рикардо. – Домен все еще зарегистрирован на его имя, но внутри ничего нет. Чертов трус.
Денег не хватало, но они не брали нового жильца. Когда Мэгги думала о Симе, она всегда представляла его в самых грязных трущобах Лондона, в лохмотьях, рисующего что-то на кирпичных стенах.
Она стояла посреди пустовавшей пока комнаты. Когда-нибудь они сделают здесь кабинет.
Она наблюдала вечер в раме окон.
Поздно ночью, в разгаре лета, Мэгги проснулась.
Рядом с ней неспокойно спал потный Рикардо. Она прислушалась: Мак не просыпался.
У нее чесались глаза. Она попробовала сесть. Дом жил своей жизнью. Бормотнула радионяня – это Мак сказал что-то во сне. На улице громко хохотали и улюлюкали юнцы, за полночь возвращавшиеся домой.
Сон не отпускал ее, и все же она чувствовала, что ее разбудил какой-то звук снизу.
Вдруг ее охватил такой страх, что даже дыхание остановилось, и сама она не могла двигаться.
Дверь спальни бесшумно отворилась, и кто-то вошел внутрь. Кто-то шагнул сквозь раму двери, словно отделившись от холста.
Свет уличного фонаря, проникая сквозь щелку в шторах, освещал его, но скупо. Он оставался в тени, в области намерений.
Кто-то спустился по крутому откосу вниз, к рельсам. Кто-то перебирал лежащий меж ними мусор. Просматривал, отсортировывал. Собирал деревянные обломки, превращенные в щепки поездами.
Кто-то стоял теперь в изножье ее постели, и она не могла шевельнуться. Вокруг его лица была рамка. Он смотрел прямо сквозь нее. Ей были хорошо видны скреплявшие ее новые гвоздики. Скотч, которым были обмотаны стороны деревянного прямоугольника. Струпья клея в его углах. Вся его новая, еще более несовершенная, чем раньше, форма.
Это для нее он вставил свое лицо в рамку. Правую сторону его подбородка уродовало пятно – то ли лишай, то ли болячка, то ли просто тень. Мэгги не могла разбудить Рикардо. Она не могла пошевелиться.
Кто-то держал возле головы рамку. Смотрел на нее, Мэгги, но держал при этом лицевой стороной наружу. Представлял себя ей, как картину. Он был теперь содержанием этой рамки. Он смотрел на нее, а она не могла отвести от него глаз, ведь он превратил себя в произведение искусства.
Слушай птиц
0:00–0:03
Две крохотные птички дерутся в грязи. Без звука.
0:04–0:05
Мужчина лет тридцати, П., стоит в подлеске. В руках у него микрофон. Он смотрит.
0:06–0:09
Крупный план птичек. Это малиновки. Вспыхивают их красные грудки. Мелькают крылья, пока они колошматят друг друга. Появляется звук.
0:10–0:11
Крупный план микрофона в руках у мужчины.
0:12–0:15
Драка малиновок заполняет весь экран. Звук все нарастает, от него ломит уши.
0:16–0:19
Темно. Тихо. Раздается песенка птицы.
Голос за кадром, говорит мужчина, П.:
– Это поет победитель, он отвоевал территорию. Слушайте.
0:20–0:24
Неприбранная квартира. П. просматривает виниловые диски. Другой мужчина, помоложе, Д., наблюдает за ним.
П. говорит:
– Это старые полевые записи.
Показывает запись Д. Зритель не видит обложки диска.
Д. спрашивает:
– А что это за заглавие?
П. отвечает:
– Переводчик ошибся, наверное.
0:25–0:27
Кухонный стол со стеклянной крышкой, на нем – остатки трапезы. Статический кадр. Стол дрожит. Тишина.
0:28–0:31
Крупный план, лицо П.
Голос за кадром, Д.:
– И ты делаешь что-то вроде этого?
Голос за кадром, П.:
– Что-то вроде этого.
0:32–0:35
Снова стол. Теперь в его центре дерутся две малиновки.
