Сделав дальнейшие выводы, он угадал, кроме того, что Портос пытается отомстить прокурорше за своё поражение в Шантильи, когда она проявляла такое упорство в отношении своего кошелька.
Однако д'Артаньян заметил также, что никто, решительно никто не отвечал на любезности Портоса. Всё это были лишь химеры и иллюзии, но разве для истинной любви, для подлинной ревности существует иная действительность, кроме иллюзий и химер!
Проповедь окончилась. Прокурорша направилась к чаше со святой водой; Портос опередил её и, вместо того чтобы окунуть палец, погрузил в чашу всю руку. Прокурорша улыбнулась, думая, что Портос старается для неё, но её ждало неожиданное и жестокое разочарование: когда она была от него не более чем в трёх шагах, он отвернулся и устремил взгляд на даму с красной подушкой, которая встала с места и теперь приближалась в сопровождении негритёнка и горничной.
Когда дама с красной подушкой оказалась рядом с Портосом, он вынул из чаши руку, окроплённую святой водой; прекрасная богомолка коснулась своей тонкой ручкой огромной руки Портоса, улыбнулась, перекрестилась и вышла из церкви.
Это было слишком; прокурорша больше не сомневалась, что между этой дамой и Портосом существует любовная связь. Будь она знатной дамой, она лишилась бы чувств, но она была всего только прокуроршей и удовольствовалась тем, что сказала мушкетёру, сдерживая ярость:
- Ах, вот как, господин Портос! Значит, мне вы уже не предлагаете святой воды?
При звуке её голоса Портос вздрогнул, словно человек, пробудившийся от столетнего сна.
- Су… сударыня! - вскричал он. - Вы ли это? Как поживает ваш супруг, милейший господин Кокнар? Что он - всё такой же скряга, как прежде? Где это были мои глаза? Как я мог не заметить вас за те два часа, что длилась проповедь?
- Я сидела в двух шагах от вас, сударь, - ответила прокурорша, - но вы не заметили меня, так как не сводили глаз с красивой дамы, которой только что подали святую воду.
Портос притворился смущённым.
- Ах, вот что… - сказал он. - Вы видели…
- Надо быть слепой, чтобы не видеть.
- Да, - небрежно сказал Портос, - это одна герцогиня, моя приятельница. Нам очень трудно встречаться из-за ревности её мужа, и вот она дала мне знать, что придёт сегодня в эту жалкую церковь, в эту глушь, затем только, чтобы повидаться со мной.
- Господин Портос, - сказала прокурорша, - не будете ли вы так любезны предложить мне руку на пять минут? Мне хотелось бы поговорить с вами.
- Охотно, сударыня, - ответил Портос, незаметно подмигнув самому себе, точно игрок, который посмеивается, собираясь сделать ловкий ход.
В эту минуту мимо них прошёл д'Артаньян, следовавший за миледи; он оглянулся на Портоса и заметил его торжествующий взгляд.
«Эге! - подумал он про себя, делая вывод, находившийся в полном соответствии с лёгкими нравами этой легкомысленной эпохи. - Уж кто-кто, а Портос непременно будет экипирован к назначенному сроку!»
Повинуясь нажиму руки своей прокурорши, как лодка рулю, Портос дошёл до двора монастыря Сен-Маглуар, уединённого места, загороженного турникетами с обеих сторон. Днём там можно было видеть лишь нищих, которые что-то жевали, да играющих детей.
- Ах, господин Портос! - вскричала прокурорша, убедившись, что никто, кроме постоянных посетителей этого уголка, не может видеть и слышать их. - Ах, господин Портос, вы, должно быть, ужасный сердцеед!
- Я, сударыня? - спросил Портос, выпячивая грудь. - Почему вы так думаете?
- А знаки, которые вы делали только что, а святая вода? Кто же такая эта дама с негритёнком и горничной? По меньшей мере принцесса!
- Ошибаетесь, - ответил Портос. - Это всего лишь герцогиня.
- А скороход, ожидавший её у выхода, а карета с кучером в парадной ливрее, поджидавшим её на козлах?
Портос не заметил ни лакея, ни кареты, но г-жа Кокнар ревнивым женским взглядом разглядела всё.
Портос пожалел, что сразу не произвёл даму с красной подушкой в принцессы.
- Ах, господин Портос, - со вздохом продолжала прокурорша, - вы баловень красивых женщин!
- Вы сами понимаете, - ответил Портос, - что при такой наружности, какой меня одарила природа, у меня нет недостатка в любовных приключениях.
- О боже! Как забывчивы мужчины! - вскричала прокурорша, поднимая глаза к небу.
- И всё же не так забывчивы, как женщины, - отвечал Портос. - Вот я… я смело могу сказать, что был вашей жертвой, сударыня, когда, раненный, умирающий, был покинут лекарями, когда я, отпрыск знатного рода, поверивший в вашу дружбу, едва не умер - сначала от ран, а потом от голода в убогой гостинице в Шантильи, между тем как вы не удостоили меня ответом ни на одно из пламенных писем, которые я писал вам…
- Послушайте, господин Портос, - пробормотала прокурорша, чувствуя, что по сравнению с тем, как вели себя в то время самые знатные дамы, она действительно была виновата.
- Я, пожертвовавший ради вас баронессой де…
- Я знаю это.
