| You very well know, Porthos, that I continue to study theology for that purpose." | Вы ведь знаете, Портос, что я в предвидении этого продолжаю изучать богословие. |
| "He will be one, as he says," cried Porthos; "he will be one, sooner or later." | - Он добьется своего, - сказал Портос, - Рано или поздно, но добьется. |
| "Sooner." said Aramis. | - Скорее рано, - ответил Арамис. |
| "He only waits for one thing to determine him to resume his cassock, which hangs behind his uniform," said another Musketeer. | - Он ждет только одного, чтобы снова облачиться в сутану, которая висит у него в шкафу позади одежды мушкетера! - воскликнул один из мушкетеров. |
| "What is he waiting for?" asked another. | - Чего же он ждет? - спросил другой. |
| "Only till the queen has given an heir to the crown of France." | - Он ждет, чтобы королева подарила стране наследника. |
| "No jesting upon that subject, gentlemen," said Porthos; "thank God the queen is still of an age to give one!" | - Незачем, господа, шутить по этому поводу, -заметил Портос. - Королева, слава богу, еще в таком возрасте, что это возможно. |
| "They say that Monsieur de Buckingham is in France," replied Aramis, with a significant smile which gave to this sentence, apparently so simple, a tolerably scandalous meaning. | -Говорят, что лорд Бекингэм во Франции!..-воскликнул Арамис с лукавым смешком, который придавал этим как будто невинным словам некий двусмысленный оттенок. |
| "Aramis, my good friend, this time you are wrong," interrupted Porthos. "Your wit is always leading you beyond bounds; if Monsieur de Treville heard you, you would repent of speaking thus." | - Арамис, друг мой, на этот раз вы неправы, -перебил его Портос, - и любовь к остротам заставляет вас перешагнуть известную границу. Если б господин де Тревиль услышал, вам бы не поздоровилось за такие слова. |
| "Are you going to give me a lesson, Porthos?" cried Aramis, from whose usually mild eye a flash passed like lightning. | - Не собираетесь ли вы учить меня, Портос? -спросил Арамис, в кротком взгляде которого неожиданно сверкнула молния. |
| "My dear fellow, be a Musketeer or an abbe. Be one or the other, but not both," replied Porthos. | - Друг мой, - ответил Портос, - будьте мушкетером или аббатом, но не тем и другим одновременно. |
| "You know what Athos told you the other day; you eat at everybody's mess. Ah, don't be angry, I beg of you, that would be useless; you know what is agreed upon between you, Athos and me. | Вспомните, Атос на днях сказал вам: вы едите из всех кормушек... Нет-нет, прошу вас, не будем ссориться. Это ни к чему. Вам хорошо известно условие, заключенное между вами, Атосом и мною. |
| You go to Madame d'Aguillon's, and you pay your court to her; you go to Madame de Bois-Tracy's, the cousin of Madame de Chevreuse, and you pass for being far advanced in the good graces of that lady. | Вы ведь бываете у госпожи д'Эгильон и ухаживаете за ней; вы бываете у госпожи де Буа-Траси, кузины госпожи де Шеврез, и, как говорят, состоите у этой дамы в большой милости. |
| Oh, good Lord! Don't trouble yourself to reveal your good luck; no one asks for your secret-all the world knows your discretion. | О господа, вам незачем признаваться в счастье, никто не требует от вас исповеди - кому неведома ваша скромность! |
| But since you possess that virtue, why the devil don't you make use of it with respect to her Majesty? | Но раз уж вы, черт возьми, обладаете даром молчания, не забывайте о нем, когда речь идет о ее величестве. |
| Let whoever likes talk of the king and the cardinal, and how he likes; but the queen is sacred, and if anyone speaks of her, let it be respectfully." | Пусть болтают что угодно и кто угодно о короле и кардинале, но королева священна, и если уж о ней говорят, то пусть говорят одно хорошее. |
| "Porthos, you are as vain as Narcissus; I plainly tell you so," replied Aramis. "You know I hate moralizing, except when it is done by Athos. | - Портос, вы самонадеянны, как Нарцисс, заметьте это, - произнес Арамис - Вам ведь известно, что я не терплю поучений и готов выслушивать их только от Атоса. |
| As to you, good sir, you wear too magnificent a baldric to be strong on that head. | Что же касается вас, милейший, то ваша чрезмерно роскошная перевязь не внушает особого доверия к вашим благородным чувствам. |
| I will be an abbe if it suits me. | Я стану аббатом, если сочту нужным. |