Они яростно набрасываются друг на друга между тарелками и стаканами. Падает свеча. Переход в черное.
0:36–0:38
П. сидит, уставившись в телевизор. На синем экране надпись: «Поиск сигнала».
Из динамиков раздается искаженный голос самого П.: «…вроде этого».
0:39
Крупный план глаза малиновки.
0:40–0:42
П. идет по людной городской улице.
Голос за кадром, П.:
– Есть сигнал, но я не могу определить, входящий он или исходящий.
За спиной П. сначала один человек, потом двое поднимают головы к небу и раскрывают рты, как будто кричат. Звука нет.
0:43–0:45
Д. шепчет:
– Что ты пытаешься сделать?
0:46–0:48
Темно. Глухой удар.
П. смотрит в окно. На стекле снаружи силуэт летящей совы – белый порошок еще продолжает осыпаться.
Камера показывает землю под окном. Там корчится раненая сова.
0:49–0:50
П. в кафе, разговаривает с молодой женщиной. Мы слышим вокруг них шум. Слова П. растягиваются. Они больше не совпадают с движениями его губ.
Он говорит:
– Есть проблема с обратной связью.
0:51
Мужчина и женщина катаются по земле, колотя друг друга. Их лица ничего не выражают. Слышен свист крыльев.
0:52–0:57
Голос за кадром, Д. шепчет:
– Вы бы распознали звонок с просьбой о помощи?
Д. надевает наушники. Мы слышим потрескивающую запись птичьей песенки. Она становится все громче, к ней присоединяются еще птичьи голоса, и постепенно их хор перерастает в навязчивый белый шум.
Переходы кадра: флюгер вертится на шпиле; ускоренная съемка растения, которое стремительно поворачивается за солнцем; старый потрепанный спутник на орбите Земли.
Птичья песенка становится громче. На спутнике вспыхивает огонек, он поворачивается и направляет антенну к Земле, к летящим с нее звукам.
0:58–0:59
Д. сидит напротив П. за кухонным столом. Наклоняется вперед. Говорит:
– Слушай.
1:00
П. смотрит на экран компьютера. Там надпись: «Файлы не найдены».
1:01–1:02
Крупный план лица Д.
Он говорит:
– Слушай.
1:03
Ночь. Голый П. стоит у изножья кровати. Он поднимает голову и открывает рот, видно, что его горло вибрирует, как будто он воет. Слышен только шелест.
1:04–1:08
Д. кричит:
– Слушай!
П. кричит ему в ответ:
– Нет, это ты слушай! – Ударяет по столу ладонью.
Д. опускает глаза. На столе остается отчетливый отпечаток ладони П., сделанный белым порошком.
1:09–1:14
Подлесок. Крупный план драки малиновок.
Камера показывает П., в руках у него микрофон. Он без одежды, его кожа покрыта сотнями мелких царапин. Звука нет.
Вдруг малиновки прекращают драку. Отскакивают друг от друга. Смотрят на П.
1:15–1:19
Темнота. Слышно, как на винил опускается иголка. Начинается потрескивающая песенка малиновки.
Голос за кадром, П. шепчет:
– Слушай.
Титры: Слушай птиц.
Лошадка
В раме окошка на задней стороне дома, на фоне безобразной желто-кирпичной стены, позади единственной панели из матового стекла, стоит фарфоровая лошадь. Ростом она всего фут, ее блестящие белые бока испещрены зелеными стебельками и листиками, между которыми прячутся мелкие белые цветочки. Она стоит, норовисто прижав голову и яростно вскинув передние копыта, – вечный фарфоровый протест.
На улице стоит мальчик, он тихо плачет, глядя на эту лошадку. Его слезы смущают людей. Они не могут спокойно пройти мимо: один за другим люди из соседних домов, увидев его в свои окна, или прохожие, заметив его состояние, подходят и спрашивают, все ли с ним в порядке, где его мама, где папа, какая ему нужна помощь и что случилось. Он ничего не отвечает, только трясет головой или отмахивается. На нем нет следов побоев, его одежда не испачкана и не порвана, на вид ем