- …графиней де…
- О господин Портос, пощадите меня!
- …герцогиней де…
- Господин Портос, будьте великодушны!
- Хорошо, сударыня, я умолкаю.
- Но ведь мой муж не хочет и слышать о ссуде.
- Госпожа Кокнар, - сказал Портос, - припомните первое письмо, которое вы мне написали и которое навсегда запечатлелось в моей памяти.
Прокурорша испустила глубокий вздох.
- Дело в том, что сумма, которую вы просили ссудить вам, право же, была слишком велика.
- Госпожа Кокнар, я отдал предпочтение вам. Стоило мне написать герцогине де… Я не назову её имени, потому что всегда забочусь о репутации женщины. Словом, стоило мне написать ей, и она тотчас прислала бы мне полторы тысячи.
Прокурорша пролила слезу.
- Господин Портос, - сказала она, - клянусь вам, что я жестоко наказана и что, если в будущем вы окажетесь в таком положении, вам стоит только обратиться ко мне!
- Как вам не стыдно, сударыня! - сказал Портос с притворным негодованием. - Прошу вас, не будем говорить о деньгах, это унизительно.
- Итак, вы больше не любите меня… - медленно и печально произнесла прокурорша.
Портос хранил величественное молчание.
- Увы, это ваш ответ, я понимаю его.
- Вспомните об оскорблении, которое вы нанесли мне, сударыня. Оно похоронено здесь, - сказал Портос, с силой прижимая руку к сердцу.
- Поверьте, я заглажу его, милый Портос!
- И о чём же я просил вас? - продолжал Портос, пожимая плечами с самым простодушным видом. - О займе, всего лишь о займе. В конце концов, я ведь не безрассуден, я знаю, что вы небогаты и что ваш муж выжимает из своих бедных истцов их последние жалкие экю. Другое дело, если бы вы были графиней, маркизой или герцогиней, - о, тогда ваш поступок был бы совершенно непростителен!
Прокурорша обиделась.
- Знайте, господин Портос, - возразила она, - что мой денежный сундук, хоть это всего лишь сундук прокурорши, быть может, набит гораздо туже, чем сундуки всех ваших разорившихся жеманниц!
- В таком случае, госпожа Кокнар, вы вдвойне оскорбили меня, - сказал Портос, высвободив свою руку из руки прокурорши, - ибо если вы богаты, то ваш отказ не имеет никакого оправдания.
- Когда я говорю «богата», не следует понимать мои слова буквально, - спохватилась прокурорша, видя, что слишком далеко зашла в пылу увлечения. - Я не то чтобы богата, но у меня есть средства.
- Вот что, сударыня, - сказал Портос, - прекратим этот разговор, прошу вас. Вы отреклись от меня? Всякая дружба между нами кончена!
- Неблагодарный!
- Ах, вы же ещё и недовольны! - сказал Портос.
- Идите к вашей прекрасной герцогине! Я больше не держу вас.
- Что ж, она, по-моему, очень недурна!
- Послушайте, господин Портос, в последний раз: вы ещё любите меня?
- Увы, сударыня, - сказал Портос самым печальным тоном, на какой он был способен, - когда мы выступим в поход, в котором, если верить моим предчувствиям, я буду убит…
- О, не говорите таких вещей! - вскричала прокурорша, разражаясь рыданиями.
- Что-то предсказывает мне это, - продолжал Портос, становясь всё печальнее и печальнее.
- Скажите лучше, что у вас новое любовное приключение.
- Нет, нет, я говорю искрение! Никакой новый предмет не интересует меня, и больше того - я чувствую, что здесь, в глубине моего сердца, меня всё ещё влечёт к вам. Но, как вам известно - а может быть, и неизвестно, - через две недели мы выступаем в этот роковой поход, и я буду страшно занят своей экипировкой. Придётся мне съездить к моим родным, в глубь Бретани, чтобы достать необходимую сумму… - Портос наблюдал последний поединок между любовью и скупостью. - И так как поместья герцогини, которую вы только что видели в церкви, - продолжал он, - расположены рядом с моими, то мы поедем вместе. Вы сами знаете, что путь всегда кажется гораздо короче, когда путешествуешь вдвоём.
- У вас, значит, нет друзей в Париже, господин Портос? - спросила прокурорша.
- Я думал, что есть, - ответил Портос, опять принимая грустный вид, - но теперь понял, что ошибался.
- У вас есть, есть друзья, господин Портос! - вскричала прокурорша, сама удивляясь своему порыву. - Приходите завтра к нам в дом. Вы - сын моей тётки и, следовательно, мой кузен. Вы приехали из Нуайона, из Пикардии. У вас в Париже несколько тяжб и нет стряпчего. Вы запомните всё это?
- Отлично запомню, сударыня.
- Приходите к обеду.
- Прекрасно!
- И смотрите не проболтайтесь, потому что мой муж очень проницателен, несмотря на свои семьдесят шесть лет.
- Семьдесят шесть лет! Чёрт возьми, отличный возраст! - сказал Портос.
- Вы хотите сказать: «преклонный возраст». Да, господин Портос, мой бедный муж может с минуты на минуту оставить меня вдовой, - продолжала прокурорша, бросая на Портоса многозначительный взгляд. - К счастью, согласно нашему брачному договору, всё имущество переходит к пережившему супругу.
- Полностью? - спросил Портос.