| In the meanwhile I am a Musketeer; in that quality I say what I please, and at this moment it pleases me to say that you weary me." | Пока что я мушкетер и как таковой говорю все, что мне вздумается. Сейчас мне вздумалось сказать вам, что вы мне надоели. |
| "Aramis!" | - Арамис! |
| "Porthos!" | - Портос! |
| "Gentlemen! | -Господа!.. |
| Gentlemen!" cried the surrounding group. | Господа!.. - послышалось со всех сторон. |
| "Monsieur de Treville awaits Monsieur d'Artagnan," cried a servant, throwing open the door of the cabinet. | - Господин де Тревиль ждет господина д'Артаньяна! - перебил их лакей, распахнув дверь кабинета. |
| At this announcement, during which the door remained open, everyone became mute, and amid the general silence the young man crossed part of the length of the antechamber, and entered the apartment of the captain of the Musketeers, congratulating himself with all his heart at having so narrowly escaped the end of this strange quarrel. | Дверь кабинета, пока произносились эти слова, оставалась открытой, и все сразу умолкли. И среди этой тишины молодой гасконец пересек приемную и вошел к капитану мушкетеров, от души радуясь, что так своевременно избежал участия в развязке этой странной ссоры. |
| 3 THE AUDIENCE | III АУДИЕНЦИЯ |
| M. de Treville was at the moment in rather ill-humor, nevertheless he saluted the young man politely, who bowed to the very ground; and he smiled on receiving d'Artagnan's response, the Bearnese accent of which recalled to him at the same time his youth and his country-a double remembrance which makes a man smile at all ages; but stepping toward the antechamber and making a sign to d'Artagnan with his hand, as if to ask his permission to finish with others before he began with him, he called three times, with a louder voice at each time, so that he ran through the intervening tones between the imperative accent and the angry accent. | Г-н де Тревиль был в самом дурном расположении духа. Тем не менее он учтиво принял молодого человека, поклонившегося ему чуть ли не до земли, и с улыбкой выслушал его приветствия. Беарнский акцент юноши напомнил ему молодость и родные края - воспоминания, способные в любом возрасте порадовать человека. Но тут же, подойдя к дверям Приемной и подняв руку как бы в знак того, что ой просит разрешения у д'Артаньяна сначала покончить с остальными, а затем уже приступить к беседе с ним, он трижды крикнул, с каждым разом повышая голос так, что в нем прозвучала вся гамма интонаций - от повелительной до гневной: |
| "Athos! | - Атос! |
| Porthos! | Портос! |
| Aramis!" | Арамис! |
| The two Musketeers with whom we have already made acquaintance, and who answered to the last of these three names, immediately quitted the group of which they had formed a part, and advanced toward the cabinet, the door of which closed after them as soon as they had entered. | Оба мушкетера, с которыми мы уже успели познакомиться и которым принадлежали два последних имени, сразу же отделились от товарищей и вошли в кабинет, дверь которого захлопнулась за ними, как только они перешагнули порог. |
| Their appearance, although it was not quite at ease, excited by its carelessness, at once full of dignity and submission, the admiration of d'Artagnan, who beheld in these two men demigods, and in their leader an Olympian Jupiter, armed with all his thunders. | Их манера держаться, хотя они и не были вполне спокойны, своей непринужденностью, исполненной одновременно и достоинства и покорности, вызвала восхищение д'Артаньяна, видевшего в этих людях неких полубогов, а в их начальнике - Юпитера-громовержца, готового разразиться громом и молнией. |
| When the two Musketeers had entered; when the door was closed behind them; when the buzzing murmur of the antechamber, to which the summons which had been made had doubtless furnished fresh food, had recommenced; when M. de Treville had three or four times paced in silence, and with a frowning brow, the whole length of his cabinet, passing each time before Porthos and Aramis, who were as upright and silent as if on parade-he stopped all at once full in front of them, and covering them from head to foot with an angry look, | Когда оба мушкетера вошли и дверь за ними закрылась, когда гул разговоров в приемной, которым вызов мушкетеров послужил, вероятно, новой пищей, опять усилился, когда, наконец, г-н де Тревиль, хмуря брови, три или четыре раза прошелся молча по кабинету мимо Пор-тоса и Арамиса, которые стояли безмолвно, вытянувшись словно на смотру, он внезапно остановился против них и, окинув их с ног до головы гневным взором, произнес: |